01. Шизофрения

Свободных мест в вагоне метро не оставалось, однако и толчеи в проходах не было. Пассажиры, те кто не спал, уткнулись в мобильные устройства, и судя по манипуляциям пальцев, общались в соцсетях – лайкали фотки. В случае особого расположения, могли и смайлик послать. И в ответ получить такую же карикатурную рожицу. Забавно. Пиктографическая письменность возникла вместе с Цивилизацией. Спустя тысячелетия люди вновь общаются посредствам пиктограмм.

А вот, чтением книг занимали себя лишь двое, причём один из них – невзрачный мужичок средних лет – листал брошюру какой-то очередной евангелистской секты.

Деградация и мракобесие. Похоже, мне посчастливилось жить в конце Истории, чему я несказанно рад. Разрушение привлекательно. Разрушение эффектно. Много ли найдётся желающих поглядеть как строят дом? Зато, когда здание взрывают, от зрителей столько, что не протолкнуться. Тут главное самому не оказаться под обломками. Я не окажусь. Я осторожный.

В вагоне никому не было до меня никакого дела, но я всё равно старался не привлекать внимания. По привычке. По той же самой привычке, в силу которой я, в отличие от окружающих, разглядывал их пристально, хотя и без интереса. Не напрямую, конечно, разглядывал, а исподволь: кого боковым зрением, кого в тёмном зеркале оконного стекла.

И без малейшего напряжения.

Так, должно быть, опытный канатоходец, ступая по натянутой верёвке, не думает куда ему ставить ногу. А о чём думает? Да, чёрт его знает. Может, о том, что жена борщ пересолила. Это нормально. Профессионалу мысли о работе только мешают в работе. Тренированные разум и тело сами знают, как поступить. Мозг следует намеченному плану, а тело выполняет его команды. И всё получается. У меня всегда всё получается.

Я стоял между сиденьями, наполовину отвернувшись к дверям. Капюшон серой толстовки был снят. Я натяну его позже, когда выйду из вагона, а пока достаточно жёлтой бейсболки.

Спасибо американцам! До чего же полезная вещь эта бейсболка.

Нынче камер видеонаблюдения понавтыкали где ни попадя. Это стало бы проблемой, если б, их не монтировали существенно выше человеческого роста. Да и качество, как правило, хуже, чем дерьмовое – хрен что разглядишь. У нас все, даже очень богатые, экономят на безопасности.

К счастью для тех, кто представляет опасность.

Потому, нацепил бейсболку, голову чуток опустил и всё. Чёрта с два потом мою физиономию под козырьком разглядишь. Толстовка, или свободная куртка скроет особенности телосложения. Если сутулишься, расправь плечи, а если наоборот – сутулься. Кинь что-нибудь в обувь, чтобы немного мешало ступать – по пуговице, например – и походка изменится. Из всех примет останется только рост. Маловато? Верно, маловато. Ну, так можно подкинуть, запоминайте на здоровье. Толстовка на мне серая. Дешевые джинсы грязновато-синие. Зато, бейсболка жёлтая, а кеды красные. Вот их-то и запомнит тот, кто, всё же, глянул на меня мельком. Если, вдруг, завтра его попросят меня описать, скажет: мужик в жёлтой бейсболке и красных кедах.

То и другое, да и толстовку тоже, я одел в кустах рядом с конечной станцией метро, которая, кстати, от моего дома на другом конце города.

После работы выброшу.

Когда изучал пути отхода, заприметил тихий дворик. Там, возле помойки я и припрятал свёрток с чёрными бейсболкой и кедами, да простенькой синей ветровкой.

Впрочем, до возвращения домой придётся ещё раз переодеться уже в обычную свою одежду – мешковатую и неказистую, какая более всего подходит спившемуся интеллигенту.

Работаю я – неофициально, разумеется – кем-то вроде кладовщика на полулегальном складе контрафакта. Хозяева, бизнесмены из Закавказья, платят мало, но исправно. По крайней мере, мне. Меня ценят. Я исполнительный, неприхотливый и живу неподалёку на городской окраине в тесной однокомнатной хрущёвке.

Район этот был гопницким с момента застройки, потому как до хрущёвок здесь стояли заводские бараки. Гопницким он остался и по сей день, с той лишь разницей, что если прежде местное население занималось грабежами, развлекалось пьяными дебошами и работало на заводе, то теперь не работает. В заводских корпусах сегодня склады контрафактной продукции и общежития для трудовых мигрантов. Есть, правда, ещё шиномонтаж, но для трудоустройства населения бывшей рабочей окраины его маловато.

Местных, впрочем, повальная безработица беспокоит не слишком – ничто больше не отвлекает от пьянства, грабежей и дебошей.

Я переехал сюда два года назад, якобы пропив хорошую двушку в центре, и в первую же неделю после переезда оказался избитым и ограбленным.

Четверо недорослей грамотно обложили меня у гаражей, сразу лишив возможности спастись бегством.

Отбиваться я даже и не думал. Не то, чтобы это было вовсе уж невозможным, но четверо здоровых лбов – опасность, с которой приходится считаться, а любое сопротивление их только озлобило бы.

В кармане у меня лежал нож – никчёмная безделушка, купленная в привокзальном киоске. Неопытный человек таким даже консервную банку вскроет с трудом, но в умелых руках шаткое лезвие из дерьмовой стали отменно вскрывает артерии и режет сухожилия.

Мои руки умелые.

Мне бы хватило минуты, что б оставить на тёмном пустыре у гаражей только трупы да инвалидов. Правда, самому вряд ли удалось бы избежать пристального и совершенно ненужного внимания органов. Ставить крест на своей карьере было для меня, как минимум, преждевременно.

Поэтому, от первого же удара я упал в грязь и поскуливая свернулся калачиком. В итоге получил пару пинков по заднице да расстался с кошельком. Бить такое чмо реальным пацанам не то что бы западло, но, уж всяко, не интересно.

В целом, и происшествием, и собой я остался доволен: не только не вышел из образа, но и наглядно подтвердил легенду. Другое дело, что оставлять безнаказанным такое не следовало. Ежели повадятся меня этак щипать, то вскоре вовсе проходу не дадут.

Здесь мне улыбнулась удача. Хотя, удача – понятие относительное. Счастливые случаи подворачиваются всем, но один их упускает, другой нет. Я не упускаю.

Мне повезло с соседом. Толян, субъект сорока с небольшим лет, родился и вырос "на районе". Дважды был судим за хулиганство и ныне пользовался у местной шпаны заслуженным авторитетом.

Я распознал в нём полезную связь, едва заселился в свою халупу. А распознав, скорешился. Это оказалось нетрудно. Достаточно было несколько раз напоить Толяна дешёвой водкой, что я и сделал. Сам употреблял вместе с ним. Выпивал две-три стопки, и как положено чмошнику, "выключался". Остальная халявная выпивка доставалась Толяну, за что он меня и привечал.

Я, как был грязный, заявился к нему в тот же вечер. Рассказал об учинённой обиде. Не забыл упомянуть, что похищенные средства предназначались на приобретение спиртного.

Толян, цыкнув зубом, пообещал разобраться.

Разобрался.

Денег мне не вернули. Извинений тоже не принесли, но Толяну проставились литром разведённого спирта, а меня больше не трогали. Отныне я был "на районе" корешем Толяна.

Мой новый статус не добавил уважения, но оно мне и без надобности.

Нет, я вовсе не лишён того, что называют мужским самолюбием. Просто критерии самооценки другие. А испытывать обычные для прочих эмоции для меня – роскошь. Эмоции я играю. Любовь, ненависть, или вот, например, обиду.

Помню отрабатывал одну бизнесвумен.

В свои сорок лет выглядела она, надо сказать, безупречно, однако, была совершенно не в моём вкусе. Во-первых – мне не нравятся самоуверенные чванливые стервы. А, во-вторых – предпочитаю, всё-таки, бабёнок помоложе. Старею, наверное.

Тем не мене, целый месяц мне пришлось изображать пылкую страсть. Настоящую. Суррогатную можно купить в эскорт-агентстве.

Я нещадно гробил здоровье "Виагрой", но преуспел. Уверен, бизнесменша была в меня влюблена. По-своему, конечно, по-стервозному, но влюблена, и до поры меня это устраивало. Однако, заказчик торопил.

За месяц я изучил объект. С исполнением проблем не возникало, но я успел изрядно засветиться. Под чужим именем и с чужой биографией, разумеется, но всё же, целесообразно было исчезнуть заранее и так, чтобы выглядело естественно. Она сама должна была меня выгнать. Мне следовало обидеться и хорошенько обидеть.

Поводы высокомерная дура давала по пять раз на дню. Оставалось выбрать подходящее время.

В тот вечер она катала меня на новеньком, только что приобретённом спорткаре. Неоправданно дорогая эта игрушка была предназначена если не повысить, то подтвердить социальный статус своей владелицы. Подозреваю, я во многом служил той же цели, хотя и обходился значительно дешевле.

Наверное, поэтому на будущий день хозяйка намерена была вместе с новым авто представить Обществу и меня, как своего бойфренда. Крепкий парень, бывший контрактник воевавший-в-каких-то-там-горячих-точках, на десять лет младше её это тоже статусный признак.

Меня всегда забавляло, что барыги всерьёз считают себя Высшим Обществом, но тут стало не до забав. Публичность мне была нужна в последнюю очередь. Момент настал. К тому же, моя госпожа завтра сама собиралась быть за рулём, что дополнительно повышало шансы на успех.

Припарковав машину, автоледи не спешила покидать салон. Грациозно потянулась и глянула на меня искоса.

– Я тут подумала, надо бы и тебе машину купить. Маленькую. Я уже приглядела. Симпатичная, такая, жёлтенькая.

Она глупо захихикала, должно быть, представив меня в маленькой жёлтой машине. Смеялась, впрочем, недолго, заметив, что я рассеянно кручу в руках бутылочку "Evian".

– Эй! – возмутилась дамочка, – Положи-ка на место! Тебе всё равно что хлебать.

Стареющая красавица, всерьёз полагая, будто эта жидкость способна её омолодить, в день выдувала литра по три чудодейственной французской водицы. Она так привыкла к тому, что "Evian" с ней повсюду, что даже не задумалась откуда той взяться в новой машине.

Я положил бутылку между сидений и ответил чуть-чуть резковато:

– Я ведь говорил, что не умею водить.

– Да-да, помню, говорил. Правда смешно, котик? Я, девушка, умею, а ты, мужик, нет. Настоящий мужик должен уметь водить машину.

Смешным мне показалось лишь то, что эта калоша назвала себя девушкой. Чтобы не улыбнуться, я нахмурился. Вышло кстати.

– А настоящие это кто? Лягушки из офисов? Я думал настоящий мужик должен уметь прыгать с парашютом и стрелять из автомата.

– Мы живём в цивилизованном обществе. В кого ты собрался здесь стрелять из своего автомата? – матрона принялась гладить меня по ляжке. – Меня заводит, когда ты сердишься, солдатик.

Не глядя я убрал её руку.

– Ну хватит дуться. Мы сделаем тебе права. И водить ты научишься. Не бойся, у тебя получится.

Я обернулся резко, словно получил пощёчину. Глядел с нескрываемым презрением. Слова цедил сквозь зубы, играя желваками.

– Единственно, чего я боюсь, что меня стошнит.

– В смысле?

– В том смысле, что если я научусь, то научусь уже после тебя. А я после тебя брезгую.

Надо было видеть, как с её физиономии сползает самодовольно-игривая улыбка.

– Что-о-о?! А ты не заговариваешься?! Не боишься снова оказаться на помойке?!

Я не ответил. Молча достал айфон – её подарок – и швырнул между сидений, рядом с минералкой. Всё, теперь ей было меня не найти.

– Давай вали, козёл! – услыхал я вслед. – Не вздумай обратно приползать, нищеброд долбанный!

Уходил я, не оборачиваясь и моей довольной улыбки она видеть не могла.

Больше мы с ней не встречарись. О том, что она умерла, я узнал через день, когда получил основной гонорар.

Подробности смерти мне не известны, зато я точно знаю причину – кардиотропный яд в бутылочке с "Evian". В нужной концентрации кардиотоксический эффект наступает не сразу. К тому же, почувствовав недомогание, покойная, скорее всего приняла обычные свои препараты, содержащие всё тот же гликозид.

По-моему, она была здорова, как лошадь, но вбила в свою пустую голову, что у неё больное сердце. Врачи престижной клиники её конечно же не разубеждали – на то она и платная медицина, чтобы "зарабатывать" деньги.

Но попробуй-ка заставить доктора признать, что он – мошенник. В общем, не только ему, но даже и полицейскому понятно – ишемическая болезнь сердца. В крайнем случае – передозировка препаратами.

Я невысокого мнения о нынешних органах. По-моему, преступника они могут поймать только если он оставит паспорт на месте преступления. Ну, или выложит фотки самого процесса в соцсетях.

И всё же, на некомпетентность я не надеюсь. Всегда остаётся шанс, что среди всех этих стриженных пуделей найдётся один волкодав. Бережёного бог бережёт. Хотя, в моём случае, скорее – чёрт.

Я совершенно уверен, что по месту жительства усопшей бизнес-леди не отыщется ни одного моего "пальчика". Нет, наследил-то я там предостаточно, однако, любой криминалист скажет, что человек оставляет своими руками не так уж много пригодных для идентификации следов. Создатели "ментовских" сериалов об этом, видимо, не знают. Я знаю.

Я смазываю папиллярный узор всегда. Не только на работе, но и дома. Это – одна из моих профессиональных привычек. Я – профессионал.

В наше время — это редкость, и потому – неоспоримое преимущество. В обществе глупых самодовольных и самоуверенных посредственностей, я как волк в отаре. Умный волк – всех подряд овец не режу, а только самых жирных баранов. Умный и осторожный.

Впрочем, в случае с бизнесвумен я не слишком беспокоился.

Милицию обозвали полицией. Набрали туда губастых девчушек. Обрядили их в пилотки и красные шарфики, как стюардесс. Стильненько, так. Ну, колоду генералов перетасовали. Зато монолиты Управлений и легионы управленцев остались незыблемы. И незыблемой осталась основа их благополучия – очковтирательство.

Даже если найдётся в этой трясине настоящий сыщик, что заподозрит неладное, кто ж ему позволит возбудить "глухаря"? Нераскрытое убийство крайне негативно сказывается на показателях. Так что, "помэрла панночка" хоть и преждевременной, но вполне естественной смертью. И всем хорошо.

Вот преимущества использования ядов. Недостаток же заключается в том, что яды, как между прочим и оружие, запрещены в свободном обороте. Поставщик – слабое звено. Через него проще всего выйти на меня, и потому, его всегда приходится зачищать.

У меня припрятан простой и надёжный "Наган". В отличном состоянии. Конечно, с современным оружием ему не сравниться, но я ведь воевать и не собираюсь. Так, на всякий случай.

Я очень хорошо стреляю. Да, найдутся стрелки и получше, но и у меня довольно высокий уровень, однако, в работе огнестрельное оружие не использую. Снайперы на крышах и заминированные автомобили ушли вместе с бандитской эпохой. Тогда выстрелы и взрывы были нормой. Сегодня обывателю хочется верить в государство, стабильность и собственную защищённость.

В действительности, заказных убийств меньше не стало, но в болоте не бывает волн. Несчастные случаи, или, на худой конец, девиантное поведение неведомого маргинала не нарушают покой стоячего благообразия.

И мне приходится соответствовать. Иначе на одинокого волка такая облава начнётся, что и не сбежишь, и не отсидишься. Не потому что убил, а потому что нарушил покой.

Если не удаётся замаскировать исполнение заказа под несчастный случай, я стараюсь использовать простой, доступный и безликий инструмент: топор, кухонный нож, молоток, а то, и вовсе, кирпич.

Кто обрезком арматуры проломил голову главврачу элитной клиники в его же собственном коттедже? Разумеется, наркоманы, кому же ещё! Житья от них не стало. Одни наркоманы вокруг! И куда охрана посёлка смотрела?! Гнать бездельников! Что? Заказное убийство? Да, бросьте, не в лихие девяностые живём, слава богу! Да и где вы видели киллера с арматурой? Наркоманы, точно Вам говорю.

Ну вот и славно. Наркоманы, они хоть и зло, но объективное. Как стихийное бедствие…

Взрывчаткой я прежде не пользовался никогда. Бомбы – штука ненадёжная. Достаточно вспомнить череду неудавшихся покушений на российских царей. Или, хоть, на германского Гитлера. Да, и в новейшей Истории тому не мало примеров. Нет, бомба – оружие отморозков-террористов. Куча случайных жертв и животный ужас толпы. Я работаю ювелирно, с гарантированным результатом и без лишней крови. Кровь стоит денег. С какой стати мне проливать её бесплатно?! Я – профессионал. И как профессионалу мне сразу очень не понравился последний заказ.