Стена

Стены... Не естественные преграды, а стены созданные человеческими руками, мыслями, поступками. Когда мы научимся жить без них... Когда будем смотреть как обрушится самая последняя и в пыли проглянут лица друг друга? Соседа. Или человека, которого сам закрыл стеной и жалеешь. Мы теряем своё лицо за кирпичной кладкой. Сами себя теряет в лабиринтах стен. Когда?...
Вот что для этого надо? Как скажут вечные мои помощнички по жизни и советчики с опытом и без - да не парься особо, жил же как-то раньше до этого и не один ты такой нетерпеливый, скорее безрассудный, заняться нечем? Ну на крайний возьми молот побольше и шуруй помахай на свои ветряные мельницы, может успокоишься наконец. Вот и прекрасненько. Последую последнему совету, может что и намахаю, проверю что стоит за ними, стенами и стенками, которые нагородили и продолжаем строить-лепить поверх разрушенных, даже здесь редко кто блюдёт строительные нормы, да какие нормы - логики обычной часто нет. Нормы, блин, строительные. Ну мне и легче будет прорваться к одной из них. К своей. Именно к ней мне нужно сейчас. Именно к ней.
Смотрю на себя в зеркало, как в душу заглядываю. Лицо - дерева срез многолетнего. Показывает своими кольцами-морщинами и пробивающейся сединой на концах волос, все глупости и порывы, которые тянутся следом невидимой ношей. И кольца разные, хорошие и не очень, которыми стоит гордиться или стыдно наоборот. А вот сердцевина - глаза - навсегда останутся в обнимку с молодостью, да и где-то внутри - сердце.
И потому жизнь, несись и дальше своим галопом, я пока в седле. Поехали...

Первая. Древняя своей бестолковостью. Стена равнодушия. Именно показного, самого опасного вида.

...Кен опять посмотрел на девушку, сидящую напротив. Между ними, по проходу вагона токийского скоростного метро, сновали входящие и выходящие, спешившие и досыпающие на ходу. Внутри пружиной сжалось новое для него чувство. Ожидание. Вот сейчас она поднимет на него свои миндалевидные глаза и скажет "привет". Вот прямо сейчас, в сию минуту. Не знал почему. Может даже потому, что и сам был объектом ожидания. Её, Мари. Но конечно, даже не догадывался об этом. Они часто встречались волею случаю в одном вагоне, ведь муравьиные дорожки в огромном мегаполисе нередко идут одной и той же тропой. Дом, работа, вечер где-нибудь в ресторанчике с коллегами и опять он, милый дом. И только утреннее и вечернее метро вносили новизну своими красками и впечатлениями, только здесь жизнь казалась не одной бесконечной киноплёнкой с одними и теми действующими актёрами и монологами.
- Привет, может перестанешь пялиться и наконец познакомишься? Я Мари...
Пружина расжалась. Он купался в свете её улыбки, осветившей его серую, как туман за окном, жизнь и не знал только одного. Что в это мгновение Стена дала брешь в своей тысячелетней невозмутимой броне. Один из блоков выпал разрушенный в пыль и по этой причине, на следующем образовалась внушительная трещина.
Одно исполненное ожидание. Двойное и одновременное. Неслучайное.

Первый и такой внезапный удар по Стене. Но я только разогреваюсь. Не останавливаемся, темп не хочется нарушить... Бьём наотмашь по всем несбывшимся и обречённым желаниям.

... - И когда ты успела всё это, я даже не пытался ещё проснуться, нужны декалитры, да что там, море крепкого кофе, чтобы вернуться в новую серию реальности, в это оказывается чёртовски изумительное утро. - и задрав очи к потолку с неподдельным счастьем в них, принялся за приготовленный для меня завтрак...
- Ты такой забавный, когда настоящий. Точнее со мной... настоящий. Вижу как меняешься на людях, хотя и сама этим грешу. Почему так, не понимаю?
- В нас это сидит как проклятье, родная. Думаю, где-то со времён обрушения Вавилонской башни, судя по религиозным канонам, такими мы стали сами. Были единым целым, а стали чужими и дикими, как Маугли, недоверчивыми... далёкими. Без шуток, вот нам самим же и придётся строить новую башню. На стенах старой. Не смотри так, сам знаю.... что невозможно...

И тут же опускаем железо на такие же обречённые мечты...

..."Зачем я тебе такой?" - написал я и в конце промазал по вопросительному знаку и поставил сначала восклицательный. Экран телефона мерцал приглушенным светом по одежде, лицу, без признаков жизни, как короткие гудки отбоя, словно связь вот-вот сейчас оборвётся скорее навсегда и без прощальных слов и ...
-Эй, остановись, чёрт, что за кипиш? - призвал почти вслух сам себя вернуться в реальность. - Что ты творишь со своей жизнью в конце то концов? Ты думаешь, тебя действительно должен кто-то любить? Мелодраму пойди глянь лучше, раз эмоции хлещут через край... А лучше комедию, ближе даже по жанру твоего существования, чёрт...
Прикусил губу от досады и только сейчас заметил, что стоял у какой-то стены здания, незнакомого, почти натолкнулся задумавшись. Стена ровная, монолитная слоями штукатурки и краски. Телефон молчал. Я положил ладонь на холодную поверхность этого моего препятствия и услышал на запястье пульс. Он стучал монотонно по всему телу и по руке переходил на стену.
"Видишь, я даю тебе жизнь..." - непонятно почему пронеслась мыслишка, отдающая каким-то кретинизмом и я невольно улыбнулся. "А что дашь мне ты? А? Слышь, стенка?"... И Стена ответила.
Мелькнул в другой руке оживший телефон и я поднёс к глазам экран с мигающим единственным сообщением.
"Нужен. Какой есть, такой и нужен. Потому что люблю."

Под руку попадается Грусть. Вот и похрустим Грустью напоследок.

... - Что делаешь? - спросил из правого нижнего угла монитора старый приятель, когда я автоматом "поднял трубку" скайпа, раздумывая было выключить и сложить ноут в сумку.
- Да ничего, особо ничего. Так...
- Ну понял, "работаю, думаю", как обычно у тебя течёт житуха. - Он улыбнулся и обернулся, проговорив своему пробегающему сорванцу, чтоб принёс зарядку для ноутбука и получив наконец шнур питания, продолжил "допрос" - работа ясно, а думками какими сейчас забиваешься?
- Честно?
- Конечно. Одна голова хорошо..
Я понял, что разговора откровенного не избежать и усадил себя в кресло перед рабочим столом возникшим желанием поделиться "своими думками" с своим старым другом.
- Понимаешь... - начал было я и он вдруг перебил меня.
- Ты какой-то грустный что-ли в последнее время. Я решил позвонить - поговорить. Колись давай, что у тебя случилось?
- Понимаешь, есть люди, с которыми не было прошлого и вряд ли когда будет будущее. Они только в настоящем.
- Они? Хм.. Наверное Она? - он хмыкнул ещё раз, но я знал что он всё правильно понял.
- Это на грани мысли и ощущения, мысль ещё можно как-то выразить, а вот ощущение не всегда.
- Попробуй.
- Представь огромную библиотеку с множеством стеллажей с книжными полками. Так я нашёл в этом лабиринте одну книгу. Неизвестного автора работа. И в ней моя жизнь, вся моя судьба. Но с собой взять нельзя никак, только для читального зала. Примерно представляешь?
- Примерно да.
- Вот это и давит.
Он помолчал и как-то медленно протянул:
- Нуу... Не грустить тебе надо. А радоваться знаешь чему? Что у тебя есть она. Такая "Книга". И особенно, что ты её нашёл. Многим остаётся читать газеты, ну максимум журнал из ближайшего киоска. А тебе этот Неизвестный наш Автор подарил Ту Самую Книгу из лабиринта стеллажей- стен, на которых всё и держится как-то. Ты говоришь она только в настоящем? Значит она самая настоящая, друг...

Отчаяния блоки. Монолитные саркофаги пирамид и рядом не стояли. Но тут главное место куда бить.

... Наташа скривила губы в улыбке, получилось похоже. Но ей казалось, весь мир сейчас видит её. И хотя вокруг не было ни души, она улыбнулась, закрыв глаза, и байк рядом заурчал своим особым перекатным смехом выхлопных...
Парень её, которого Наташа боготворила до самых небес, конечно не увидит её улыбки, ни сейчас ни потом. Потому что всё сейчас она делала, было в последний раз. Так решила она и её судьба. Нужно финалить. Последний финиш как никогда должен быть красив. Он потрясающе должен быть красивым... по крайней мере в её глазах. Отчаяние было судорожно попыталось отыграть назад, выползло в районе живота роем бабочек, но она только сильнее нажала рукой на "регулятор смеха" мотоцикла. Он довольно взревел своими двумя мощными цилиндрами и успокоился только когда хозяйка отпустила поводок.
Ей не хотелось умирать, но так нужно. Приговор онколога, маленькая папка её истории болезни, так и остался в машине, которую она еле поставила в гараж, руки пробивало переодической дрожью, а мысли пронзил ледяной ступор какой-то отречённости. Обречённость она не признала. Выгнала её из головы сразу, только осколками блестело - резало отчаяние. Она никому ничего не скажет. Зачем принести свою боль и видеть её отражение в глазах любимого человека, её отца, который потерял уже свою жену, а теперь родную дочь, в глазах друзей. Резонансная боль, многократная. Нет. она не принесёт её. Они могут не выдержать.
Я СИЛЬНАЯ. Всегда старалась быть примером и для других и кое в чём для самой себя. Иконостас наград и кубков побед в ралли, только подтверждали её намеряния достойно прожить эту жизнь. Но тут вмешалась судьба.
И сейчас судьба стояла впереди стеной кирпичной кладки здания полевого трека её родной спортивной школы. МАМА ПРОСТИ. Она вскочила на байк и нажала ручку газа. Мотор взревел, набирая в себя всю силу её решимости и тут же отдал долг бешеной скоростью визжащих покрышек. Она летела птицей. Соколом, пикирующем с залитыми кровью глазами на свою добычу. Стену….
Стена обрушилась от удара. Точнее часть её, самая слабая, потому приняв на себя сначала мотоцикл, уже девушку только засыпала старыми, как усохшая глина кирпичами. И ещё не смогла принять на себя её жертву и уступила, только кусками себя и пылью накрыла сохранённую жизнь…
— Мама?
Глаза жутко болели, Наташа силилась приоткрыть их, но слёзы мешали и только склеивали воспалённые веки. Рядом пищали приборы палаты реанимации.
— Тихо- тихо, любимая… Дурочка моя любимая.
Мужская грубая рука мягко прикоснулась ко лбу, она почувствовала кончики пальцев, убирающих упавшую спутанную прядь её таких красивых волос.
— Мы будем бороться до конца, мы все. Отец уже поехал в клинику московскую, они сами позвонили, когда узнали. Есть отличный шанс на успех. Только не думай больше ни о чём, не думай. Поспи…
Здание на полевом треке снесли до основания. И вскорости на бумаге появится проект нового, современного. Обломки не случившейся трагедии вынесли за территорию полигона и высыпали в обочину. Стена осталась только в одном месте. В глазах Наташи, мелкими крупицами, которые скоро должны выйти заботой медсестры и в последнем их взгляде на неё из под шлема несущейся птицей потерянной надежды...

Ледяные глыбы жестокой трудной любви. Побитые в немалом количестве нежными подснежниками с кровавыми лепестками-каплями.

...- Я не могу представить, я пробовала, несколько раз пыталась представить , но не видела ничего. Даже пустоты не видела. Я правда не могу представить, что тебя больше нет, хоть убей.
- Тише говори, Карина, могут опять услышать, ты где сейчас?
- Я на улице, вышла, сказала что в магазин пойду, не переживай. Пожалуйста давай не будем сейчас думать о плохом, прошу... У нас не так много осталось.
Карина вслушивалась в шёпот, прижала сильнее к уху трубку, чтобы не пропустить ни слова. Сердце билось в груди как в тисах, зажатое рождающимся рыданием и слёзы вот-вот начнут душить комком в горле. Она глубоко вдохнула обжигающий лёгкие ноябрьский мороз и выдохнула облачко пара. Она горела изнутри. Горела таким ярким, видимым только ей, огнём, что телефон, прижатый дрожащей рукой, казался маленькой ледышкой. Она сжала пересохшие губы и посмотрела себе под ноги.
- Ты же знаешь, что это единственное, что можно ещё сделать.. Пока не случилось беды. Я должна уехать, только так мы будем вместе... только расставшись. Иначе, сама знаешь, нас съедят живьём, с нашими потрохами и не подавятся!
Голос Оли срывался в крик, она тоже вовремя смогла остановиться. Они научились контролировать свои эмоции. Со временем пришёл такой опыт, которым даже гордится не получается. Но о гордости сейчас лучше совсем не думать.
Другие чувства, намного более древние и сильные, связывали две телефонные трубки, эти чувства прошивали бетон и стекло города на своём пути., стены многоэтажек и людей между ними в своих тёплых квартирах, офисах, магазинах. Только два телефона. В двух руках. Двух девушек, пытавшихся стать счастливыми, даже огороженные непониманием со всех сторон.
- Прошу позвони! Сделай всего один звонок, когда приедешь. Пусть самый распоследний он будет, но я должна знать, что с тобой всё хорошо! Должна.
Она присела на покрытую изморозью скамейку,, на край совсем, ноги держали из последних сил. И посмотрела вдаль ничего не замечающим взором. Стало легче. Отпустило. Сердце выкарабкивалось и она услышала, как в ритм ему сначала прозвучало: "позвоню", после - "обязательно" и завершилось короткими, но такими тягучими гудками. Она не двигалась. Слушала их и смотрела невидящими глазами на улицу впереди. Где совсем недалеко от неё, буквально в двух десятках метрах у стены стоял человек, который одной рукой открывал на экране своего телефона новое сообщение, очень долгожданное признание, а другой...
Другой он поддерживал стену, которая отгораживала их каждого по одиночке и вместе от внешнего мира, в котором не было места даже для одной единственной мечты....

Становится чище, утираю пот и перешагиваю, брезгуя наступить, оградку робости.

...- Где улица Ломоносова знаете? Нет, мне сейчас туда не нужно, просто скажите где она и едем в ближайшую приличную гостиницу, шеф...
Катя посмотрела таксисту в глаза через его зеркало заднего вида и на часы на руке. После открыла сумочку и вынула зеркальце. Что-то не так. Взгляд виноватый, она чувствовала что смущена и так и было на самом деле. Она сделала Это. Чего и боялась и о чем мечтала в последнее время. "Это" захватило её сознание спрутом, щупальца которого протянулись откуда-то изнутри, из места в области сердца. Но как подпевала она на последнем юбилее самому автору песни: "Мечты сбываются!" Следующий концерт уже послезавтра, но она рискнула.
Катя хранила Алексея долгие годы, почти всю свою сознательную жизнь. И именно там хранила, где сейчас шевелился-ворочался в изнеможении "спрут" ее чувств и страхов перед неизвестным. Они познакомились в лагере, куда она попала по путевке от администрации за конкурс юных дарований и только теперь решилась на вторую в жизни их встречу. Они переписывались, звонили друг другу и казалось что судьба завязала их в такой крепкий узел, что выбраться без боли не получится. У неё было море возможностей приехать уже тысячу раз, но она все откладывала. Она не решалась.. Катя боялась потерять эту призрачную "стенку -купол", за который она пряталась временами, когда совсем тяжко, когда невмоготу... И тут внезапно он исчез. Нет, "купол" остался, но Лёша перестал отвечать. Этот момент просто взял и полностью перевернул её жизнь.
Она забыв все свои регалии творческой надежды страны, увидела себя в своём маленьком зеркальце, увидела юную девушку, которая не спит ночами, тоскуя о другом человеке, увидела и бросилась на поиски. И она нашла. Леша попал в беду. И не хотел, чтобы узнала, скрывал до последнего, пока не оказался в больнице избитый. "Глупый!" проговорила Катя про себя, но по мелькнувшим в зеркале зрачкам таксиста поняла, что нет. Сказала вслух. Неважно. Она натянула мамину подаренную шапочку и достала из сумочки свои любимые тёмные очки. Спрут сжимал все сильнее и... она не надела очки. Сняла и кинула в сумочку и шапочку следом. Катя не могла больше ждать. Призрачная стена растаяла. Он нуждается, он где-то там... и он ждёт её.
- Шеф! Ломоносова, больница! И чем быстрее, тем лучше!..

Разрушена очередная Стена. Разрушена очередным Отрывком От Жизни, как я их называю. В каждом таком Отрывке кусочек и моей жизни, просочившийся наверно скорее подсознательно, растворённый фантазией до неузнаваемости. Подхожу к окну и тут перед глазами внезапно возникает Стена из прошлого, которую было трудно разрушить когда-то. Но не сейчас…

…Весеннее вечернее кафе жило своей открытой жизнью. Первые солнечные дни разбудили город, и он не остался в долгу. Все места были заняты, создалась небольшая очередь у прилавка, официантки не успевали разносить заказы. Костя сидел за столиком под красным зонтом и задумчиво вертел пустым пластиковым стаканчиком. Рядом сидели взрослые парень лет тридцати и девушка, немного моложе. Они тихо, но напряжённо переговаривались, было понятно, что это выяснение отношений. Костя же думал о сегодняшнем случае в детском центре творчества. В свои одиннадцать лет он был увлечён компьютерным моделированием, любил все, что связанно с графикой и движением в пространстве. После развода родителей и переезда сюда, в этот город, он сразу нашёл компьютерный кружок и попросил маму помочь в него записаться. Уже больше полгода он исправно посещал занятия и был на хорошем счету. А случай, произошедший сегодня, показался необычным, прекрасным и странным. Выходя из комнаты, где располагался кружок «Магия познания», Костя услышал музыку. Она явно звучала на этом этаже, рядом. За приоткрытой дверью он увидел небольшой бальный зал с зеркалами и поручнями. Среди девочек, репетировавших вместе с пожилой, но ещё спортивного вида женщиной, он узнал некоторых и из своей школы. А ещё, там была Света.

Она была старше него на 4 года и жила в одном доме, только в другом подъезде. Они часто ходили вместе в школу, и было подозрение, что она это делала не случайно. Скорее всего, попросила мама, уходившая рано на работу. Света, по пути, расспрашивала его об учёбе и увлечениях, была с ним весела и дружелюбна. А здесь, в Центре, Костя посмотрел на неё совсем другими глазами. Света разучивала новые движения, делала это с такой грацией и лёгкостью, что у Кости захватывало дух. Почему-то возникла мысль, что Света не такая, какой хотела ему казаться утром по дороге в школу. И теперь, в кафе, мысли парили вокруг неё. Он представлял её беззащитной в каком-нибудь горящем здании, и он, Костя, найдя Свету, выносил бесчувственную на свежий воздух. Это новое ощущение было щемящим и сладким.

- Олег, прекрати! Я не буду с тобой об этом дальше разговаривать! – громко прервала его мысли девушка, сидевшая за одним столиком. – Всё, я пойду. И не звони мне.

Костя поднялся, собрал свои вещи, пустой стакан кинул в мусорное ведро, как учила его мама. Надел маленькие наушники и включил плеер. Дорога домой занимала мало времени, но он не хотел идти быстро, спешить было некуда - мама придёт поздно. Поэтому Костя решил пройтись по парку, который был немного в стороне от его привычного маршрута.

В парке царил полумрак, деревья росли густые и почти не пропускали лучей вечернего солнца. Верхом на лавочке сидела компания из пяти человек, пили пиво и обсуждали глобальные вопросы. Заметив Костю, один из них приподнялся и пристально посмотрел вслед.

- Эй, сопляк! Погодь-ка! – крикнул он Косте. – Ты не из пятой школы?

Костя продолжал идти, не услышав его, в наушниках звучала интересная песня. Неожиданный удар в спину свалил его на дорожку. Сумка отлетела недалеко в траву.

- Ты чё? Старших не уважаешь? – тень накрыла его сверху, здоровяк навис над ним, опешившим и удивлённым. – Я вот помню тебя, ты недавно в нашу школу ходишь… и не нравишься ты мне.

И подкрепил свои предпочтения сильным ударом в лицо. Кровь потекла из разбитой губы, заливая рубашку и падая на жёлтые тротуарные плитки. Друзья на лавочке загоготали, словно шоу предлагалось из разряда комедийных.

- Так, что там у нас? - парень, а это был Слава из последнего класса, как вспомнил Костя, залез к нему в карман рубашки, - «Магия познания», ты чё, ботаник?

Костя смотрел на синий пропуск у него в руках и еле сдерживал слёзы. Нет, это были не слёзы боли, это была обида, выжигающая его изнутри, как раскалённый кусок металла. «Терпеть! Нужно терпеть!» - просил он себя. – «Терпеть…»

Олег Александрович стоял возле машины, открытая дверца и дребезжащий на панели телефон, не могли оторвать его от тяжёлых мыслей. «Всё пропало, она ушла… Как теперь? Это всё из-за этого жирного козла». Он догадывался, что что-то неладно у неё с директором, она явно решила заняться своей карьерой вплотную. В ушах звучали последние слова – «Не звони мне».

Он заметил, как из парка вышел паренёк, сидевший с ними за столиком. Мальчик явно был расстроен, если не сказать больше. Прикрывая лицо одной рукой, другой небрежно тянул сумку. «Совсем ребёнок» - пронеслось в голове, возвращая мысли в реальность, - «Кто его так?»

И ещё Олег подумал, что этот парнишка мог бы быть его сыном. Вспомнил свою первую неудачную женитьбу много лет назад. Они разбежались, так и не поняв друг друга. Сыну было бы, примерно столько же. Комок прокрался к горлу, защипало в глазах… Олег надел тёмные очки и сел в машину.

Света шла домой уставшая, но довольная. Сегодня, наконец, у неё началось получаться в танцах! И, самое главное, Слава обратил на неё внимание, он был на класс старше и очень ей нравился. Брутального и независимого вида парень походил на прекрасного принца из её ночных сказок. Последние несколько недель она пыталась заговорить с ним, но он был недосягаем и недоступен. Разные компании - не так просто даже познакомиться, не вызвав заинтересованности или ненависти. Но сегодня день удался… Подружка Катя услышала, как он спрашивал о ней у одноклассника, и это была не просто любознательность… А вечер уже подходил к концу.

Птица-ночь, налетевшая откуда-то с востока, была холодна. Раскинув чёрные крылья, прочесала ими по крышам домов, по уродливым антеннам, усмирив голубей на чердаках. Опустилась ещё ниже, лавируя между стен по тёплому сумраку, из черных глаз струилось безразличие, из хищного клюва доносилась тихая горловая песня. Она не заглядывала в окна, мозаикой засветившиеся ей вслед. Ей было плевать на Костю, сидевшего на кровати, который заново переживал этот день в своей голове, на его маму сидящую рядом и приклеивающую пластырь к его губе… Маму, которая плакала от бессилия, вытирая слёзы рукой… На Свету, лежащую на диване и весело болтающую с подружкой о предстоящей дискотеке, на которой будет Он... И, наконец, ей было уж точно плевать на Олега, сидящего в полупустом ночном баре перед початым графином водки и положившим голову на руки… Ей было не до этих мелких страстей.

В парке, возле дорожки с жёлтой тротуарной плиткой, синел маленький листочек бумаги. В свете луны он казался кусочком зеркала, отражающим ночной свет. Еле различимые буквы сливались в темноте и укладывались в странные и очень нужные слова – Магия Познания.

И вот стою я у последней Стены своей. И она самая реальная, она моя до каждого кирпичика, до каждой буквы. Я не говорил о ней никогда и никому. Но это не значит, что я забыл...

…В классе пятом или шестом, весной, нам дали сочинение на домашку, на каникулы. Я не помню на какую только тему. Но все остальное запомнилось чётко. Вышел на нашу улицу на прогулку и увидел сначала девочку, смотрящую в небо и только потом бумажного её змея. Мы разговорились как то быстро и она спросила что это я там бормотал себе под нос задумчиво. Я отшутился, что вот рассказ хожу придумываю. Она почему-то засмеялась и предложила вдруг - "а напиши мне один?" и конечно я пообещал. Только спросил, как отдам потом, если не знаю её. На что она ответила весело: "А вот найди теперь. Как найдешь, так и передашь"...

И знаю что никакая не стена сейчас передо мной, это дверь. И в руках вовсе не молот, которым я крушил до этого стены, в них все мои рассказы. Они сейчас главы одного только рассказа, этого самого. О ней. И пусть сейчас я побитый и временем и искущенный, но не сломанный всеми пороками, летавший и умудрившийся падать. И чувствую себя одновременно и последним героем Цоя и Угольком из последних романтиков моей игровой боевой школы. И даже где-то Роландом из Тёмной башни Кинга, заползшим наконец на последний свой этаж. Но я знаю что будет за дверью...

Я увижу Тебя. Моя Незнакомка. Которую я безрезультатно искал все эти годы. Под осуждающие и остужающие взгляды. И ты скажешь просто "Привет" и засмеёшься. И я протяну свои листы и пробурчу: "я же обещал." А может промолчу. Все это я знаю точно. Так будет.

Не бойтесь искать. Не бойтесь отступать от сюжетной своей линии. Счастье может упасть итемом в самом неожиданном месте, в самой неизвестной локации. Мне сейчас кажется, что мы и рождены для этого поиска. Своего счастья неуловимого... И не все стены могут быть Стенами, в некоторых всегда скрыты Двери... Ищите.

P.S. Рассказы всегда о каком то пути или путешествии и раньше я часто ставил в конце многоточие, но сейчас нет. Конец. Точка.