Красный сарафан 01

Раздался звонкий девичий смех и, прямо перед Степанычем, пробежала девчушка в красном сарафане. Подол сарафана был вышит синими, желтыми, красными цветами, Степаныч, разглядел каждый цветочек, настолько близко пробежала девчонка, с алой лентой вплетенной в льняную косу, и с такой же лентой повязанной вокруг головы. «Вот так шутка» - подумал дед. Но девочка уже исчезла за углом дома. Медленно встав с колен, Степаныч стряхнул землю. И, перешагнув через грядку, которую он засаживал семенами огурцов, пошёл в направлении дома. Зайдя за угол, он увидел жену развешивающую белье.

- Мать, это что за пигалица здесь бегает?

- Какая ещё пигалица? Ты, старый, на грудь с утра принял? - Марья Фёдоровна с подозрением посмотрела на мужа, не отпуская из рук верёвку, на которую только что повесила простынь.

- Чё несёшь? Причём здесь грудь? – дед в сердцах сильно ударил себя по бёдрам, стряхивая с рук остатки земли, - сейчас в огороде девчонка бегала в сарафане красном. Не успел я ничего сказать, а она за угол шмыганула, сюда к тебе во двор.

- В красном сарафане? Не видела я здесь никакой девчонки. Причудилось тебе.

- Как это, причудилось, - начиная злиться, громко сказал Пётр Степанович, - она перед самым носом проскочила, сарафан расшитый, лента на голове, я, по-твоему, из ума выжил? Видел я её, слышал. Смеялась, вроде как играла с кем-то. Может к соседям внучка приехала? Неужто ты никого не видела? Быть не может, не могла она так прошмыгнуть. И пяти минут не прошло.

- Говорю тебе, - стала терять терпение Марья Фёдоровна, - не видела я никого. Огурцы посадил?

- Старая... - Степаныч не договорил, в сердцах притопнул ногой, развернулся и зашагал к грядкам.

Тяжело опустившись на колени, он взял плошку с разбухшими семенами и зло стал втыкать их в лунки. «Чтоб тебя, - бормотал дед, - слепошарая. Дурака из меня делает. Сарафан-то вон какой алый, только моя старуха могла его не заметить. Девка хохотала, аж воздух звенел, а она не слышала. Меня же дураком, алкашом выставила. Тьфу ты, дура баба».

Весь день не выходила из головы Степаныча эта картина: девочка, лет десяти, смеясь, пробегает в метре от него, исчезая за углом. В глазах так и стоит красный сарафан с вышивкой.

- Вот умел бы рисовать, всё в мельчайших подробностях изобразил, - за ужином рассказывал он сыну.

Тот, положив не плечо отца руку, весело пошутил:

- Бать, а ты часом с утречка в погребок не нырял за наливочкой, - мигнув матери так, чтобы отец не заметил.

- Вот я тоже говорю, примерешилось тебе старый. Так он как напустился на меня. Ты Вань не шути, а то и тебе достанется.

- Бать, не серчай. Ну сам подумай, откуда в нашем огороде такое чудо: девочка да ещё в сарафане расшитом. У нас в посёлке карнавал что ли проходит? Чай не Новый год.

- А я почем знаю, - не унимался раздосадованный дед, - может, кто из соседей стародавние сундуки распотрошил, да дитё вынарядел.

- Какое дитё? Ты же всех ребетят в деревне знаешь. Сам же сказал: не знакомая девочка. Откуда у нас незнакомый ребёнок? Весна, дети ещё учатся, середина недели, в гости к соседям вряд ли кто приезжал. Всё отец, давай спать ложится. Поздно уже. Завтра никому не рассказывай про сарафан. Засмеют. Ты сегодня выходной?

- Да. Ты иди, я малость тут побуду.

Сын ушёл спать, а старик ещё долго сидел на веранде один, думая о происшедшем.

На следующий день Степаныч пошёл в магазин. Не то чтобы за покупками, а так, навести справки. Не давал ему покоя вчерашний случай. Ну не могло ему такое привидится. Не пил он: ни с утречка, ни вечером перед этим. И не такой он старый в маразм впадать. Он этот сарафан как сейчас видит.

В магазине уже собрался народ, мужики за водкой, бабы посудачить. Степаныч зашёл издалека, сначала порасспросил к кому дети с внуками из города, или райцентра приехали. Ни к кому. Почесал Степаныч затылок и решил: была, не была, рассказать всё как есть.

Бабы рты пораскрывали, а мужики поддевать начали, всё с той же выпивкой, как и домашние. Загалдел народ, бабы рассуждали, к кому могли внуки приехать. Мужики отоварившись, пошли за магазин подлечится беленькой. Бабы, ещё чуть постояв, тоже разошлись.

Степаныч давно был на пенсии, но в том году по осени, совершенно неожиданно, у него появилась работа. А произошла вот какая история: с полгода назад, на лугу, чуть поодаль его огорода, обнаружилось старинное подворье, да сам Степаныч и обнаружил. Задумал он в метрах десяти от забора устроить небольшой ледник. Электричество последнее время часто отключать стали, психанул дед и решил вырыть погреб, льдом его заложить, да летом продукты хранить. Жена ругалась, но Степаныч упёрся. Сказал, ледник нужен в хозяйстве, значит он его сделает. А то, что в пику бабке, так оно вовсе в радость. Правда, совсем на рожон лезть не стал, в огород Марья Фёдоровна не пустила, так он за забором место нашёл. Выкопал полметра, и начал из земли черепки, да железяки вытаскивать. Сам он на это старьё внимания не обратил, да только внук помогать вызвался. Когда уже приличная куча собралась, а к черепкам ещё украшения женские прибавились, Петька начал те черепки изучать, повертел в руках, и решил что это историческая ценность и надо её в краеведческий музей свозить. На следующий день поехал в райцентр. Вечером вернулся гордый - «Ценные штуки, - говорит, - приедут учёные, изучать будут».

Вот так остался Степаныч без ледника, но с работой. С самого города целая делегация приехала. Всё ходили, обмеряли. Потом разметили участки и начали раскопки. Степанычу предложили сторожить, чтобы поселковая шантрапа не навредила. А сами на ночь по соседним избам расквартировались. Дед, конечно, отказываться не стал, работа не пыльная, раз в неделю выходной, деньги каждую пятницу платят. На зиму раскопки свернули, а весной, как только снег сошёл, археологи вернулись и продолжили. Степаныч снова был принят сторожем. С вечера, как все разойдутся, он заступал на дежурство. Нравилась ему такая работа, поспать время есть, и при деле.

На следующий день после странного события, часов в восемь вечера, Степаныч отправился на пост. Выйдя из задней калитки, он увидел, что городские ещё работают. Дед удивился, время позднее, пора уже расходится, скоро стемнеет, но спрашивать ничего не стал. Те ещё с полчаса посовещались, да разошлись. Тем временем совсем стемнело, и Степаныч отправился в свой привычный обход по периметру, освещая огромным фонарем путь. Всё шло как всегда. Но в какой-то момент боковым зрением он увидел промелькнувшую тень. Степаныч быстро перевёл фонарь на то место, где ему померещилось движение, луч выхватил из темноты детскую фигурку. Дед мог ручаться: это была та самая девчонка, в подтверждение раздался знакомый смех, и девочка побежала прочь. Не успев подумать, он рванул за ней.

- Эй, ну-ка стой. Стой, кому говорю! - Степаныч старался светить девочке в спину, чтобы не упустить из виду. Но, пробежав метра три, грохнулся, попав ногой в разрытую канаву. От увечий его спасла рыхлая земля. Ныла только лодыжка подвернувшейся ноги, попавшей в канаву. Дед медленно поднялся на колени, упавший рядом фонарь освещал пространство впереди метров на пять. Там, на границе света и тьмы, Степаныч увидел свою утреннюю гостю в красном сарафане, с алой лентой на голове. Девочка рассмеялась, притопнула ножкой и пропала.

- Тьфу ты, вражья сила, - выругался дед, медленно подымаясь с колен. В приведений он не верил, но сейчас был обескуражен, - что за хрень. Точно кто-то из своих. Пугают гады, - дед пытался найти разумное объяснение случившемуся, чтобы не умереть от страха, но сам себе не верил.

Степаныч поднял фонарь, прихрамывая, пошёл к тому месту, где видел ребёнка, и с удивлением обнаружил свежевырытую яму. Он посветил в неё фонарем, но ничего не увидел. Решив, что лучшее, это вернуться, он зашагал в сторону сарайки, наскоро сколоченной для хозяйственных нужд. Выпив принесенную наливочку, Степаныч лёг на брошенный под дерево старый матрас и укрылся ватным одеялом.