В плену кавайных тян

Одна прекрасная, но очень вредная девушка, недавно раскритиковала мои стихи. Если отбросить в сторону все фразы, которые должны как бы не обидеть, а тонко намекнуть, то остается выжимка из трех слов и одного о. «Хрен проссышь о чем». Нет, нет. Она употребляла совсем другие слова, но как ни крути, в конечном итоге все равно остается только это. Конечно же, я защищался. В ответ на инсинуации, обвинив ее в нелюбви к символизму и призвав в свидетели Бестужева-Марлинского.

-В сценарии жизни, предлагаемом писателем, важны масштаб и качество героизма, а не нудное копание в повседневности, - цитировал я романтишного декабриста-ловеласа, который не только интриговал, бунтовал, мотался по ссылкам, соблазнял чужих жен, изучал якутов и резал в горах головы абрекам, но и в перерывах писал неплохие стихи и рассказы.

Бесполезно. Даже довод о том, что дядька написал первый в России ужастик, кстати даже раньше Гоголя, был не услышан. И это притом, что ужастики она любит. А потом я перечитал свою писанину. В общем да. Никакой конкретики. Одни голые эмоции. Причем иногда настолько голые, что я просто стесняюсь вспоминать, о чем там вообще. И тогда я решил, следующий стих будет прост и ясен, тонок и прозрачен, строен и логичен и т.д. Сегодня я написал именно такое стихотворение. Прочитал его. Оно! Все понятно и просто. Но. Во избежание эксцессов решил на всякий случай пояснить, о чем там. Теперь никто, даже если имя его начинается на Оле, а кончается на ся, не обвинит меня в хренпроссышности. Итак, пояснения. Давным-давно, когда деревья были большими, мороженое вкусным, а я был настолько чист и невинен, что самой моей дикой эротической фантазией было желание увидеть трусики Динки Мамаевой. Впрочем мои друзья были так же целомудренны. Вся разница состояла только в том, что большинство желало Таньку Квочек. Мы даже спорили об этом. Но я и тогда был принципиальным однолюбом и не слушал доводы несмыслящих. Если кто-то думает, что у наблюдавших за девчачьими играми в резинки мальчишек был чисто спортивный интерес, тот глубоко ошибается. Интерес был другой. Причем конкретный и целенаправленный, кто бы там чего сейчас не возомнил. Я точно знаю, что вот например Надьку Пестрову, никто разглядывать не желал, так же как и Тоньку Пушко. Хотя последнюю зря, но мы тогда об этом не догадывались. Тут можно подумать, что я был настолько диким, что не смог себе нафантазировать чего-то большего. А вот и нет. К тому времени я уже полностью прочитал Интердевочку, которую нашел в самом дальнем шкафчике под грудой старой одежды. Прости меня мама. Нет, я не был извращенцем. Я просто искал место, где можно было безнаказанно спрятать запалы к гранатам и использованные ударники. Если кто не в курсе, то острие можно заточить и использовать второй раз. Запалы я выменял, в соседней части, у воина с хитрым разрезом глаз на гвардейский значок. Как пионер, я уже тогда чувствовал, что коммунизму грозит капиталистический писец и готовился обороняться. Моей мечтой было собрать гранату целиком, но осуществил я ее только через два года на школьных военных сборах. Военрук Владимир Васильевич Чекмазов, тоже подозревал от Родины подвоха и готовил нас по полной программе, договорившись с воинами о выделении нам места, палаток и инструкторов сержантов. На сборах я научился множеству полезных вещей. Например, тому, что если сильно хочется жрать, то любая еда съедобна, или тому, что умываться и чистить зубы можно абсолютно в любом водоеме. Даже в луже, если ее не баламутить. Еще я узнал, что длинная траншея, это очень удобный туалет, если толпе в двести рыл дали всего пять минут на его посещение. Никакой очереди. Все сидят рядком, экономя командирам время. Там же меня научили стрелять изо всех видов легкого стрелкового оружия, а так же это самое оружие беречь, лелеять и ни в коем случае с ним не баловаться. Я этому научился очень легко, когда сломал штык нож, изображая дневального под одиноким грибком. По доброте душевной, я сразу же научил этому Федьку Зябченко, всучив ему при сдаче нож, соединенный в местах слома, пластилином. Федька же передал науку дальше и концы проступка затерялись. Ну и заодно спер недостающие части к гранате вместе с хренью, с помощью которой это все можно было собрать, а потом вместе со всеми искал ее два дня. Очень добросовестно искал. Скажете зря? А вот и нет. Гранату я использовал в девяносто втором, рванув ее на углу Чапаевой и Сакко и Ванцетти, когда спасал от гопников только что купленные на Крытом шикарные вельветовые штаны. Простите меня полицейские. Но вас тогда не было, а были менты которые нифига ни кого не защищали. Покрайней мере мою рожу и штаны точно бы не спасли. Проверено на индийских полуботинках, очень удобных и легких, которые я и одел то всего два раза. Но что-то меня отнесло в сторону. Так вот. Интердевочку я не только прочитал, но и понял. Просто отнесся к ней как к сказке для взрослых. Ну у меня Фенимор Купер а у них вот такие вот. Я же не знал, что в те времена взрослые детей не любили и поэтому скрывали от них много веселых и интересных вещей. А детское восприятие оно ведь очень простое. Раз не видишь, значит, этого нет. Вернее есть, но где то далеко-далеко. В соседней галактике, между индейцами и динозаврами. Но если кто- то скажет мне, что моя фантазия глупость, я набью тому морду. Диночка, это хрустальная мечта моего взросления и воспоминание о ней и мелькнувших в прыжке трусиках я никогда не променяю ни на жопу Дженнифер Лопес, ни на сиськи Семенович. А теперь о нелюбви взрослых. Чувствуете? Я все ближе и ближе подхожу к раскрытию сути своего стишка. Я теперь точно знаю, что они нас не любили. Более того. Они хотели извести нас под корень. Иначе как объяснить все то, что они творили с нашими неокрепшими умами. Начнем с учителей. Думаете, они только мелом кидались? А вот и нет! Стоило нам совершить какую нибудь малость. Например, прицепить учительнице к заднице чулок. Ходит она между партами спрягает глаголы, а он такой за ней как хвост тянется. Подумаешь, оступилась. Смешно же? Или посадить Динке засушенного тарантула на плечо. А потому что люблю. Или поиграть в игру « Кто первый сядет, тому каждый по сто пинков». Подумаешь, урок начался. Мы маленькие и шалим. Так вот эти садюги могли и указку об голову сломать и учебник об нее же пополам порвать. Последнее кстати неприятней. Владимир Васильевич уши на раз откручивал, а Василий Васильевич отвешивал таких лещей, что слезы летели дальше чем видишь. Можно подумать о том, что Андрюшке Антошкину нельзя яйца тисками зажимать, нельзя было просто словами объяснить. Да и монетки затачивать, а потом резать друг другу форму, тоже ведь невеликий грех. А самое обидное, что родители поддерживали их целиком и полностью. Более того. Они поддерживали любого взрослого, навешавшего нам люлей даже за самый безобидный мат. Идут такие, большие девчонки на танцы, а ты им из самострела по ляжкам чпок. Кто же знал, что какой то гад, на пути отступления бревно кинет. И бьют тебя потом ни за что ни про что, и уши крутят, и сливу на носу поставили. А дома еще и ехидничают. Мало тебе говорят. Где любовь? Где это все в чем купаются нынешние дети? Где СМИ? Где порицание взрослого насилия? Почему они дозволяли всячески третировать ангелочков? Я ездил на велосипеде без щитков и каски! И никто, никто не сообщил мне, что это очень опасно! Меня незащищенного посылали за хлебом и молоком! В школе мы пили воду, прямо из крана. Как звери лесные! Честное слово. Никаких фонтанчиков и с собой бутылочек. Бабушка уходила доить корову, а мне, чтобы я не скучал, давала доску, молоток и гвозди. Доску, молоток и гвозди, ребенку которому только что исполнился год! В мои неполные девять, отец завел бычка и отправил меня с серпом и мешком одного за травой. С серпом и даже каски не выдал! А я еще и кормил эту скотину. А у него рога. И дед и отец, вообще забивали и разделывали свиней и бычков на моих глазах. А я наивный бегал вокруг них с копьем, сделанным из палки для штор, представляя себя первобытным человеком. Яж не знал, что у меня нежная детская психика. Вот про то, что сестра девочка и ей не надо это смотреть знал, а про себя не знал. Навешали лапши про мужчину. В десять бабушка выдала мне топор и разрешила колоть дрова. Я ведь мог отрубить себе голову! Ушибиться поленом. Я вообще мог нажраться коры и обдристаться в конце концов. Пишу и рыдаю. Как я вообще выжил! То ли дело теперь. Познакомился с дамой. У дамы сын первоклашка. Ребенку нужен отец и трала ла. А бывший козел и трала ла на несколько дней. Ну нужен. Кто же спорит. Пошли в кафе. Она в дамскую комнату. Тут нам заказ приносят. Мальчишка слюну глотает, но не шевелится.

-Ты чего? – говорю. – Ешь пока горячее.

-А мне мама ножик не разрешает в руки брать. Порежьте мне все.

-В твоем возрасте, - отвечаю. – Я уже совершенно официально ходил с ножом гулять. Половина игр была в ножички. Так что родной сам. Бери в руку и режь сколько влезет.

Приходит его мама и в крик.

-Как ты мог ребенку в руки нож дать! Он же порежется.

-Во первых ножик столовый и тупой. Во вторых даже если и острый, то у него силенок не хватит отрезать себе палец. Вообще даже до кости порезаться не хватит. А царапина парню полезно. Закаляет.

Короче разлюбили меня. Черствый сказала и равнодушный. Долго ли коротко, познакомился с другой дамой. Сын в третьем классе. Пошла она в душ. А санузел совмещенный. Парень посидел, посидел, а потом тоже зашел туда. Через пять минут вышел.

- Он чего? – спрашиваю потом. – В туалет прям при тебе ходит? Когда ты моешься?

-Ну да. Он же писать хочет.

-А потерпеть? Ему же не годик все таки.

-Ты чего? Это же вредно терпеть.

Ну что тут скажешь. А вот соседке моей поделом досталось. Сын у нее здоровый восемнадцатилетний лоб. Выше мамы раза в два. Поймала она его с сигаретой и в сердцах отпорола. Шнуром от компьютера. Ну прямо как раньше. Не в смысле шнуром, а в смысле отпорола. Учителя на физкультуре заметили и в суд. Судили мамашку и к штрафу приговорили. Издевательница. Вот это я понимаю! Вот это забота и любовь! Кури, пей, ссы при голых родителях, учителя дохнуть в твою сторону боятся и никаких острых предметов. Все опасное в виде картинок в компьютере. Не жизнь, а сказка! Опять меня занесло. Отмотаем время назад. Во времена больших деревьев. Школа наша была подшефной у одного, покойного ныне колхоза. Учителя вовсю использовали рабский труд, слабых детских ручонок и гоняли нас на поля каждую осень. Но этого им было мало. Поля были свекольные и ботву у нее надо было обрезать. Поэтому... Затаите дыхание. Поэтому нам надо было приходить с ножами. Три поколения старших классов приходят утром в школу с ножами! Чувствуете размах! Чувствуете трагизм! Кто сейчас может додуматься до такого. И главное родители их опять поддержали. Отец лично выдал мне свинорез, выкованный пьяными дварфами в слесарных глубинах птицефабрики, из какого -то редкого чудо металла. Это был явный сговор. Три года меня возили в епеня и бросали с ножом в окружении головорезов. Но мы были хитрей и на провокации не поддавались. За эти три года, никто не то что не зарезался, но даже не поцарапался. Несчастные случаи конечно были. У того же Федьки Зябченко, треснуло ребро, когда он неосмотрительно оказался в самом низу кучи малы, устроенной на свекольной пирамиде. Географичке немножко сотрясли голову, когда она неосторожно сунулась на поле, во время свекольной перестрелки. Кстати все кто с мозгами, прятались за кучи, постреливая по противнику из безопасного укрытия. Потом она вылечилась и жутко всем отомстила. Организовала танцевальный кружок и загнала туда всех мальчишек, заставив нас танцевать морячка. Мне и еще двум бедолагам досталось больше всех. Зверюга обучила нас бальным танцам и не отпускала пока мы не получили дипломантов. А вот от ножа мы принципиально не страдали. Тупое обрезание ботвы было очень скучным занятием. Когда нам запретили кидаться корнеплодами, волей неволей пришлось выдумать себе новую забаву. Мы занялись художественной резьбой по свекле. В основном вырезали рожи. Страшные или смешные, постепенно достигая невиданного мастерства и совершенства. Назывались такие изделия просто и со вкусом - талантливая свекла. И вот сегодня, сижу я на рабочем месте и раскрашиваю черные стрелочки в синий и красные цвета. Изначально я и делал их разноцветными, но потом начальник приказал обесцветить, согласно СНиПу. А через полгода забыл о своем приказе и приказал снова все раскрасить, наплевав на нормы. Вот я сижу, крашу и врывается ко мне в кабинет проектировщица. Бумага ей нужна, формата А3. Бумага эта, продукт специфический и нужный очень небольшому кругу людей, поэтому и выдается на центральном складе без всяких заявок, по мере необходимости. В этом-то вся и беда. Ну не любят выдавать кладовщики что то, без кипы накладных и бумаг. В этом им всегда чувствуется подвох и нарушении мировой гармонии. В итоге, чтобы ее получить, всегда приходится интриговать, льстить, шантажировать и делать еще кучу всяких телодвижений. Мне такая бумага очень нужна и поэтому я изучил все манипуляции в совершенстве. Остальные же, предпочитают не напрягаться, а таскать у меня по чуть чуть. Я добрый и наивный. Поэтому у них это получается. Но это если по чуть чуть. А мадам проектировщица явно затеяла какой то левак и повадилась каждый день выциганивать у меня по пачке. Я был против такого наглого развода и сообщил, что бумаги нет. Просящая мордочка, тут же приобрела разгневанные черты и на меня наехали как на родного. Сообщив при этом, что я обязан обеспечивать ее бумагой, а заодно пригрозив всеми карами от начальства. Кто обманул эту бедную женщину, сообщив ей, что картографы снабжают проектировщиков, я не знал и поэтому молча и сосредоточенно цеплял мышкой стрелку. Стрелка цепляться не хотела, потому что МАп хоть и бесплатная, но совершенно идиотская программа. Надеюсь, моему фюреру щас икается, за такую светлую идею экономии. В итоге меня все-таки вызвали к управляющему. Он не стал вдаваться в подробности, а просто постановил снабдить и быть милым.

-Почему? – поинтересовался я.

Странно, но такой невинный вопрос, поставил руководство в тупик и он завис.

-Потому что он мужчина! – пришла ему на помощь проектировщица.

Босс отлип и выпроводил нас восвояси.

-Помой у меня полы и накорми меня, - попросил я проектировщицу, когда мы снова вернулись в кабинет. – Ты же женщина.

Честно признаюсь. Сказал и обосрался. Ну не принято сейчас напоминать девушкам об их женском начале. Это шовинизм и все вконтактики против. Мужиком будь. А вот взамен ни ни. Это подло и несовременно. Можешь домогаться, а вот просить о женском не смей. Если десять раз спросить показать сиськи и десять раз попросить помыть полы, то трое из десяти сиськи покажут и десять из других десяти накостыляют по шее, за упоминание неблагородного физического труда. По шее мне дать не решились, а привлекли тяжелую артиллерию. Кадровичку. Самое высшее звено в нашей иерархии. Почему спросите вы. А потому что, будь ты хоть сто раз управляющим, куда ты нахрен денешься из кровати с голой жопой. А если еще тебя держат за одно место наманикюренные пальчики. Это полный алес. Отступать некуда, позади жена. Но тут она не угадала. С кадровичкой мы росли в одном подъезде. Один раз, я одевал ей ведро с песком на голову за вредность и противность и один раз спасал. Это когда она знатно бахнула забытой в кастрюле сгущенкой, забрызгав потолки и запалив на кухне шторы, в синий цветочек. Какой из этих случаев определяющий, я не знаю, но живем мы с ней в мире и согласии.

-Он кстати холостой, - намекнула на обходной путь, мудрая женщина и скрылась в своем логове.

-Не дай бог, - проорала проектировщица. И видимо, чтоб я проникся, повторила это еще раз пять на бис.

Я смотрел на ее раскрасневшееся лицо и вдруг в голове прошелестело. «Талантливая свекла». Это было озарение. У меня аж мурашки по спине пробежали. А ведь точно. Вот чем я, да и не только я занимаюсь на работе. Мы все делаем талантливую свеклу. Государство отобрало у меня нож. Оно даже свеклу отобрало. Но я все равно изо дня в день делаю талантливую свеклу. Молча, я взял девушку за руку, вывел в коридор и закрылся в кабинете изнутри. Нужно было срочно записать стихи. Ну а теперь. Когда все так ясно и понятно. Собственно стих.

Мы выпали, талантливою свеклой.

Найдя в пустыне Гоби, чью-то лужу.

Ты с рифмой в голове, лепил сонеты.

А я мечтал о сиськах и о ружьях.

Мне срочно не хватает каротину.

Сожрали нарглы мозжечок и буйство.

В манто из пуделя, прозревшая Мальвина.

Не сняв ботинок, бегает по чувствам.

Ой все! Устал! Ушел кружиться в вальсе.

До остановки в Караван Сарае

И ковырял в носу, противный мальчик.

От мамы по ладошкам получая.

Там за кустом, ждет конница монголов.

Мне нарочный принес бунчук и пайзцу.

Но если честно, я сегодня квёлый.

Вот еслиб это все случилось раньше.