02. Поэзия и проза странствий. Этимология, блин!

Жить необязательно. Путешествовать – необходимо.

Уильям Берроуз

Стоп, стоп! Помните, что случилось, когда Фрекен Бок застала Карлсона за поеданием плюшек? Правильно, скандал. Вот и мы с вами уселись такие рассуждать о вкусах путешествий. А где? Да прямо посреди литературного сайта. Ай-яй! А ну как нагрянет СИРена и спросит строго, чего это вы тут делаете, а? Чо тогда?

Положение обязывает. Чтобы не упасть в грязь лицом, сделаем вид, что мы непосредственно принадлежим к сонму прозаиков и с умным видом зароемся в лексическое значение и этимологию слов, связанных с путешествиями. Авось! Это, кстати, не так уж скучно.

Очевидное – мать заблуждений. Ну, или другой какой их самый близкий родственник. Гляньте только, как определяют мэтры искомое нами слово.

«Большой и толковый» заявляет, что путешествие – это поездка или передвижение пешком далеко за пределы постоянного местожительства. 

Брат Ожегов туда же: поездка или передвижение пешком по каким-н. местам, странам. 

Не отстаёт от них и небезызвестный Ушаков: поездка (реже - передвижение пешком), обычно куда-нибудь далеко за пределы родной местности, постоянного местопребывания. 

Вдумайтесь, друзья мои. Нам втирают очки! Все эти «передвижения» (пешком или иначе) – лишь способ перемещения бренного человеческого тела с места на место. Опять хочется спросить, и чо? Великое стремление, природный, можно сказать, дар, низведён до уровня простого инструмента. Всё равно, что утверждать, будто изготовление мебели из красного дерева это… отвёртка! Перемешали, блин, зелень и печаль!

Ладно. Предположим, что это самое «перемещение» от хорошего путешествия не отделить. Но не оно является смыслом и сутью. Впрочем, давайте по порядку. Как говорили греки (древние, само собой), и в заблуждениях можно отыскать объедки здравого смысла, а буйный Троцкий: истина – всего лишь лучшая из неправд.

Кто бы спорил, мы с вами начинаем «передвижение» по миру с того самого момента, как, получив шлепок по заднице, издаём первый крик.

Под словом «мы» я имею ввиду не только нас с вами лично, но и человечество в целом. По окончании первых семи дней, хорошенько приложившись ладонью к людской попе, господь отправил его в бесконечное странствие. С тех пор странный зуд в пятой точке не унимается.

Вспомните, одному из первых, кому не сиделось на месте, был, например, Геракл. Этот, в поисках приключений обшарил половину тогдашней Ойкумены. Не уступали ему в непоседливости и ребята Аргонавты. Ахейцы со товарищами, вообще умудрились развязать Троянскую войну, лишь бы отправиться за тридевять земель. И так далее, и тому подобное. Почему? Неведомо.

В конце концов, чем из разумного можно объяснить, что даже Наполеон, например (приличный семьянин и отец троих сыновей, между прочим), попёрся в Россию, как не жгучей тягой к перемене мест?!

Ну, да бог с ним. Посмотрим на истоки, так называемого «массового туризма». Если не вглядываться в сумерки веков, где в незапамятные времена происходило великое переселение народов, а, как и положено начинающим литераторам, обратиться к письменным источникам, то первым на глаза попадается паломничество.

Его корни тоже свеженькими не назовёшь. Хождение верующих к святым местам известно с глубокой древности. Центрами паломничества, в своё время, были и храмы Амона в египетских Фивах, и Осириса в Абидосе и Аполлона в Дельфах.

Позже, в христианскую эпоху, наряду с Палестиной православные пошли в Константинополь, а католики в итальянские Рим и Лорето, во французский Лурд, испанский Сантьяго-де-Компостело.

Первый туроператор-монополист – церковь упорядочила указанный процесс, регламентировав его и даже разделив на паломничество великое (путешествия к Святому Гробу) и малое (посещение прочих святынь).

Именно в эти времена свои тропинки принялись топтать монахи небывалых монастырей – пилигримы. Они же впоследствии «солнцем палимы» – персонажи несчётного количества стихов и романов.

Переведём дыхание и продолжим завтра…