02. И не погаснут факелы...

Княжество Равенна, одно из так называемых карликовых государств Европы, не всегда было карликовым. В средние века под властью его сюзеренов, носивших титул принцев-электоров, находилась значительная территория. Но в нескольких неудачных войнах страна растеряла большую часть своих владений и сократилась примерно до размеров курортного побережья Крыма от Ялты до Судака, и остаток некогда грозной морской державы теперь существовал за счёт туризма, производства престижных ювелирных изделий и выпечки пирожных. На каждый жилой дом здесь приходилась забегаловка, а на каждые два — гостиница.

Парады, устраивавшиеся в Равенне в день рождения принца-электора, были впечатляющим зрелищем. Под звуки сводного оркестра, набранного из музыкантов многочисленных ресторанчиков, за бронечастями — двумя «стюартами» образца 1941 года, подаренными равеннской армии самим генералом Джорджем Маршаллом и поддерживавшимися в прекрасном состоянии — маршировали все сто двадцать восемь пехотинцев действительной службы, сверкая примкнутыми штыками. Над головой, оглушительно жужжа пропеллерами, проносилась боевая авиация в составе одного самолёта — настоящего трофейного бомбардировщика «юнкерс-88», тоже презентованного американцами. Ввиду небольших размеров дворцовой площади действо, собиравшее множество туристов, длилось около пятнадцати минут.

Принц-электор время от времени вносил в Большой Генеральный Совет ходатайства о расширении вооружённых сил, которые парламент из соображений бюджета неизменно отклонял. Так произошло и на этот раз, и его высочество Титурель XII, Божьей милостью номинальный правитель Равенны, за завтраком пребывал в отвратительном расположении духа.

— Проклятая демократия! Барбурон Великий перевешал бы всю эту шайку, как гусей! — вскричал он, в ярости стукнув ложкой по столу. — Так ведь, Софи?

— Конечно, дорогой, — принцесса Софрония никогда не слышала, чтобы вешали дворовую птицу, но решила не перечить разгневанному мужу. — Как гусей.

— Предатели, кусочники!

В эту минуту в столовую вошёл камергер и, поклонившись, сообщил, что принца-электора хочет видеть комиссар Лафкадио по делу, не терпящему отлагательств.

Лафкадио был начальником полиции и к тому же владельцем известной на всю Европу кондитерской фабрики — единственного крупного промышленного предприятия страны. С главой государства его связывало родство мыслей — он тоже мечтал о Равенне в прежних границах.

— Что ему надо? — рявкнул Титурель.

— Дело конфиденциальное, ваше высочество, — ответил камергер. Злобно хмыкнув, принц-электор кивнул.

В столовую ввалился усатый толстяк в синем мундире с расшитым серебряным галуном чёрным бархатным воротником и при шпаге.

— Что за срочное дело заставляет вас беспокоить меня за завтраком? — запальчиво начал Титурель. — Трактир какой-нибудь сгорел? А, конфиденциальное! Бордель?

— Тито! — с укоризной произнесла Софрония.

— Ваше высочество, должно быть, помнит, что несколько лет назад Советский Союз распался на пятнадцать независимых государств, — просопел страдающий одышкой Лафкадио.

— Вы уверены, что на пятнадцать? — насмешливо спросил принц. — Не на четырнадцать?

— Совершенно уверен, ваше высочество. Именно на пятнадцать, — полицмейстер-кондитер сделал вид, что не замечает издёвку.

— И что с того?

— Дело в том, что некоторые из них, в частности, Казахстан, унаследовали ядерный арсенал бывшего Союза.

Титурель, окончательно вышедший из себя, вскочил.

— Если вы явились, чтобы просвещать меня насчёт текущей политики...

— Вовсе нет, ваше высочество. Видите ли, представилась возможность, упустить которую было бы преступлением против истории.

— Ближе к делу!

— В обязанности моего ведомства входит знать обо всех иностранцах, посещающих страну. В данный момент в Равенне находится дочь командующего ракетно-ядерными силами Казахстана. Мы могли бы убедить её папашу расстаться с парочкой его атомных бомб. Только подумайте — Равенна в атомном клубе! Мы вернём все утраченные земли и сверх того...

— И чем же мы этому казаку заплатим? Вашими леденцами?

— Казаху, с позволения вашего высочества. Самый упрямый отец станет сговорчивым, когда получит, скажем, пальчик дочурки.

— Бог с вами! — подала голос Софрония.

— Сперва лишь предупреждение, ваше высочество. Оно непременно подействует.

Принц сел и взглянул на жену. Та сокрушённо покачала головой и пожала плечами.

— Титурель Завоеватель, — вкрадчиво произнёс Лафкадио.

— А ведь очень даже неплохо звучит, правда, Софи? — подумав, спросил Титурель.

— Правда, любимый, — ответила Софрония. — Очень даже неплохо.