08. Стамбул

Уже по другой улочке спустились вниз к причалу. Времени до отправления парома вполне хватило, чтобы посидеть в кафе. Я наслаждалась дондурмой, а Маша заказала себе кофе. Обмениваемся впечатлениями и наблюдаем за неторопливой жизнью дневного причала. А было, что посмотреть! И важные арабы, и степенные турки, и говорливые французы, и смешливые японцы… Одни приезжают, чтобы насладиться тишиной, другие уезжают.
Дети, как и везде, бегают между торговых точек, а взрослые, пытаясь их отловить, на разных языках читают нотации. Это и без перевода понятно.

Маша была в прекрасном расположении духа. В последнее время она часто на меня сердилась. И говорила, что я – ходячее приключение. Дело в том, что именно из-за меня мы частенько блудили по Стамбулу. Но на острове просто невозможно было заблудиться, поэтому вечер обещал быть без обид и упрёков.
Есть у меня такая особенность. Наверное, скорее странность. Никогда сразу, с первой попытки мне не удаётся покинуть место, куда попадаю. Я где-то читала, что это называется пространственным идиотизмом. И этим страдают очень многие земные жители. Обидное, конечно, название, но что поделать, если так оно и есть. Муж уже давно грозился прикрепить к моей одежде маячок, чтобы отслеживать мои передвижения. Но обошлось. Начали продавать навигаторы. Но, видимо, для таких, как я, их нужно доработать, потому что и они ( у меня их два) не всегда помогают… Я отвлеклась.
Подошёл паром. Мы устроились на нашей любимой нижней палубе и отплыли от острова на приличное расстояние. Рядом сидели японцы – справа, а слева – гражданин турецкой национальности. Очень важный, потому что его сопровождали пять женщин - жён. Вероятно, чтобы их не сглазили, муж надел на каждую паранджу…
Тут в небе появилась одинокая чайка. Миниатюрная, хрупкая японочка вскочила со своего места и начала бросать ей куски хлеба. Такое часто практикуется, как туристами, так и местным населением. Это своего рода ритуал, поэтому перед плаваньем почти все пассажиры закупают угощение для пернатых.
Не успели и глазом моргнуть, как чаек налетело видимо - невидимо. Они начали по очереди пикировать, стараясь опередить своих подруг и успеть ухватить угощение первыми. Вскоре к галдящей стае присоединились альбатросы.

Желающих покормить птиц в полёте тоже оказалось немало. Люди на разных языках, улыбаясь, подкидывали вверх куски своих съестных припасов. Но редко, когда какая-нибудь птица успевала схватить угощение на лету. Еда падала на поверхность воды, а птицы камнем кидались вниз.
Но тут появился огромный альбатрос – виртуоз. Он и затеял это шоу. Птица, видимо, давно промышляла попрошайничеством, поэтому у него хватать и проглатывать в воздухе куски угощений получалось настолько ловко, что крупный представитель пернатых завоевал всеобщее восхищение.
Очень эмоционально вели себя японцы. Они за считанные минуты скормили альбатросу все свои запасы. При этом заразительно смеялись и хлопали в ладоши, как дети.

Пассажиры с верхней палубы, услышав радостные и восторженные возгласы, теперь уже и наши с Машей, и важного турка, который на время представления забыл про своих жён, с завистью наблюдали за происходящим.
Чайки и альбатросы провожали наш паром до конца.
Но вскоре, турок, который смеялся громче всех, покинул наше шоу. Дело в том, что чайки, наевшись, на лету, по вполне понятным причинам, начали какать. И вот ведь - незадача! Все птичьи «прелести» попадали на одежду именно этого турка. Первые два раза, он с помощью своих жён, ещё стараясь улыбаться, оттирал носовыми платками белые пятна. Но атаки продолжались. Только он справится с птичьими метками, как тут же опять на него сваливается «подарок небес». Нельзя смеяться над чужим горем, но невозможно было удержаться.
Чтобы поддержать представителя турецкого населения я протянула ему салфетки и сказала, что по всем приметам, это - к деньгам. Маша перевела. Но похоже, что денег у турка было много, а вот костюмчик – вероятно, один. Вскоре, он, видя, что птицы твёрдо решили его «озолотить» с головы до ног, скрылся, сопровождаемый тоже смеющимися (я уверенна) жёнами, в закрытой части парома.
Всеобщее веселье всех сблизило и, прощаясь, мы обнимались с японцами, как родные. Турка мы больше не видели.
Продолжение следует, чуть-чуть осталось…