34. История любви. Консьержери
Глава 34
КОНСЬЕРЖЕРИ
Арестованные вместе с конвоирующими их гвардейцами прошли под низкий мрачный свод тюрьмы Консьержери. Вход в тюрьму соединялся длинным коридором с Дворцом Правосудия, где только что закончилось бурное заседание революционного трибунала.
Они шли по длинному полутёмному коридору тюрьмы. Под ногами был грязный пол, сверху нависал низкий сырой потолок, на стенах горели прикрепленные к ним чадящие факелы.
Несмотря на мрачную обстановку, Дантон казался очень оживлённым.
- Вот увидите, - сказал он, обернувшись к друзьям, - завтра они или дадут нам свидетелей, или им придётся признать своё поражение. Народ за нас.
- Не будь столь наивным, Жорж, - тихо ответил Эро после небольшой паузы, - живыми нас уже не отпустят.
- И всё-таки, у меня появилась слабая надежда, - проговорил шедший за ним Демулен.
Эро обернулся и внимательно посмотрел ему в глаза.
- Умирать обнадёженным гораздо тяжелее, Камилл, - сказал он. - Лучше сразу оборвать все ниточки, которые связывают сердце с этим миром. И я уже это сделал, но...
- И что же? - засмеялся Дантон, - мы тебе помешали?
- Не знаю... - признался Эро, - но на какое-то мгновение даже у меня появилась робкая надежда.
- Кстати, та симпатичная рыжая девчонка в первом ряду, - засмеялся Дантон, - ты заметил, Эро, она всё время строила тебе глазки.
Де Сешель улыбнулся.
- Я больше смотрел на выражение лиц Эрмана и Фукье.
- У Фукье под конец стало такое лицо, как будто он съел целый лимон без сахара, - заметил Камилл.
- Это точно! - весело подхватил Дантон.
- Стоять! - грубо скомандовал гвардеец, и арестанты остановились.
Другой гвардеец, гремя ключами, открыл дверь первой камеры и впихнул туда Лакруа, Вестермана и Филиппо. Дверь с грохотом закрылась.
Пройдя вперед, он загремел ключами у следующей двери.
- Заходите сюда! - крикнул он заключенным.
Первым в камеру вошёл Эро, за ним Дантон, Камилл и Фабр д'Эглантин. Дверь с грохотом захлопнулась за ними, и они услышали скрежет поворачивающегося в замке ключа.
- Ну и могила! - проворчал Дантон, втянув голову в плечи и оглядывая помещение, - как можно запихивать сюда ещё живых людей?!
Камилл невольно вспомнил прежнюю тюрьму "Люксембург", которая по сравнению с этой, казалась почти раем. Там хотя бы были кровати. Здесь их роль выполняли брошенные у стены прямо на пол грязные матрацы. Сверху кое-где на них лежала солома, тоже не первой свежести. На одной из стен, почти на стыке с потолком, виднелось крошечное зарешеченное оконце. Никакой мебели в камере не имелось вообще.
Эро подошел к одному из матрацев и нагнувшись, дотронулся до него рукой. Откуда-то из-под соломы с писком выскочила довольно крупная крыса и молниеносно скрылась в углу.
- Да-а, - протянул Эро, - и здесь нам придётся провести остаток сегодняшнего дня и всю ночь.
- Чёрт побери! - воскликнул Дантон, - неужели не могли найти камеры получше? Это же настоящее издевательство!
Камилл молчал, чувствуя себя совсем подавленным.
- Ну, видишь, Жорж, они считают, что для людей, приговоренных к смерти, подойдут любые условия, - усмехнулся Эро.
Он ещё раз проверил матрац на наличие крыс, потрогав ногой, затем устало сел на него и прислонился спиной к стене.
- По правде говоря, мне уже всё равно.
- И мне тоже, - подал голос Фабр д'Эглантин.
Он был очень бледным и, похоже, с трудом держался на ногах. Вытерев пот со лба, Фабр добрел до одного из матрацев и буквально рухнул на него.
- Наверное, опять лихорадка началась, - тихо сказал он, - заболел еще пару дней назад в "Люксембурге", с утра было получше, а сейчас вот опять.
- Попробуй подремать, - проговорил Эро.
- Здесь должен быть тюремный врач, - заметил Демулен.
- Камилл, не будь столь наивным, - буркнул Фабр, - зачем мне врач, когда на днях сам доктор Гильотен займется моими горловыми венами. А я так устал, что, честно говоря, мне уже всё безразлично... Скорей бы всё это закончилось...
Он отвернулся к стене и затих.
- Не поддавайтесь унынию! - воскликнул Дантон, меряя шагами камеру. Он был похож на рассерженного дикого быка, посаженного в тесный загон. - Ещё ничего не решено.
Камилл подошёл к Эро и присел рядом с ним на матрац.
- Как ты так держишься, Эро? - спросил он. - Неужели тебе совсем не страшно? А я... я не могу... кажется, все мои силы закончились сегодня в трибунале. А когда думаю про Люсиль и сына... что больше никогда их не увижу, то едва сдерживаю слёзы...
- И ты туда же, Демулен?! - воскликнул Дантон, услышав эти слова, - не хнычь, как маленький мальчик! А твоя Люсиль... завтра мы выиграем в трибунале, а уже ночью будешь с ней спать.
Он засмеялся. Но его оптимизма никто особенно не разделял.
В конце-концов, Дантон также сел на соседний матрац и умолк.
- Я же живой человек, Камилл, - тихо ответил Эро, - просто стараюсь не показывать свои слабости. А ведь моя Адель находится сейчас в такой же страшной камере, как и мы здесь.
Она в Ла Форс. - Эро тяжело вздохнул, - я больше всего боялся, что ее будут судить вместе со мной и обвинят в соучастии в этом же "заговоре". Но слава Богу, о ней пока забыли.
- Будем надеяться, - кивнул головой Демулен.
- А еще... - Эро устало прислонился спиной к стене и посмотрел на Камилла.
И на мгновение за обычно спокойным взглядом серых глаз Эро, Демулен увидел боль и тревогу, - еще, я думаю о Франсуа... о том, что так и не попрощался с ним. Он будет меня искать, но больше уже никогда не увидит.
- Это тот мальчик, с которым ты играл в мяч в "Люксембурге"?
Эро кивнул.
- Его мать скорее всего казнят, мальчик останется сиротой... если вообще выживет.
Эро на мгновение замолчал.
- Я написал о нём в последнем письме, которое попросил передать моей матери, еще там, из "Люксембурга". Надежды нет, конечно, но всё таки...
- Эх, Эро, Эро... - проговорил Камилл, - ты всегда всем помогаешь. И даже сейчас пытаешься помочь, когда сам...
- Увы, Камилл, увы, - де Сешель улыбнулся ему в ответ, - за что и поплатился, как и ты. Сочувствие к врагам республики и "подозрительным" - что может быть хуже? Даже, когда этому "подозрительному" всего шесть лет.
***
В то же самое время очередное заседание Комитета общественного спасения, располагавшегося в павильоне Флоры, подходило к концу. Члены комитета уже собирались уходить, как вдруг неожиданно было получено письмо из трибунала, требующее срочного ответа.
- Попрошу всех остаться! - сухим, но в то же время властным голосом проговорил Робеспьер, поправляя очки и приглаживая рукой свой и без того аккуратный парик. - Только что получены последние известия о ходе судебного разбирательства над Дантоном и его сообщниками.
- Ну, читай же вслух, Максимилиан! - нетерпеливо бросил Кутон. - Что там?
Его ноги последний год были парализованы, и передвигался он с помощью инвалидной коляски. Несмотря на всё это, Кутон являлся одним из самых влиятельных участников Комитета. Сен-Жюст, сидящий за длинным столом напротив Робеспьера, слегка нахмурил брови, наблюдая за изменением выражения лица Неподкупного по мере того, как тот читал текст.
Робеспьер сначала сам молча прочитал письмо, которое было небольшим. Его тонкие губы искривились, а левая рука, лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак.
Эти изменения его поведения, конечно же, не остались незамеченными.
- Что там, Робеспьер? - настороженно спросил Колло д’Эрбуа.
- К сожалению, не могу назвать новости из суда хорошими, - каким-то скрипучим, видимо от волнения, голосом, ответил Робеспьер.
Слушайте, это пишет Эрман, председатель трибунала.
Он начал читать письмо вслух.
"Страшная буря разразилась с самого начала заседаний. Обвиняемые требуют, чтобы выслушали их свидетелей. Они взывают к народу, полагая, что их требование не удовлетворяется. Несмотря на твердость общественного обвинителя, мою и всего трибунала, их настойчивые требования препятствуют заседанию, и они громко объявляют, что не замолкнут, пока не допросят их свидетелей или не издадут формальный декрет. Слушание дела пришлось прервать и отложить до следующего дня, так как продолжать его не было никакой возможности. Поэтому мы просим определенно указать, как нам завтра действовать по такому их требованию, так как судебный порядок не дает нам никакого повода к отказу."
- Дьявол! - вырвалось у Колло д’Эрбуа.
Остальные участники Комитета тоже выразили неудовольствие, каждый по-своему. Только один Сен-Жюст сидел молча, с совершенно непроницаемым лицом.
Робеспьер выждал паузу и приподнялся из-за стола. Сдвинув на лоб очки, он окинул коллег своим строгим пронзительным взглядом:
- И что же мы будем делать, граждане?
На самом интересном месте! Ира, умеешь ты интригу создать! Жду продолжения. +
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Сашуля, спасибо огромное, что читаешь!
Ну а как без интриги? Надо сохранять её)))
Кстати, хотела показать, как выглядит Консьержери.
Она почти не изменилась с тех времен:
https://youtu.be/9YHuka_m-zM
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Жуть какая! А вот внутри, где подсвеченные арочные своды, очень мрачно, таинственно... Последний вид красивый, ночной тоже с подсветкой.
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Да, там было здание парижской юстиции + тюрьма. Там же и суд над Дантоном и его друзьями проходил. Здание жутко мрачное, да.
Но с подсветкой мне тоже нравится
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Интересно, а сейчас там музей? Смотрю, что-то вроде экспозиции там. Или это просто для фото сделали постановку?
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Там небольшая часть здания до сих пор занята под какие-то юридические палаты, а в основной части - да, музей, водят экскурсии) Хотела бы даже побывать там, правда там такая энергетика тяжелая...
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Да, не удивлюсь, если там есть привидения. Столько всего эти стены впитали, что не могло это не отразиться.
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Да... тоже так думаю..
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Мрачное настроение после прочтения
Хризантема
Ирина, ну сделайте что- нибудь! Вы же автор, пусть всё закончится хорошо! +
Понимаю...
Ирочка, спасибо, что продолжаешь читать!
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Светлана, очень понимаю!
Пыталась быть исторически достоверной в этой работе... уж не знаю, что вышло... но скажу честно - многие моменты я тоже очень хотела бы изменить.
И спасибо Вам большое, что читаете!
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Печально как, Ирина. Хорошо написано.
Ольга
Секрет покоя заключался в наипростейшей из идей: не принимайте близко к сердцу ... людей.
Спасибо, Ольга!
Рада вашему отклику!
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
что-то я кровожадной становлюсь, когда читаю про этого товарища
Hе тoт нacтoящий мyжчинa, кoтopый cpaжaетcя c дpaкoнoм зa тебя, a тoт, ктo ocтaётcя c тoбoй, кoгдa дpaкoн этo и еcть ты ("Рассказано").
Не наааадо. Лучше Робеспьера бей.
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Аня, спасибо, что читаешь!
Сен-Жюст внешне, кстати, красавчик был)
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Ну вот... У меня нет слов. Люблю обоих, Эро и Сен-Жюста.
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Саша,
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Ира,
"Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твоё достоянье на все времена!"
Наверное, сделают закрытый суд? Ира
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.
Не, там по другому пути пошли, более подлому.
Спасибо, Ириш!
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Одна из самых лучших и... мрачных глав этой повести. Очень хорошо описана атмосфера тюрьмы. Последнего приюта осуждённых. Мне она почему-то тюрьму из книги "Американская трагедия" напомнила. Очень хорошо передано отчаяние Камилла и его друзей. Мне больше всего понравилась эта фраза:
С удовольствием плюсую. А ещё мне в голову пришла одна мысль. Всё-таки лучше, что друзья переживали самые страшные минуты своей жизни вместе, а не поодиночке.
Даша, спасибо большое, что следите за сюжетом!
Драйзер? Вот, я к своему стыду не читала эту книгу. Надо будет как-нибудь восполнить пробел)
Да, в этом плане им повезло - если можно сказать хоть о каком-то везении в такой ситуации. Умереть не одному, а с единомышленниками - в какой-то мере это... наверное и счастье. Я сейчас выкладываю др. повесть - "Герцог Энгиенский... вот там человеку повезло гораздо меньше
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
да, я тоже прочла эту книгу относительно недавно.
Обязательно почитаю, когда выйдет финальная глава
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Ну да, наивность такая))
Кстати, еще интересный момент - не помню, писала раньше или нет - Фукье-Тенвилль был дальним родственником Камилла. по материнской линии вроде. И ему в свое время был обязан должностью, когда Дантон был еще министром юстиции, а Камилл -его секретарем, он просил за Фукье.
Вот, назначили... на свою голову( Не делай людям добра - и они не сделают тебе зла
Оля, спасибо за отклик!
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Да, бывает в жизни и так...
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Ира, описание,как всегда, на высоте. Вы даже жуть про камеры описали до отвращения. Это же надо так суметь!
Единственная честная дорога - это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь - есть выявление собственным опытом границ добра и зла.
Света, спасибо огромное за такой отклик!
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"