Самый лучший друг детства

Выйдя на берег реки я вздохнул всеми легкими, и поставил себе большущий бонус за то, что наконец-то добрался сюда. Где еще мне, городскому жителю, можно погрузиться в природу? Река, на которую опустилось огромное белое облако, обрывистый берег, сверху почти девственный лес, в котором терялось несколько небольших домиков... вполне вписывающихся в этот картинный пейзаж. База отдыха со сложной аббревиатурой одного из некогда бесчисленных томских НИИ, на которую я наведываюсь каждый год, с самого детства. Первый медленный танец с девочкой, первый поцелуй, первый выпитый тайком от родителей стакан вина за местной баней…. Все это было здесь, очень давно по времени, но совсем недавно в памяти, а память – страшно коварная штука.

Существовал здесь и давно сложившийся коллектив, разбитый на поколения. Люди преимущественно из научной среды, которые каждое лето отдыхают вместе, и их дети, из которых, собственно, вырос и я. Тусовка была довольно закрытой, состоящей, в основном, из людей неординарных и сложных. Втереться в неё человеку со стороны считалось почти невозможным, ибо горизонтальные связи формировались с раннего детства. И вот одна из этих неординарностей, а если точнее – самый неординарный человек из всей этой компании сейчас тоже отдыхает здесь. Зудницкий, Зудильник, Зуд, просто Димка. Мой друг детства.

С самого младенческого возраста Димка был нелюбим всеми местными мамашами. Без исключения. Будучи выходцем из весьма интеллигентной, и известной в городе семьи, он с детства старался избегать общественных стереотипов, и был, своего рода, местной достопримечательностью. «Кто положил ноги на стол в столовой во время обеда»? – Зудницкий. «Кого видели подглядывающим в баню в женский день»? – Зудницкого (по правде сказать, подглядывали-то все мальчишки, и я в их числе, однако, по привычке, доставалось всегда Димке). «Кто разбил единственный на всю базу отдыха градусник у местного врача»? – Зудницкий!.. - И так далее. К двадцати пяти годам он оформился в весьма круглого, делающего попытки выглядеть деловым, и вечно хмурящего брови человека. Для солидности. Однако неординарности своей не растерял, вечно попадая в различные сомнительные истории. Впрочем, надо отдать ему должное – неприятности он воспринимал с присущим ему жизненным оптимизмом, и врожденным чувством юмора. В городе мы отношения почти не поддерживали, оставляя накопившуюся друг по другу скуку на лето, на базу отдыха.

В честь моего прибытия, я был торжественно приглашен Димкой вечером на костер, возле его домика. Костер, по его словам, должен был быть просто шикарным, дрова для него у Зуда были запасены, и вечером, хорошо отоспавшись за день, находившись по лесу и накупавшись в реке, я двинул к его домику. В предвкушении хорошего, летнего вечера у костра с гитарой. Издалека все выглядело очень чинно, как и планировалось: большой костер ярко пылал недавно положенными в него дворами... На скамеечке возле него были расставлены стаканчики и тарелочки с какой-то закуской... Отдельно лежала гитара. Увидев всё это великолепие одичавшим взглядом городского жителя, я в очередной раз возблагодарил судьбу за этот маленький кусочек счастья, щедро дарованный мне ею. Ровно в ту секунду, когда я вознес небу эту хвалу, от костра ко мне метнулась большая быстрая тень. Тень эта, вблизи оказавшаяся Зудом, имела перекошенное лицо и квадратные глаза. Громко заорав: «Ложись!!!», агрессивная тень ловко повалила меня на землю. Шансов против неё у меня не было в принципе, ибо куда моим жалким девяноста килограммам против ста пятидесяти Зуда?

Уткнувшись лицом в мокрую от вечерней росы траву, я вежливо, насколько мог, поинтересовался, не ушиб ли чего-нибудь Дима, пока на меня падал? После невразумительных обрывков фраз и нескольких наводящих вопросов, вырисовалась приблизительная картина происходящего. Оказалось, что после того, как был разведен костер, и все, что естся, пьется и звучит было чинно расставлено вокруг, Димке вдруг стало совсем скучно. Ну прям ваще! Настолько скучно, что от нечего делать он стал думать, чем же можно скоротать эти бесконечные пять-десять минут ожидания меня? Идея пришла из космоса – аэрозоль! Да-да, баллончик с каким-то аэрозолем от комаров и всякой другой хитиновой твари, который был почти пуст, и мирно дожидался помойки, стоя на подоконнике. Думаю, читатель уже догадался, что баллончик с этим аэрозолем был брошен им в костер. Причём аккурат за несколько секунд до моего появления. Сугубо из врожденного любопытства.

И вот сложилась замечательная картина: жарким пламенем горит большой такой, во всех отношениях отличный костер, вокруг него стоят пустые скамеечки с расставленным на них добром, а мы с Зудом сидим в семи-восьми метрах от него на земле, ёжимся от холода, и ждем - когда, наконец, взорвется этот проклятый аэрозоль. Надо заметить еще, что в середине августа в Сибири, а особенно возле реки, ночи довольно холодные, и сырая земля под пятой точкой тепла организму отнюдь не прибавляет. Аэрозоль оказался на удивление огнестойким, и упорно не хотел взрываться. У меня даже родилась идея отправить его на какой-нибудь пожарный конкурс по несгораемым материалам, где он, несомненно, попал бы в тройку призеров.

После часа глядения на костер с большого расстояния, у нас постепенно родилась дискуссия относительно целесообразности дальнейшего нахождения вдали от костра. Оппонирующая в ней сторона, которой, собственно, являлся я, сумела убедить Димку в том, что вредный аэрозоль давно и тихо прогорел еще в самом начале эксперимента. Еще минут пятнадцать ушло на меры предосторожности. Меры эти заключались в том, что Зуд быстренько сгонял в домик, притащив оттуда старое ватное одеяло. Замотавшись в которое он сразу стал похож на человечка из рекламы одной известной автомобильной резины. И вот настал момент истины – неуклюжий резиновый человечек, аккуратно переступая с ноги на ногу, с длинной палкой в руках двинулся к костру.

С относительно раннего возраста я, как и все мои сверстники, много и часто смотрел голливудские фильмы. Все, наверное, знают стереотипы подобного кино – и бомба, до взрыва которой остается две секунды, и сапер, который в те самые последние две секунды перекусывает-таки нужный провод… Космический корабль, вылетающий из Звезды смерти опять же в самую последнюю секунду…. Все всегда и всё успевают сделать в последнее мгновение. Так вот, Димка не успел.

Взрыв раздался как раз в тот момент, когда мой закутанный в одеяло друг наклонился над прогоревшим уже костром, и начал ворошить в нем палкой в поисках непокорной гадины. Со стороны все выглядело достаточно красиво – и разлетавшиеся в разные стороны, и в Димку мерцающие красные угли… И большая Димкина фигура, словно в замедленной съемке несущаяся от костра с одеялом, развевающимся за спиной подобно плащу… И красные, светящиеся огоньки на этом плаще... В одну секунду Зуд стал похож на сказочного героя из скандинавских преданий, а фейерверк за его спиной лишь подчеркивал, что данный персонаж таки не зря ест свой хлеб, и совершил в очередной раз нечто достойное. Колорита ему добавляли и слова, изрыгавшиеся из уст этого бегущего левиафана. Если не запикивать, а попытаться передать их смысл на культурном, доступном языке, то выходило примерно следующее: «Мне очень-очень жаль, что данная ситуация сложилась для меня настолько неожиданно. И что не был бы любезен этот замечательный во всех отношениях баллончик, с не менее замечательным аэрозолем отправиться в прекрасное путешествие к своему светлому будущему».

После мы еще долго тушили тлеющее одеяло, пытались реанимировать безнадежно рассыпанный костер и собирали в траве сметенную сказочным плащом закуску с пивом. Костёр мы, конечно, не спасли, новый разжигать не стали, а забрали пиво, и пошли в гости к местным девчонкам. Но это уже – совсем другая история.

С того дня прошло уже пятнадцать лет, и Зуд давно уже стал не тем Димкой, которого я помню. Сейчас он занимается бизнесом, стал серьезным, и умудренным жизненным опытом деловым человеком. Но в трудные жизненные моменты я часто обращаясь к тому дню, и снова и снова начинаю улыбаться, вспоминая тот вечер. Улыбаюсь я и сейчас, когда дописываю эту строчку.