У подъезда

Бабки Сима и Маня ежедневно сидели на скамейке у подъезда и охотно перемывали косточки жильцам многоквартирного пятиэтажного дома.
В этот раз тишину во дворе нарушила с пиканьем открывшаяся дверь соседнего подъезда. Из нее выглянула женщина средних лет в ярком, шелковом, неосмотрительно коротком (чуть выше колен) халатике. Она с явной радостью встретила подошедшего к подъезду молодого парня: встала на цыпочки, потянулась и поцеловала его. Затем оба скрылись в парадном.
- Новые жильцы. Захаровы, - прокомментировала бабка Маня. - На прошлой неделе заехали. Видела, какой огромный телевизор тащили? Нет? В полстены.
- Кинотеатр, что ли, устраивать будут?
- Да какой кинотеатр, когда в квартирах самая большая комната – восемнадцать метров.
- И главное, ни стыда, ни совести. Самой-то уж сороковник поди, а парню…
- Это все телевидение виновато. То одна престарелая певица молодого бойфренда заведет, то другая. Вот нравы-то и развращают. Теперь сидим, любуемся. Это надо, прямо на улицу выбежала встречать… бесстыжая.
- Может, домофон еще не подключили?
- Да какая разница?! Нечего на людях муси-пуси разводить.
Бабки были, надо заметить, продвинутые: легко оперировали такими терминами, как «муси-пуси» и «бойфренд».
Они бы и дальше обсуждали Захарову с молодым любовником, если бы их внимание не привлек рыжий кот Васька, принявшийся копать ямку прямо посреди клумбы с маргаритками.
- Кыш, кыш, - кинулась спасать цветы более шустрая бабка Маня, - никакого спасения нет. Надо Людке сказать. Заведут скотину, а потом выпустят и не смотрят. Позавчера этот оглоед мне на половик нагадил. До сих пор вонь стоит, хоть я с хлоркой намыла.
- Надо и половик постирать.
- Замочила уж.
- На балконе раскинь, быстро высохнет.
Дверь снова «пикнула», и бабки тут же переключили внимание на показавшегося с детской коляской любовника Захаровой. Следом вышла и женщина - в бриджах, с двухгодовалой девочкой на руках.
Вселенское негодование было написано на лицах соседок. Оно было настолько сильным, что не позволило дождаться ухода виновников сильных эмоций.
- Батюшки! Заарканила парня... Дите ему родила, - громко зашипела бабка Сима.
- Короткими штанами да открытыми майками они и завлекают, - подхватила подружка.
- Если поздоровается когда-нибудь, слова ей не скажу.
- Подожди… Не пройдет и года, как полюбовник найдет себе молоденькую, помяни мое слово.
Долго ждать не пришлось. Буквально через неделю соседки увидели встречу «полюбовника» с длинноволосой девицей. Сначала вышла Захарова и повезла на коляске малышку в сторону детского сада, а потом появилась незнакомка. Не стесняясь соседок, она, бросив сумку, прыгнула в объятия парня.
- Ну, точно, домофон не работает. Вот и приходится со второго этажа ходить, открывать.
- Да пес с ним, с домофоном-то. Ты погляди, что делается. Едва жена (Захарову неожиданно повысили в статусе) ребеночка в садик отвела, а сама на работу отправилась, как в доме уже длинноногие модели сидят… Ни стыда, ни совести, - бабка Маня, проникшись вдруг симпатией к сороколетней Захаровой, плюнула от злости под ноги. Рыжий Васька, которому плевок попал прямо в глаз, подпрыгнул от неожиданности, кинулся через двор и в мгновение ока оказался на верхушке рябины. Не зная, как спуститься обратно, он стал истошно мяукать. И тут вернулась Захарова с коляской.
- Ой, что будет! – в предвкушении скандала проговорила бабка Маня и поспешила занять скамейку у самого подъезда. Бабка Фима отправилась следом. Они сумели опередить женщину.
- Здравствуйте, - поздоровались они с Захаровой. – А у вас там гости.
- Какие гости? – удивилась женщина.
- Ой, такие гости, такие гости, - нараспев произнесла Маня. – Длинноногая красавица. Вы из дома, а она тут как тут.
- Такая, с длинными волосами и с сумкой, как будто надолго приехала.
- Так это Анюта с сессии вернулась, - обрадовалась Захарова. – Эх, а я Дашеньку в садик отвела. Думали, завтра приедет. Соскучилась внучка по матери, да и к новой квартире не привыкла как следует.
- Так это… внучка? Мы думали, дочь.
- Что вы?! Поздно для детей-то. Мне пятьдесят два года.
- Сколько?! – дружно переспросили соседки.
- Пятьдесят два.
- Да вам больше сорока не дашь. Анюта - дочка?
- Нет, Илюша мне сын, а Анюта – сноха. Дачу вот продали, квартиру им купили, чтобы поближе всем быть.
Захарова поспешила домой. Надо на работу собираться, а молодым родителям сказать, чтобы пораньше Дашеньку забрали из садика. Очень она по матери соскучилась.
- Как это мы с тобой так обманулись? – спросила бабка Сима.
- А нечего в коротких штанах ходить и лобызаться, - ответила Маня.
И соседки, не чувствуя за собой никакой вины, занялись спасением рыжего Васьки. Вскоре проходивший мимо мальчишка согласился влезть на дерево и снять оттуда охрипшего от крика кота. Во дворе стало тихо.