Холодный огонь

Каждую ночь Локи снится один и тот же сон, и он просыпается с криком, и пот, холодный, точно нестаявшие снежинки, щекочет ему виски. Он видит огонь – жидкий, словно вода, змеей струящийся по траве, обжигающе-красный. Огонь бежит по равнине, сжирая на своем пути зеленое и золотое, и черные следы его подошв остаются на голой, обескровленной земле.


Локи видит ту, что пустила огонь, позволила вырваться из рук своих, белых, как снег в середине зимы. Видит ее лицо, мертвенно-спокойное, застывшее в полуулыбке, усыпанное снежинками лицо Непрощающей, ее стеклянно-холодные губы, ее бесконечно-длинные косы – поземкою по земле. Она взмахивает рукавом – и огонь вырывается из-под пальцев ее, синюшно-белых, тонких, как оголившаяся кость. Огонь подбирается к Локи все ближе и ближе, все чаще дрожат ресницы под инеевыми веками, все яростнее, все хищнее оскал Той, Что Будет Помнить До Скончания Века. А потом Она делает знак – и огонь бросается прямо ему в лицо.


Это больнее, чем вся боль мира, взятая вместе. Это острее, чем сточенные железом клыки Фенрира. Это страшнее черноты, таящейся на дне зрачков Хель. Это бесконечность, умноженная на самое себя, точно свившийся в клубок, пожирающий собственный хвост Ёрмунганд.


Огонь обгладывает Локи до кости, практически мгновенно, сжирает мясо и кровь, волосы и ногти, огонь сыто урчит, растекаясь в глазницах его, словно червь, насосавшийся красного, гигантский, раздувшийся червь. Локи стонет, хрипит – испаряющимися от невыносимого жара голосовыми связками, зовет на помощь полусгоревшим обрубком своего языка – Сигюн не слышит, слепая и глухая, дремлет рядом на расстеленных шкурах, и не придет на помощь. Сон длится и длится – невыносимо долгие секунды, огонь раздирает грудную клетку, клещами клыков впивается в сердце, вырывая куски – черные, точно пережаренное, обуглившееся на костре мясо. Огонь стекает ниже, прогрызая дыру в животе, много красных, истрескавшихся дыр на коже – глиняном сосуде, брошенном в горнило печи. Сосуд разлетается на куски, истонченные ребра хрустят, не выдерживая тяжести позвоночника, рассыпаются в прах, серый, точно речная глина. Точно глаза Той, Что Никогда Не Забудет.


Огонь обхватывает мужское естество Локи, сжимает его раскаленно-алыми пальцами, выпивает, высушивает дотла, брызги огненно-красного семени стекают по ногам Локи, и Она торжествующе смеется под ухом его, и в глазах Ее – бесконечное презрение. Игривыми завитками волос огонь обнимает колени Локи, перемалывая их, как спички, солено-красной морскою волной ложится к ногам его. Огонь сыт, он устал – и хозяйка сводит пальцы, небрежным щелчком подзывая его, и огонь с ужиным шипением ползет к Ней по щетинисто-жесткой, выгоревшей траве, и покорно застывает у белых, босых ступней Ее.


А потом Она уходит, обещая вернуться в следующих и следующих снах, и слова Ее проникают в кровь вернее змеиного яда, красные, как огонь… Раскаленно-слепящее пламя нескончаемой ненависти Той, Что Была Обижена Локи. Той, Что Никогда Не Простит. Настанет час – и не во сне, наяву, белые руки Ее приладят змею над его головой, и лишь слабые пальцы Сигюн будут ему защитой… до тех пор, пока не придет время излить на каменные плиты пещеры весь накопленный яд.