Парниша на мосту

Это был самый обычный октябрьский вечер. Я шел по парку, любуясь опавшей листвой. Я сел на лавочку. Я любил ходить здесь и вспоминать ее. Я помнил каждый момент с ней. Спустя год. Под этим деревом мы сидели летом. А на том мосту я впервые взял ее за руку.
Но вдруг мое внимание привлек ребенок. Нет, не просто ребенок. Я чувствовал, что с ним что-то не так. Он стоял один на мосту и смотрел вниз. Просто смотрел. Он поднимал голову все это время. Будто статуя. Маленькая статуя с живым, нежным и ранимым сердцем. Я встал. Медленно подходя, я пытался продумать диалог с ним. Подобрать слова оказалось нелегко. Подойдя ближе, я заметил еще одну деталь: на улице было холодно, люди уже надели бесформенные куртки, немодные шапки и колючие шарфы, но мальчуган стоял в расстегнутой кофте и порванных штанах. Я подошел ближе и услышал детские, беспомощные всхлипы. Он плакал. Неужели кто-то посмел его обидеть? Или он потерялся? Да-да, вероятно, он просто потерялся. Будь его родители рядом, они бы точно не дали ему появляться на улице в таком виде.
-Привет.
Я попытался сказать это как можно мягче, но по-взрослому. Я хотел дать ему понять, что на меня можно положиться, и доверить свою печаль. Ответа не было. Он не отреагировал. Я сказал чуть громче:
-Привет.
Наконец, он поднял голову и повернулся ко мне.
-П..Привет..
Боже. Это был самый красивый ребенок, которого я видел. Его небесные глаза были полны слез. Щеки были красными, губы сложены в одну нить. Слезы все еще текли. Голос его дрожал.
-Что случилось?
-Ничего.
Он вновь отвернулся. Мальчик обхватил себя руками, пытаясь согреться.
Я снял куртку, и накинул ему на плечи. Его реакция вогнала меня в ступор. Он аккуратно снял ее и положил мне на руку.
-Мне чужого не надо.
Это было настолько неожиданно, что я не знал, что ответить. Наконец, я вышел из состояния оцепенения.
-Ну..а как же..А что, если ты ее выиграешь?
Мальчик опять повернулся ко мне. Его глаза были удивленными. Теперь он оцепенел.
-Как это? В чем выиграю?
Мне удалось привлечь его внимание. Ну что ж, не плохо.
- Кто первый добежит до детской площадки, тот и победил. Если побеждаю я, то куртка остается у меня. Если же ты - куртка твоя.
Мальчишка улыбнулся и кивнул.
До площадки общим счетом было метров тридцать. Мы приготовились бежать.
-На старт, внимание…Марш!
Мальчишка ломанулся. Но бежал он весьма плохо. Его слабое исхудалое тело еле двигалось. Он постоянно спотыкался. Я шел. И шел я медленно. Наконец, он прибежал и обернулся. Я сделал вид, что бегу. Когда я добежал до него, он не радовался победе. Он сухо сказал:
-Ты поддался мне. Это не честно.
Во мне рождалось уважение к этому парнишке. Он был еще так юн, на вид лет семь-восемь, но он отвечал по-взрослому. Он уже понимал, что ничего просто так не дается. Да к тому же он был весьма принципиален.
-А в чем же ты хорош? В чем можешь сравниться со взрослым человеком?
Он гордо поднял голову. Улыбка засияла на его лице. В глазах загорелись огоньки, и, чуть вдохнув, он выпалил:
-Я пою.
Этот мальчуган удивлял меня все больше и больше.
-Давай ты тогда заработаешь мою куртку. Спой мне, раз ты и в правду хорошо поешь.
Мальчик расправил плечи и запел. Сказать, что он пел великолепно – ничего не сказать. Он пел превосходно. Казалось, что любая песня в его исполнении была бы божественна. Он пел про журавлей и про войну. Парнишка пел настолько проникновенно, что у меня выступили слезы. Когда он допел, я плакал и хлопал.
-Держи. Ты и в правду ее заслужил. Не каждый может песней заставить взрослого человека заплакать. Ты куда-то ходишь заниматься?
Он взял мою куртку и одел ее. Я резко ощутил холод, который ощущал ребенок все это время.
-Нет, мы поем в классе.
Уже смеркалось, а взрослых вокруг него так и не было. Я вспомнил, зачем изначально подошел к нему.
-Ты здесь один? Где взрослые?
Улыбка вновь пропала с лица. Он сжал кулаки.
-Да, я один здесь.
В очередной раз удивление. Но после во мне заиграла злость. Как, как можно отпустить ребенка одного? Как можно не волноваться, где твой сын? Что за родители? Мне захотелось с ними побеседовать.
-Где ты живешь? Я отведу тебя домой.
Мальчик не противился. Он взял меня за руку и повел. Мы шли молча. Я пытался унять эмоции, не выливать негатив на ребенка. Первым заговорил он:
-Ты часто гуляешь в парке?
К этому моменту эмоции во мне уже прилегли.
-Да, почти каждый день. А ты?
Он сжал мою руку. О боже, его маленькие, маленькие пальчики так крепко сжали мою ладошку, что снова захотелось плакать. Мне хотелось сесть на землю и спрятать этого парня в своих объятиях. Мне хотелось защитить его от этого ужасного, грубого, лживого мира, ведь в нем было столько добра и света, но не было одного – детства.
-Тоже часто.
Мы все еще шли. Мимо нас неслись машины, о чем-то беседовали люди, старый замученный автобус с шумом отъезжал от остановки. Спустя двадцать минут мы подошли к зданию. Внутри горел свет. Здание было одноэтажное, размером с большой дом.
-Мы пришли. Я живу здесь.
Рука мальчика отпустила меня. Он опустил голову. Ему очень хотелось заплакать, но он держался. Как настоящий мужчина. Я поднял глаза и осмотрел здание. Оно было старым и обшарпанным. Мой взгляд поймал табличку на стене рядом с дверью. Мне захотелось подойти ближе и прочитать надпись. Но мое сердце уже бешено билось. Я не хотел этого читать. Но я заставил себя подойти.
-Пока.
Мальчик зашел в дверь. Щелкнул замок. Наконец-то я смог прочитать что было написано. Мое сердце сжалось. Слезы потекли из моих глаз. Наверное, со стороны я выглядел очень странно, но я не выдержал этого. Я развернулся и пошел быстрым шагом домой. Табличка «Детский дом» осталась там же, но буквы с нее все сильнее впивались в меня. Они резали, но не кожу. Они резали меня изнутри, они впивались иголками.
Придя домой, я сел на стул. Мне было плевать, что я чертовски замерз. Мне было плевать, что от меня ушла девушка, что нет машины или на работе опять завал. Другим словом, меня не волновали житейские проблемы. Меня волновал только этот мальчик с небесными глазами. Я не мог выкинуть его из головы. Как я могу есть и спать, когда он находится там? Почему я могу жить хорошо, а он нет? Он это больше заслужил!
Я решил, что завтра на работу не пойду. Я не смог бы находиться в сером офисе и думать о контрактах, когда он, он, маленький ангелочек в этом душном и продажном мире совсем беззащитен?
На следующий день я пошел к нему. Эта коварная табличка все так же висела. Табличка, стявящая клеймо «детдомовец» на детях и их жизнях. Табличка, забирающая детство. Парниша очень удивился, увидев меня вновь. Выбежал он в моей куртке. Все та же одежда. Мое сердце обливалось кровью. Мне захотелось отдать ему все, что у меня есть. Я готов был сделать что угодно, лишь бы он улыбался. Я хотел слышать его искренний смех. Мы сидели и говорили с ним как взрослые люди. После чего он мне спел.
Уходя, я подозвал нянечку и спросил на счет усыновления. Она пыталась отговорить меня.
-Вы осознаете, что это не котенок? Вы наиграетесь в благотворительность и просто вернете его обратно. Именно так поступает с семью из десяти. И еще: не дарите ему ничего. Вы уйдете и забудете о нем, а надежда в его душе останется. Конечно, со временем он научится терпеть предательство. Но все же: это дети.
Я слушал все, что она говорила. Мне хотелось скрыться от этой суровой правды. Мне хотелось закрыть уши и забиться в угол. Но я лишь ответил:
-Понимаю.
Она посмотрела на меня полным сожаления взглядом, вздохнула и ушла.
Дома я вновь не смог нормально поспать. Я все думал над ее словами: « Вы уйдете, а надежда в его душе останется». Нет, слышишь, я не уйду! Я не уйду! Я буду с тобой! Я плакал и сжимал подушку. Взрослый, состоявшийся в жизни человек, плакал как ребенок. Я плакал, потому что за два дня настолько проникся парнишкой, что не смог представить без него свой дом. Я не хотел оставлять его там. В том доме было холодно, одиноко. В моем тоже. Но это поправимо. Одним словом: «папа». Я решил твердо стоять на своем.
На следующий день мне пришлось пойти на работу. Но как только закончился этот невыносимо мучительный день, я сразу же побежал в здание со злой табличкой. Но я пошел сначала не к мальчику. Я направился к заведующей. Войдя в кабинет, во мне заиграла решимость. Но разговор не оправдал моих ожиданий.
-У вас не полная семья.
Именно этот вердикт вынесла мне женщина в очках. «Не полная семья». Жену я заводить не собирался. Пока не собирался. Уж очень болезненно я перенес последнее расставание. После я направился к мальчику. Только он мог вновь вселить в меня надежду. В конце встречи он снова пел. Это уже входило в традицию.
Каждый последующий день я приходил к нему. С каждым днем мы становились все ближе и ближе. Иногда в его обращениях стало промелькивать слово «папа». Я задумался над судьбой его родителей.
Кабинет заведующей видел меня чаще, чем родной дом.
-Простите, а что же случилось с его родителями?
Женщина отложила очки.
- Он был очень желанным ребенком. Его матери было за сорок. Роды были тяжелыми…Очень тяжелыми. Она не выдержала. Ребенок был желанным, но не отцом. Его отец не очень-то и любил детей. После смерти жены он возненавидел ребенка и начал пить. В итоге ребенок оказался у нас.
-Мне никак нельзя повлиять на ваше решение?
Она тяжело вздохнула и вновь одела очки.
-К сожалению, нет. Семья не полная. Поймите, это не моя прихоть. Как только у вас будет жена, все условия для жизни ребенка, тогда и приходите. А сейчас вы можете навещать мальчика. Только учтите - если это временный порыв, лучше сразу прекратите общение.
После этого разговора я понял, что искать жену необходимо. С мальчиком мы виделись каждый день. Он ждал меня под окном и как только я показывался на горизонте, он с криком «папа!» выбегал ко мне. Мы с ним много гуляли. Я хотел вернуть ему детство. И, кажется, мне это начало удаваться. Теперь у меня только одна задача: найти достойную женщину и забрать ангела в наш дом.
Я часто думал: а что, если бы не тот октябрь? Если бы я не увидел его? Я бы до сих пор думал лишь о кредитах, машинах и девушках. Но он забрал меня у холодного города. Я вернул мне счастье. С ним я обрел то, что давно потерял – любовь. Но это не похоже на то, что мы испытываем каждый день к трем разным людям, говоря «люблю». Это другая любовь – любовь отца к сыну. Я хочу подарить ему будущее. Я хочу подарить ему то, что эти бездушные люди забрали у него – семью…