04. Сквозь слов туманы

Глава 4 Мир богов

Если смотреть на мир сверху, как птицы, и уметь различать нити, соединяющие людей, то окажется, что земля — это огромная паутина с копошащимися в ней мошками, бабочками и комарами. Но если мир — паутина, то кто же в нём паук? Кто тянет верёвки, вьёт их и окрашивает в разные цвета? Кто-то невидимый и неосязаемый, следящий за каждым. Играет ли он этим миром или осознанно управляет? Есть ли смысл в жизни людей? И для кого? Есть ли тот, кто может перекрасить нить или оборвать ее? Кто противоречит невидимым законам и правилам, действуя наперекор своей и чужой судьбе?

Вдруг мысли оборвались, пелена вокруг рассеялась, и началась тряска. Они втроём материализовались в семи метрах над землёй и тут же упали на мягкую, какую-то слишком зелёную траву. Точнее, упали Женька и Нестор, а Брат, естественно, приземлился, как ни в чём не бывало. Мир, в который они попали, просто сиял. Солнце, сидящее на горизонте, даже не собиралось сбавлять яркость, хотя в небе уже появлялась вечерняя луна. Цветы просто неземной красоты, растущие повсюду, поражали воображение; деревья достигали около шестидесяти метров в высоту. Абсолютно всё в этом мире как будто кричало: «Посмотри на меня, я самый красивый, высокий, яркий и вообще самый-самый». Нестор поднялся и что-то возмущённо проблеял. Женька переспрашивать не стал, он был слишком заворожен окружающей его природой и странными звуками, которые струились в воде. Но Нестор снова заговорил, причём очень расстроено.

— Жень, послушай меня, это не тот мир, в который нам нужно… если мы не добрались, значит, оборвалась связь. Возможно, с Евгешей что-то случилось. Но… но мы не можем теперь перенестись ни туда, ни обратно, этот мир — ловушка. Это мой мир.

На этих словах Женька поднял глаза на Нестора и тут же отшатнулся. Перед ним стоял не старый добрый друг, а рогатый, бородатый, волосатый фавн — наполовину человек, наполовину козёл.

Такого поворота Женька уж точно никак не ожидал, мир был и правда безумно прекрасен, а Нестор и правда был наполовину козлом. Точнее, у него были козлиные ноги и рога. Достаточно длинные рога. Они поднимались над копной волос где-то сантиметров на пять. Женька молчал, он ждал объяснений или хоть чего-то, способного вывести его из столь затруднительного положения. Наконец Нестор-фавн, оглянувшись по сторонам, буркнул:

— Пошли, здесь нельзя оставаться, нас могут обнаружить, — и резво поскакал в сторону высоченных деревьев.

Парень начал движение, но ноги словно приросли к земле, как будто за то время, что он стоял, ступни оплела густая трава. Путник с ужасом опустил взгляд, но стопы его были абсолютно свободны. Осознав это, Женька хотел всё же сойти с места, но в голове вдруг словно что-то лопнуло. И он услышал. Нет. Это были вовсе не человеческие голоса, с ним заговорил сам мир. Птицы, животные, звери, насекомые, растения, ветер, солнце, воздух! Всё вдруг обдало Женьку своим звуком. Он услышал, как где-то далеко скулят брошенные щенки лисы, как филин терзает только что пойманную мышь, как дерево всасывает корнями нектары земли. Все эти бесконечные звуки вдруг обрушились на Женьку, оплели его коконом, опоили вином. Они проникли в каждую клеточку его тела. Вот где-то в лёгких дует ветер, вокруг сердца мерцают солнечные вспышки, пушистые облака тянутся внутри живота. Путник пошатнулся, он перестал чувствовать своё тело — этот мир растворял, заставлял стать его частью. И кто-то шептал совсем близко, около скулы: «И ты станешь таким же прекрасным, таким же великолепным и всеобъемлющим. И ты станешь миром БОГОВ».

В этот момент Женька понял, что падает, где-то глубоко внизу струилась магма.

Вдруг среди этого хаоса мелькнули знакомые рога. Нестор тряс друга за плечи, крича что-то, что вовсе не имело ни звука, ни смысла в этом мире. Женька понял, что улыбается, — или это мир смеялся над тщетными попытками глупого фавна.

Но вот Нестор перестал надрываться, он аккуратно подсунул руки Женьке под спину и ноги и каким-то стремительным, нереальным рывком оторвал того от земли.

Держа друга на руках, фавн бросился прочь, повторяя одно-единственное слово — не то Женьке, не то самому себе.

«Думай!»

Всё ещё размытый, сонный, Женька не понял, как можно думать о чём-то, кроме этого прекрасного мира, но его мысли уже сами, без усилия потекли одна за другой.

Уже через пару метров Нестор поставил друга на ноги и повторил:

— Пошли, здесь опасно.

Идти пришлось долго. Идти и думать. Причём думали все путники, и Женька, и Нестор, и Брат. Все находились где-то в себе. Брат даже лететь отказался, уселся на плечо, вцепился когтями и задумался о чём-то своём — птичьем.

Женька размышлял о воде — здесь её звуки были совершенно иными, они манили, звали. Так звали, что тело хотело разделиться на множество малюсеньких частичек и слиться воедино с этой огромной водной стихией. Это было не послание. Голоса же в этом мире звучали очень приглушенно, они были настолько незначительны для всей этой великолепной природы, что и Женька начал забывать о них. Перестал различать. И в какой-то миг даже поймал себя на мысли, что не помнит, зачем он здесь.

Местность постепенно менялась, всё живое и яркое осталось где-то далеко позади, а перед путниками раскинулась каменная пустыня. Маленькие и крупные камни постепенно переходили в горы, возвышающиеся серой громадиной к самому небу. Нестор, заметив Женькино выражение лица, прищурился как-то очень недобро и проговорил:

— Туда нам и надо, никто не услышит, не увидит, не найдёт; побоятся они соваться в этот мрак. Пошли.

И они продолжили свой путь.

Остановились же только, добравшись до огромной пещеры, высоко в горах, холодной и тёмной. Нестор сел на один из двенадцати камней, лежавших кругом посреди пещеры, и тяжело вздохнул.

— Присаживайся, Жень.

Женька сел, не сказав ни слова, сердце стучало редко и гулко, отдаваясь во всех уголках сознания.

— Начнём с того, что я фавн. Ты это уже заметил… э-э-эх. В общем, я, по здешним понятиям, один из богов. Помнишь мифы древнего Рима? Это мир, где нас заключили. Всех богов, за нашу алчность, несправедливость и слишком сильное влияние на жизни людей. Нас посадили в клетку, созданную специально для нас. Способную устоять против нашей мощи. Это было очень давно, и с того времени боги разделились на два лагеря. Одни считают, что это правильно, что мы не должны влиять на кого-либо, в частности это Аврора, Флора, Нептун, Вулкан, Минерва и другие. Второй лагерь в основном состоит из богов непосредственно связанных с людьми, таких как Плутон, Марс, Венера, Веста. Они желают власти, правление человечеством даст им огромную силу и величие. Богов много, и сейчас между ними идёт холодная война, они готовы перейти в наступление, и если это произойдёт, то покинуть этот ад уже не будет никакой возможности.

Нестор замолчал, как будто ждал от Женьки какой-нибудь реакции: вопроса или усмешки недоверия, но, так и не дождавшись, продолжил.

— Теперь собственно обо мне. Я смог сбежать только потому, что служил Создателю. Я принял его правила и выполнял его распоряжения, был практически на побегушках. Это произошло двенадцать лет назад, я выполнял одно несложное поручение: мне надо было выкрасть одну маленькую девочку из семьи и переправить в другой мир. Это был не просто другой мир, а полноценная копия того, где она жила. Мир, созданный для неё. Та девочка даже не заметила перемен. У неё были и папа, и мама, и подруги. Она живёт в этом мире и сейчас, не подозревая о своих способностях. Способностях слышать воду.

Женька замер, в голове ещё одна паззлинка встала на своё законное место, но картина продолжала быть обрывчатой и неточной.

— Почему она не знает о них?

— Мир-проекция, там вода не имеет ничего общего с водой двенадцати миров.

В воздухе снова повисла неловкая пауза, Нестор ждал ещё вопросов, но собеседник, казалось бы, вовсе не был заинтересован в получении ответов. Тогда фавн продолжил.

— Она прекрасная собеседница, вечерами я засиживался у зеркального озера и разговаривал с ней обо всём. Хоть мир и был создан для неё, она была в нём чужой. Через некоторое время погибла её мать, и я даже догадываюсь, почему…

— Почему?

— Мир-проекция высасывает жизненную энергию из настоящих людей. Представь, она живёт с отцом постоянно в иллюзорном мире, а в реальном он лежит в больнице под капельницей; она приходит в институт, садится за парту к подруге, а девушка мучается мигренями или у неё идёт кровь из носа где-то в настоящем мире. Возможно, именно это произошло с её матерью. Они были очень близки, нужна была сильнейшая отдача и, скорее всего, женщина просто не выдержала.

— Но ты ведь не можешь точно этого знать? — голос Женьки дрогнул. — Она ведь могла не умереть?

— Вероятность этого очень мала, женщина была убита горем из-за потери любимой дочери ещё до того, как из неё начали тянуть жизненную энергию.

Жека почувствовал болезненный укол где-то глубоко в груди.

— Нестор, надо спасти эту девушку.

— Я знаю, Жень, мы обязательно сделаем это. А теперь ложись спать, завтра, всё завтра, — заверил Нестор, а затем добавил уже тише, наверно, для самого себя. — Мы исправим мои ошибки, Василиса.

Утром Женька проснулся от перестукивания копыт по полу пещеры, и тут же понял, что Нестор — фавн, и это уже отчётливый факт его биографии. От камней тянуло холодом, шум воды говорил о том, что сейчас раннее утро, капли стекали по влажным стенам пещеры. Надо было вставать и готовиться. Но к чему? Какая-то неизвестность, неясность, холод и страх вокруг. А где-то далеко светит солнце, растут деревья, цветут травы, парят над землёй всесильные боги. Они могут раздавить Женьку, как букашку, или превратить в получеловека-полукозла и навечно оставить тут. Туман.

Но вот внешний шум стал нарастать. Брат уселся у самого носа и возмущённо защебетал — наверное, Нестор не отпустил его охотиться, побоялся, что чужая птица тут же привлечёт внимание. А вот сам он куда-то выбирался: по пещере тянулся сладковатый запах едва подрумянившегося мяса. Женька заворочался, вставать не хотелось, но и спать уже было невозможно.

— Чем это так вкусно пахнет? — протянул он слегка хрипловатым голосом.

— А, проснулся, соня? Это хорошо, я уже давно на ногах. Хочешь знать, сколько ты проспал? — спросил Нестор, помешивая сероватую жижу в большом котле. И, не дождавшись ответа, пропел: — Почти десять земных часов.

— Как десять? Легли мы в полночь, а сейчас раннее утро.

— Это обман, здесь всё перестраивается и меняется, так что будь внимательнее. Не переживай, сейчас завтракать будем.

На завтрак была странная серая жижа, варившаяся в котле, пахла она всё ещё мясом, но его там не было, только камни перекатывались по дну.

Заметив Женькино замешательство, Нестор пояснил:

— Тут всё желает тебе понравиться, для меня это тушёная капуста с грибами, а для Брата какая-нибудь дичь.

Похлёбывая жижу, Женька спросил:

— Ты уже знаешь, что нам надо делать, чтобы выбраться отсюда?

— Я думал всю ночь и вспомнил, что есть один очень древний бог, который древнее самого Юпитера, он — повелитель всех входов и выходов, всего нового, он видит и прошлое, и будущее. И если память мне не изменяет, он был вовсе не против жить в этом мире, а значит, ему могли доверить хранение выходов. Бог Янус. Сегодня мы отыщем его и, возможно, сумеем покинуть божественные земли.

После завтрака Нестор затаился в углу пещеры, медитируя, он искал последние следы Януса или места, где тот бывал чаще всего. Таких точек на всей территории оказалось всего три. Главный храм, зеркальное озеро и одна из дальних пещер горного хребта. Туда путники и направились в поисках выхода из прекрасного мира-ловушки.

Дорога была извилистой и трудной, иногда вовсе отсутствовала, и приходилось пробираться по горам и расщелинам, где сам черт ногу сломит. Два привала, серая похлёбка, мутное небо, тёмные обрывы. Горы навеивали тоску и страх. Казалось, что в этом мире существовало только два чувства: счастье среди цветов и горе в каменной пустыне. А может, это специально? Чтобы отпугнуть любознательных туристов?

Дорога заняла целый день. Наконец, когда последние отблески солнца погасли среди серых скал, Нестор указал на высокую, серебристую гору, неуловимо отличавшуюся от других. Где-то на середине дороги к вершине зиял вход в пещеру. Добравшись до укрытия и оглядевшись, Нестор пришёл к решению заночевать здесь, а к поискам самого Януса перейти завтра утром. Но его планам было не суждено сбыться. Путники даже не успели скинуть рюкзаки, как самая обычная на вид пещера стала меняться, стены заскрежетали и стали железными, а в самом дальнем углу открылась дверь. Их приглашали войти.

Тёмный, наполненный влагой коридор вёл в самую глубь горы. Стук копыт Нестора многократно отражался от стен и заканчивался мелкой дробью, с каждой секундой накаляя обстановку. Что-то непредсказуемое и очень сильное ждало их далеко под землёй. Женька слушал воду и пытался понять, насколько опасно то, что им предстоит, но капельки на потолке лишь хихикали и плакали одновременно, не произнося ни единого слова. Наконец-то коридор упёрся в ржавую скрипучую дверь, Нестор на миг замялся, но, глубоко вдохнув, толкнул её. Дверь поддалась, протяжно и грустно скрипнув. По ту сторону, посреди большой светлой комнаты стоял человек лет шестидесяти, с бородой и в сером пальто до пят. Весь его облик был настолько непримечательным и обычным, что молодой человек не сразу понял, кто перед ним. Женька хотел было шагнуть вперёд, но его остановил надменный взгляд незнакомца. Его глаза были совершенно чёрные, только на месте зрачка светился разрез в форме замочной скважины. Нестор, искоса взглянув на Женьку, прошел в комнату.

— Здравствуй, Янус. Ты знаешь, зачем мы здесь.

Янус усмехнулся.

— Ну, хоть кто-то не пытается меня обмануть, а то обычно это очень плохо заканчивается.

— Ты выпустишь нас?

— То, что ты не обманываешь меня, не значит, что твои замыслы не постыдны. Этот мальчик опасен для всех двенадцати миров! — Янус повысил голос и уставился жуткими глазами прямо на Женьку. — Хоть он даже и не подозревает об этом.

Нестор, не обратив внимание на смену тона бога, продолжил.

— Нам всего лишь нужно уйти, ты не имеешь права задерживать мальчика, он гость.

— Пока ты отсутствовал, Метелл, законы поменялись, я могу уничтожить и мальчишку, и его птицу, — бесцветным голосом произнёс бог, не отводя взгляда от парня. В следующую секунду Женька почувствовал, что ему не хватает кислорода, сердце бешено заколотилось. Это страх? Или же Янус приводит свою угрозу в действие?

— Птицу? — росой зазвенел по залу девичий голос, и парня отпустило.

Дверь позади путников скрипнула, на середину комнаты выбежала молодая красивая девушка, в тёмном платье и босиком. Она оглянулась.

— Где птица?

Брат сидел на Женькином плече и, как ни в чем не бывало, чистил пёрышки, он явно не подозревал, что мог заинтересовать кого-либо в этой комнате. Девушка застыла с восхищённой улыбкой на лице.

— Погляди, Янус, он умывается, какая прелесть, — голос девушки звучал так мелодично, а сама она была так восхитительна в своём умилении, что Женька невольно залюбовался ею. Она подошла ближе и, взглянув парню в глаза, спросила:

— А погладить можно?

Женька расплылся в улыбке и кивнул. Девушка долго гладила сокола, то и дело умилённо хихикая и подзывая Януса, но тот не двигался с места.

— Карна, пожалуйста, прекрати и выйди отсюда, мне нужно закончить с ними разговор.

Девушка остановилась на миг, но тут же спросила.

— А на руки взять можно?

Женька снова кивнул, но на этот раз сам передал озадаченную избытком ласки птицу девушке. Она же, подмигнув, отправилась к Янусу, но не напрямую, а обходя его вокруг. Это выглядело, как странный обряд, потому что Янус стал медленно поворачиваться вслед за девушкой и, наконец, оказался спиной к путникам. Но это была вовсе не спина, а ещё одно лицо бога. На этот раз молодое и задорное, но с такими же жуткими глазами.

— А вот и я, господа. Карна, милая, что за прелесть у тебя в руках? Это сокол? Если мне не изменяет память, он из шестого мира. И что же хочет эта чудесная пташка? — Янус наклонил к Брату ухо, словно прислушиваясь и согласно закивал. — Попасть в искусственный мир-проекцию. А зачем? Спасти маленькую девочку из заточения. Как по мне, для сокола вполне достойная цель. Как думаешь, Карна, пропустить их?

Девушка заулыбалась и запрыгала на месте, не забыв отправить Брата в свободный полёт.

— Да! Выпусти их, а птичку пускай оставят мне. Хорошо, любимый?

Женька, до этого находившийся в задумчивой прострации, вдруг обрёл голос.

— Погодите-погодите, Брат мой друг, и я не могу его просто так оставить здесь, да и он не захочет.

Услышав голос хозяина, птица перепорхнула к нему на плечо. Девушка метнулась вслед. И, остановив губы у самого уха Женьки, прошептала:

— Он не отпустит без выкупа, а сокола освобожу, как только приблизитесь к проходу, — затем, отойдя на пару шагов, продолжила, уже для всех.

— Белый колючий цветок дарю вам на один раз, затем вернётся он ко мне.

И исчезла в серебряной вспышке света вместе с Братом.

Янус с блаженной улыбкой смотрел на место её исчезновения, пока Нестор не окликнул его.

— Ага, странники, путники, неведомые вершители закона, чтобы выбраться отсюда, вам придётся войти в одну из дверей, возникающих позади меня. В зависимости от того, куда вы попадёте, вам выпадет испытание: загадки, лабиринт или скоростной забег с антилопами. Испытание закончится, когда вы найдёте белый цветок моей несравненной Карны и возьмёте его в руки.

Закончив говорить, Янус закрутился на месте, мелькая то одной, то другой головой, а затем просто исчез, подмигнув напоследок Нестору.

Как он и говорил, у дальней стены комнаты появилось три двери: серебряно-зеркальная, золотая и полосато-гипнотическая.

— В какую пойдём? — спросил Женька.

— Подкинем монету. Точно не в полосатую: там нам ум за разум заведут, и останемся мы в этом мире навечно, — и Нестор достал из кармана серебряную драхму с изображением Януса. — Янус — золото, всадник — серебро.

Монета звонко стукнулась об пол и исчезла, перед путниками открылась серебряная дверь.

Это был лабиринт — стеклянный, огромный лабиринт, обнесённый зеркалами со всех сторон. Нестор остановился на входе и вздохнул.

— Нам придётся постоянно держаться друг за друга, чтобы не потеряться, чтобы знать, где ты, а где отражение. Запомни, это сейчас ты видишь стёкла, а пройдёт время, и ты сможешь понять, куда идти, только наощупь. Стёкла будут и холодными, и тёплыми, и даже точно такими же, как воздух вокруг тебя, но ты не должен к каждому прикасаться дольше, чем на минуту, иначе попадёшь в зеркальное отражение.

Женька вдруг ощутил холодок и ужасную усталость, они шли целый день через горы, и вот теперь им придётся бродить всю ночь, а может, и дольше. Бродить в постоянном напряжении, не зная, куда идти, боясь остановиться и на миг. Как будто прочитав Женькины мысли, Нестор достал из кармана небольшой бутылёк.

— Это что-то наподобие амброзии, пищи богов, Карна сунула мне его, пока ты стоял как столб. На, выпей немного, а то ещё уснёшь по дороге.

Жидкость оказалась густой и чем-то напоминала сироп солодки, который мама давала маленькому Женьке, когда тот болел. Эффект действительно оказался значимым: усталость прошла и появилась ясность разума. Нестор, взглянув на Женьку, кивнул и сказал:

— Пошли, медлить теперь нельзя.

И они пошли, Женька держался рукой за плечо Нестора, а тот шёл впереди и искал верный путь среди прозрачных стен и отражений. Постепенно глаза совершенно перестали различать стёкла и проход, отражения как будто ожили и, вытянув руки вперёд, самостоятельно бродили среди зеркал. В какой-то момент Женька вздрогнул, его плечо коснулось чего-то неосязаемого, и он увидел собственные испуганные глаза в отражении. Глаза, такие похожие, но одновременно неуловимо другие. Евгеша? Отражение дёрнулось, начиная ускользать, расплываясь среди тьмы и теней. И почти уже исчезнув, Женька в самый-самый последний миг замер: ему показалось, что он кричит.

Наваждение сгинуло.

Путники очень долго шли, думая каждый о своём, пока Женька не спросил:

— А кто такая эта Карна?

— Богиня дверных петель, когда-то давно была нимфой, пока не познакомилась с Янусом, он-то и подарил ей белый колючий цветок, способный отводить неприятности от жилища. Добрая она очень и красивая, каждой новой семье радуется, хоть это и не её забота.

Получив ответ, Женька хотел снова окунуться в свои мысли, но заметил впереди странное замутнение, за ближайшим стеклом. Толкнув Нестора и указав на «нечто» взглядом, Женька вдруг понял, что это скульптура, созданная из стекла, до неё оставалось совсем немного. Пара поворотов и один обход кругом, и они вышли прямиком к двухметровой прозрачной статуе Минотавра. Присмотревшись, можно было увидеть, что во рту этого гиганта лежала белая роза.

Дальше всё произошло очень стремительно. Откуда-то сверху слетел Брат и, ни секунды не сомневаясь, схватил цветок и камнем бросился вниз. В то же мгновение Нестор, сверкнув глазами, завопил: «Ложись!» и кинулся на пол, потянув за собой Женьку. Вокруг всё затрещало, заскрипело и взорвалось миллионами острых осколков, они посыпались на путников градом, режа им спину и проникая в самое сердце, тело наполнилось болью, а мозг оказался нашпигован тонкими, прозрачными иглами. Все чувства пропали, и только что-то тёплое расползалось вокруг, наполняя пространство от пола до потолка.

Ты тонешь? Снова?


ЧЕТЫРЕ

Представь, что мир вокруг тебя имеет свой смысл и свою цель, что он идёт туда, куда его тянет невидимая внутренняя инерция, что существуют нити, и эти нити соединяют множество разных людей в единый поток, потом снова обрываются и соединяют совершенно других людей. И не важно, идут они по одной улице или валяются дома на диване в разных уголках страны. Эти нити — мысли мира, его сосуды, несущие идеи и поступки людям. Это неожиданные человеческие желания, интуиция и глупые капризы, жажда совершить нечто необдуманное, влекущее за собой множество последствий. Каждая нить имеет свою суть: есть красные — они отвечают за минутные порывы, есть синие — это логика и интуиция, а есть чёрные — они ведут туда, где оборвётся чья-то жизнь, твоя или чужая.

«И я наверняка иду по красной нити… нити… — устало думала Васька, доставая из рюкзака спальник. — Те люди… Макс, Таня… их нити были чёрными, а моя красная, но я… ох, боже мой. О чём я вообще думаю».

Уже начинало темнеть, когда совсем уставшая Вася решила сделать финальный привал на ночлег. За весь день она останавливалась практически каждый час, с удивлением замечая, что маленькая подружка-мышка следовала за ней. Или, если быть точнее, всегда была на шаг впереди. Стоило только Васе присесть, как перед ней начинала шелестеть трава, и мышка снова появлялась в пределах видимости. Погладить, правда, не давалась. Во время ходьбы Вася также иногда видела колыхание травы рядом, и это успокаивало. Путешествие не казалось таким страшным и одиноким.

Идти было тяжело. Чем глубже Вася заходила в лес, тем уже становились проходы меж деревьев, везде стала попадаться паутина, уворачиваться от веток становилось почти невозможно, и с огромным рюкзаком за спиной у девушки не было никаких шансов двигаться бесшумно. Такой лёгкой добычей она была в этом лесу… но, благодаря маленькой спутнице, Васька не ощущала страха.

Девушка думала о том, что же она могла услышать ночью в каплях воды. О том, почему именно вода. О своём старом друге. О себе и о своей судьбе. О тех людях, что погибли в аварии, о родителях, о каждом, с кем доводилось ей общаться в течение жизни… и в какой-то момент она начала думать о нитях. Возможно, в один из множества раз, когда она угодила лицом в паутину и потянула тоненькую ниточку, в её голове стали зарождаться мысли о разных людях и их путях, судьбах, обо всех «нитях», объединённых в единую сеть…

— А мы, должно быть, связаны, раз ты так следуешь за мной, да? — с улыбкой заговорила Васька с мышью, запрыгнувшей на лежащий рюкзак. — Интересно, существует ли связь между «нитями»? Чувствует ли хоть кто-то, кроме меня, подобное? Насколько всё неправильно. Но сейчас я, впервые за долгое время, думаю, что делаю что-то правильное. Как будто очнулась ото сна. Как будто те капли воды смогли меня пробудить. Бред, правда?

«И ещё более бредово спрашивать об этом мышь, Вася», — подумала девушка, усмехнувшись. Но маленькая спутница, казалось, слушала, а компания всё же была необходима. От таких мыслей в тёмном лесу и сойти с ума немудрено…

— А в детстве я так же говорила с Нестором, как сейчас с тобой, — продолжила Вася. — И это, возможно, тоже было чем-то бредовым, но… он был забавным. И он всегда меня внимательно слушал. Почему же он просто исчез? Родители сказали, что его никогда и не существовало, и что я стала слишком взрослой для того, чтобы ко мне приходил «воображаемый друг». Но я верила в него, ты знаешь? Нестор — часть моих самых светлых воспоминаний. Мама смеялась, когда я рассказывала о мужчине с рогами и ногами козла. Но потом и мама умерла, так что… не знаю. Я совсем забыла о нём со временем. Как будто его и правда не существовало никогда.

Вдруг где-то в стороне хрустнула ветка. Васька привыкла не обращать внимания на такие звуки — не единожды за день она их слышала, но в этот раз мышь отчего-то насторожилась, её маленький хвостик тревожно завертелся из стороны в сторону. Затем раздался ещё хруст, ещё — и Васька отчётливо услышала шаги.

Шерсть на мышке вздыбилась, и она с коротким писком юркнула в траву, оставляя девушку совсем одну, и теперь ей стало очень страшно. Васька выдохнула и, вновь услышав шаги, затаила дыхание, всматриваясь туда, откуда раздавались звуки. Сердце забилось быстрее, а рука схватила нож. Вскоре меж деревьев начал проявляться человеческий силуэт. Это несколько обескуражило девушку — она ожидала встретиться с хищником, с волком, например, но человеческая фигура посреди леса…

— Нестор?.. — тихо позвала Васька, даже не зная, насколько безумно это предположение. Ей отчего-то очень захотелось поверить в то, что это будет именно он, но силуэт приближался, и ноги у него были не козлиные, на голове не виднелись рога.

— Боже мой! Вася?! Это ты?! — закричал знакомый голос, и силуэт быстро приблизился, оказавшись рядом с девушкой. Она с удивлением узнала в нём Макса.

— Что?.. Но как?! Вы же… я слышала взрыв, — в шоке проговорила девушка, всё ещё немного напуганная. В сумерках обеспокоенное лицо Макса, вымазанное в чём-то, всё ещё казалось жутким. На очках-таки была пара заметных трещин.

— Ты не поверишь, что произошло! Боже мой, Вася! Пойдём скорее! Там Таня, она ещё жива! Слава Богу, я тебя нашёл! У тебя есть еда? Я возьму твой рюкзак. Побежали скорее, они там!

Парень резво подхватил рюкзак Васи, схватил её за руку и поволок за собой.

— Да подожди же! Что случилось?

— Авария. Какой-то козёл ехал по встречке. Игорь Михайлович… наш водитель… сразу же… того. Я пришёл в себя — вроде цел, только нос, походу, сломал. С Таней всё хуже, но она жива. У нас связь не ловит, машин в этой глуши больше не проезжало, и я побежал искать помощь.

— В лесу?

— Идём же скорее!

Где-то позади раздался приглушённый мышиный писк, но Вася не обратила на него внимания.

— Макс, чёрт возьми! Почему же ты побежал в лес?! По обочине бы шёл, обязательно набрёл бы на стоянку…

— Да я эту трассу уже наизусть выучил, сколько ездил!.. До следующей заправки — час ехать. А в лесу, я знаю, как раз где-то в этой стороне должен лесник жить. Ходили такие слухи.

— Ты думаешь, ты бы нашёл его в лесу быстрее, чем добрался до заправки?

— Ну не сидеть же на месте, когда рядом истекает кровью девушка!

Это всё ещё звучало как-то слишком неправдоподобно, но Васька шла за парнем, тревожно сжимая нож в кармане. Они выжили! Девушка целый день мысленно хоронила их, а они… выжили в аварии? В столкновении? Возможно, взрыв произошёл не из-за этого. Возможно, ей вообще послышалось. Или привиделось, как и тогда, в машине.

«Хорошо, я поделюсь с ними едой и помогу, если будет чем. Скорее всего, заночую там же, рядом с машиной — это всё лучше, чем одной среди леса. А завтра с утра уйду. Только прежде удостоверюсь, что этот оболтус пойдёт по обочине за нормальной помощью, а не побежит рыскать по лесу в поисках лесника, о котором слышал мельком», — подумала Вася, спешно следуя за Максом.

Они вышли к дороге достаточно скоро. У обочины валялась поломанная и помятая чёрная машина. На багажнике, который был самой уцелевшей её частью, лежала Таня.

Пока они добрались, стемнело окончательно, и Васе пришлось наощупь искать в рюкзаке фонарик. Она слышала, как Макс быстро взял бутылку с водой и поднёс её к Тане, та с жадностью начала пить.

«Вода определённо закончится слишком быстро», — не без тоски подумала Вася, нашарив-таки фонарь.

Осветив машину и Таню, Васька не смогла сдержать испуганный вздох. Девушка, которая ещё этим утром так мило и скромно улыбалась ей на заднем сидении, сейчас лежала на помятом багажнике, бледная, с вымазанными в крови губами и подбородком и неестественно вывернутой рукой. Она очень тяжело дышала, а приоткрытые глаза пусто уставились в тёмное беззвёздное небо.

— У Васи и еда есть, Тань, ты сможешь поесть? — тихо позвал её Макс, который тоже попил воды. Они, видимо, весь этот день провели без еды и питья, в таком состоянии… Васька ощутила укол вины.

Она открыла с помощью ножа банку консервов и смотрела, как Макс пытался покормить Таню руками. Та болезненно мычала и едва шевелила челюстями.

— Это ужасно. Мне так жаль, — проговорила Вася, подойдя ближе к парню.

— Ты везучая. Вовремя решила покинуть нашу замечательную компанию, — с печальной усмешкой сказал Макс. — И мне чертовски повезло наткнуться на тебя.

— Да уж, — Вася задумчиво взглянула на Макса. — Но я ничем не могу помочь. А Тане срочно нужна помощь.

— Уже ночь, мы ничего не сможем сделать. Она не теряет кровь и, кажется, ничего жизненно важного не повредила… так что, надеюсь, всё будет в порядке до утра.

Васю немного напрягло, как просто это сказал Макс, но и поспорить с ним она не могла.

— Завтра сразу, как встанешь, беги до заправки. Даже если это займёт кучу времени, это надёжнее, чем бродить по лесу. Может, сможешь поймать какую-нибудь проезжающую машину.

— Понял, понял, не дурак, — Макс уставшим взглядом оглядел Васю и улыбнулся. — Ну, ты вон решила бродить по лесу, и у тебя вроде всё с этим замечательно. Не поведаешь своих отшельнических тайн? Почему ты вообще там вышла? Почему лес?

Васька усмехнулась. Она весь день задавала себе примерно эти же вопросы.

— Не поведаю.

— Жаль. Уверен, это была бы отличная история у костра. Кстати, о костре. Пойду, наберу хвороста да разведу. И теплее будет, и, может, кто заметит и остановится, пока будем спать…

Вася кивнула, и Макс отошёл к окраине леса, оставляя девушку одну рядом с изломанной машиной. Только сейчас она подумала о водителе. Васька подошла к передним сидениям, но там не было тела мужчины. Посветив фонарём, девушка увидела, что весь салон забрызган кровью. Она в ужасе отпрянула и отошла обратно к багажнику.

«Может, Макс вытащил тело. И унёс его куда-нибудь в лес. Хотя это было бы странно, даже если он не хотел, чтобы оно было на виду. Скорее всего, лежит где-то неподалёку…»

От этих мыслей стало совсем неуютно и жутко. Если подумать, вся ситуация была жуткой. И странной.

Если передняя часть машины так поломалась, и водитель погиб, как Макс смог выжить, да ещё и пострадать меньше, чем Таня?

Васька вновь бросила тревожный взгляд на девушку, лежавшую на багажнике, как вдруг заметила, что приоткрытые глаза Тани смотрят прямо на неё, а губы, едва шевелясь, что-то шепчут.

— Тань? Ты очнулась? Что такое? — спросила Вася и подошла ближе. Таня казалась напуганной чем-то.

— Бе…ги, — едва слышно проговорила израненная девушка, и у Васьки прошёлся холодок по спине. Она оглянулась к лесу. Макс ушёл за хворостом без фонаря.

Чёрт, вот это всё определённо было неправильно.

Вася медленно, настороженно пошла к рюкзаку. Макс вытащил из него спальник и половину запасённой еды — это всё лежало рядом с машиной.

Девушка быстро запихала спальный мешок и бутылку воды, как услышала шорох совсем рядом.

— А ты знаешь, Вась, я раньше в лагерях часто костёр разводил. Ты, кажется, сидела без костра, когда я тебя нашёл? Ты умеешь его разводить? А то я бы тебя научил. Как это — в лес идти, и не уметь костёр разводить?

Наскоро застегнув рюкзак, девушка накинула его на плечи — он был ощутимо легче всего с одной бутылкой воды и половиной сложенных консервов, — и, убедившись, что трасса всё ещё (подозрительно) пустая, побежала через дорогу, в противоположную часть леса, светя перед собой фонарём. Впрочем, только забежав за деревья, девушка поспешила его выключить, чтобы не выдавать себя, и аккуратно стала пробираться меж деревьев. Она услышала, как Макс звал её.

«Может, я всё надумываю и зря их бросаю, но… нет, ни черта подобного. Нужно уходить как можно дальше».

Вся ситуация с аварией выглядела слишком странно. Пустая трасса целый день — слишком странно. То, насколько цел Макс по сравнению с остальными — слишком странно. И то, что сказала Таня…

Определённо нужно было бежать. На этот раз Вася делала это осознанно, без наваждения и интуиции, просто понимая, что происходит что-то совершенно непонятное, неправильное, жуткое.

— Вася, стой! — вдруг раздалось над самым ухом, и её схватили за руку. Девушка в ужасе замерла, узнавая голос Макса и понимая, что она не слышала, как он шёл за ней. — Куда же ты? Ночью, одна, в лес?

Это всё ещё был добрый, немного дурашливый голос, но теперь Васе он казался чем-то действительно жутким.

— Отпусти, Макс, мне надо идти.

Она вырвала руку, как вдруг парень оказался прямо перед её лицом, с какой-то незнакомой, злой улыбкой на губах.

— Ты никуда не уйдёшь отсюда. Можешь даже не пытаться, это бесполезно.

Васька схватила нож из кармана и резанула Макса по плечу, задев лишь рукав куртки. Парень тут же исчез, и девушка побежала вперёд со всех ног, резко огибая деревья и постоянно цепляя ветки.

Где-то слева раздался мышиный писк, и Васька, не думая, тут же свернула туда. Макс, казалось, не преследовал, но после того, как он совершенно бесшумно нагнал её, девушка не могла быть уверена. Сердце бешено колотилось, она не понимала, что происходит, и доверять интуиции — единственное, что она могла. И интуиция говорила, что мышиный писк указывал верный путь… куда-нибудь.

Туда, где Макс её не достанет.

— Я не подпущу тебя, — услышала она голос парня из леса. На самом деле, казалось, что он звучал отовсюду сразу. — Ты не должна находиться здесь.

Это всё больше и больше стало походить на какой-то страшный сон. Она бежала в темноте в лесу, спасаясь от этого безумца и следуя за мышиным писком. В какой-то мере Васька надеялась, что скоро она в ужасе раскроет глаза и окажется в своей кровати. Или хотя бы в спальнике в лесу — там, где она сидела до того, как пришёл Макс.

В конце концов, она достала фонарь — скрыться от парня всё равно, казалось, было невозможно, — и вскоре обнаружила, что впереди была поляна. Васька подбежала к ней, но тут же совсем рядом за деревом оказался Макс. Он схватил её за руку, не давая пройти, и покачал головой.

— Вася, тебе нельзя сюда.

— Это почему? — дрожавшим голосом спросила она.

— Нельзя, и всё. Тебя вообще не должно было здесь быть. Откуда ты узнала про это место?

— Не твоё дело.

— Нельзя же быть такой хладнокровной. Может, будь ты подобрее, я бы и помог тебе.

Девушка замолчала. Это… могло быть правдой. В конце концов, Макс выглядел как тот, кто ценит общительность и доброжелательность, а в этом мире существуют тысячи сказок о том, как разные существа помогают главным героям, узнав о целях «нелёгкого пути».

Васька вновь вспомнила Нестора. Он бы помог. Но ведь она была с ним доброй и искренней. Наивной. Это было так давно…

— Понимаешь, я просто… — начала было Вася, но Макс лишь тихо рассмеялся.

— Да ладно, у тебя в любом случае не получается звучать по-доброму. Да и я не имею права пропустить тебя.

— Что значит — не имею права?

— Ну, Вась, то и значит. Запретная зона, тайны мироздания и все дела. Я даже не знаю, что теперь с тобой делать. Слишком далеко ты зашла.

— Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь.

Девушка напряжённо вглядывалась в лицо парня, поглощённое тьмой. Луч фонаря светил куда-то в ноги, но глаза Васи уже достаточно привыкли к темноте. Однако разглядеть лицо Макса у неё всё равно не получалось. Казалось, что оно излучало и одновременно с тем впитывало окружающий сумрак, и девушка начала сомневаться, прежнее ли вообще лицо у этого парня. И человеком ли он являлся — а по всему выходило, что вряд ли.

Одна рука Васьки крепко вцепилась в фонарь. Вторую за локоть держал Макс, и девушка хотела резко вырвать её, засунуть в карман и достать нож, но парень лишь усилил хватку, не позволяя исполнить задуманное.

Васька услышала, как Макс усмехнулся.

— Это даже хорошо, что ты не понимаешь. Ладно, есть у меня одна идея. Это только на крайний случай… ну, наша ситуация примерно так и выглядит. С моей стороны уж точно.

Парень достал что-то из своего кармана свободной рукой. Васька тут же осветила этот предмет, и луч фонаря отразился от небольшого прямоугольного зеркальца, которое идеально помещалось в ладони Макса. Оно было обрамлено различными камнями с изображёнными на них неизвестными девушке символами. Парень доставал его аккуратно, стеклом от себя, и старался лишний раз им не вертеть.

— Красивая безделушка, правда? — весело поинтересовался он. — На, полюбуйся.

Макс показал девушке зеркальце, повернув стекло на неё, и Васька ахнула, выронив фонарь.

В отражении она увидела странную копию себя. Лицо её было слишком белым, словно призрачно-светящимся на фоне окружающей непроглядной тьмы. Фонарь, выпав из рук Васьки, выключился, и всё вокруг стало чёрным-чёрным, только своё бледное отражение могла увидеть девушка, а все черты окружающего мира пропали. Она ощутила головокружение, а её отражение начала поглощать темнота, как вдруг громкий мышиный писк заставил девушку вздрогнуть. Тут же зашипел Макс, крепче схватившись в её локоть и чуть отводя зеркало. Васька сразу интуитивно вцепилась в магический предмет, пытаясь вырвать его у парня.

— Чёрт, сдурела?! А ну, пусти! Ах ты ж!.. А-ай!

Макс сопротивлялся, но вскоре снова вскрикнул, дёргая ногой. Васька услышала шорох одежды и заметила, как что-то мелкое ползло по Максу, забираясь к их сцепившимся вокруг зеркала ладоням. Васька узнала лесную мышку. Макс хотел стряхнуть незваную гостью, но мышь успела укусить его за палец. Парень вскрикнул и рефлекторно отпустил зеркало.

Васька хотела отшатнуться назад, но парень вновь крепко сжал её локоть, притягивая к себе.

— А ну отдай, мерзавка! С тобой слишком много проблем!

— Это всё потому, что я зануда, — прошептала Васька, направляя зеркало на Макса. Как только стекло поймало образ парня, его лицо стало светиться, и тьма, скрывающая его черты, начала понемногу рассеиваться. Макс закричал и попытался отвести взгляд, но у него не получалось.
Вася, затаив дыхание наблюдала, как знакомый ей молодой человек превращался во что-то бесформенное, похожее на призрак, и вскоре он окончательно исчез. Ещё несколько секунд стояла она в той же позе, но хватка на руке не появилась снова, и тишину ничто более не нарушало.

Васька выдохнула и положила зеркало в карман. Всё тело, казалось, ныло от напряжения и усталости, а место, где крепко сжимал её руку Макс, болело. Невероятно хотелось спать. Она собиралась поднять фонарь, наклонилась за ним, и её повело в бок — девушка опёрлась на стоявшее рядом дерево. Дотянувшись до фонаря, она побрела к поляне. Выброс адреналина закончился, и переставлять ноги стало очень сложно.

«Надо достать спальник», — подумала Васька и, выйдя на свободное пространство, упала на траву.

Раздавшийся рядом шелест и тихий писк — последнее, что она услышала прежде, чем провалиться в сон.

Через несколько часов теплые лучи солнца осветили фигуру спящей на поляне девушки, приютившуюся у неё на ладони мышку и идеально круглое тёмно-зелёное озеро, раскинувшееся посреди поляны в нескольких метрах от уснувшей путницы.