Святой

А однажды, стоял я тогда на мостках к паромному причалу на Рейне и ждал, когда придет паром, глянул в воду и среди бликов мелких волн увидел свое отражение. Утки и ленивые лебеди подгребали к мосткам за хлебными кусками и мешали разглядеть лицо, но что запомнилось – волосы на голове светились солнечным светом, торчали лучами в разные стороны и были совершенно желто-рыжими, даже и в серой воде.

Дети, стоявшие рядом и кидавшие хлеб птицам, в отраженном мерцании были блеклы и незаметны.

«Чудо!» – подумал я, - «это же нимб, как у святого, вот так чудо!» Глупые утки мешали смотреть и я отошёл пару шагов вперед, к калитке причала. Вода здесь рябила меньше и любоваться собой мне никто не помешал бы. Я посмотрел вниз - над головой сиял нимб!

«Ну и чудеса! И что же, даже и не увидит никто?» Я огляделся по сторонам. К досаде моей никого подходящего к лицезрению чудесного свечения мой головы рядом не было. Люди на берегу собирались у ступенек на мостки, но подниматься не торопились, ждали.

Жаль, подумалось тогда. Вот сейчас войду на паром, выплывет он на середину реки, а чуда уже и не будет. Действительно, такое не каждый день увидишь!

Паром уже разворачивался к причалу, когда рядом со мной остановился дядька на велосипеде, довольный, плотный, в длинных шортах, с голым вислым животом и в велосипедной каске. Лицо под каской красно блестело потом. Глаза его торопливо, по рачьи, задвигались, обшаривая меня и, не найдя ничего примечательного, выпучено застыли.

«Вот я его удивлю», – подумал я очень быстро и поднял правую руку со сложенными для знамения пальцами. Дядька недовольно покосился и отступил от меня на шаг. Но я ему улыбнулся и, подняв руку над головой, ласково произнес :«Смотрите в воду, я - святой!»

Он недоверчиво глянул вниз, задержал там на минуту взгляд и когда я уж собрался его перекрестить, вдруг выдохнул смачно и со слюной мне в лицо: «Scheiße Heilige!“ (сраный святой!).

Рука моя так и осталась торчать кверху, со сложенными перстами, а его рука ухватив меня между ног, легко, как пушинку (вот она, святость-то), подняла в воздух и перенесла через перила мостков.

Я упал в воду между истерически орущих лебедей и брызнувших в разные стороны уток. Вымок конечно. Но там, у причала было мелко, плыть долго не пришлось, по грудь где-то.

Люди на мостках заволновались и смотрели с укором на пузатого велосипедиста. Но он не смутился, а только махнул толстыми колотушками рук и проорал на ошеломленных: «Er ist Scheißheilige, aber kann nicht aufs Wasser laufen! Ha!»(Этот сраный святой не может по воде ходить! Ха!)

Все, стоящие на мостках, заулыбались, стали весело меня приветствовать, а дети принялись снова кидать птицам хлеб. Лебеди тоже успокоились, и пользуясь отсутствием шустрых уток, ощипывали с меня хлебные кусочки.

Я стал на ноги, вода доходила до пояса и руки мои лежали на волнах. Я отвернулся от стоящих на мостках, чтобы еще раз глянуть на свое отражение. Но увидел только болтающуюся тень на воде. Очень странно она выглядела. Руки, туловище и плечи были четко очерчены темным, а в место головы на воде плескалось ослепительное отражение солнца.