Топотуха любит детей

Ночь. Настя лежит на спине, натянув одеяло до самого носа, и смотрит в потолок.

На потолке живут тени. Длинные, черные и странно изогнутые. Они постоянно шевелятся и этими ломкими движениями напоминают девочке лапки пауков. Настя боится маленьких восьмилапых чудовищ. Она бы с удовольствием заснула, чтобы не видеть их, но сегодня фонарь за окном особенно яркий, сон не хочет приходить.

А еще есть Топотуха.

Словно услышав ее мысли, тени на потолке заметались еще быстрее, теперь проворные лапки обшаривали даже стены. Хорошо, что кровать стоит почти посередине комнаты - гадким паукам до нее никак не дотянуться. Но Настя все равно ныряет под одеяло с головой.

"Она скоро придет... Она придет..." - бормочет про себя Настя и невольно задерживает дыхание. Но в прихожей за закрытой дверью не слышно ни звука. Пока.

Услышать Топотуху не мог никто из взрослых. К ним она ни разу не приходила. Зато дети хорошо знали, что если ночью за закрытыми дверями слышны медленные тяжелые шаги - это верный признак, что в дом наведалась Топотуха. Сначала она долго возилась в прихожей, выползая из шкафа или зеркала, потом сопела и топталась под дверью. И только после этого заходила в комнату, забиралась под кровать или садилась в углу. Девочка никогда не видела, но почему-то представляла ночную гостью как два маленьких красных глаза в темноте. "Когда смотрит - не страшно. Только надо привыкнуть, и все", - говорили другие дети.

Только вот Насте было страшно. Она едва осмеливалась теперь высунуть кончик носа из-под одеяла, зато уши, казалось, ловили и распознавали самый тонкий звук. Вот где-то наверху у соседей приглушенно бормочет телевизор. Вздохнула бабушка за стеной, наверное, переворачиваясь на другой бок. Тихонько насвистывает ветер, застревая в щелочке неплотно прикрытого окна...

"Ну давай же, давай..." - уже почти просит Настя. Но в прихожей нет посторонних звуков, только старенькие ходики громко объявляют каждую секунду: чок-чок, чок-чок.

Конечно, Топотуха сегодня не придет. Что ей здесь делать? В конце-концов, у монстра из шкафа есть возможность придти и к другим детям, а не только к одной единственной девочке. Тени на потолке радостно скачут. Они довольны. "Топотухи нет! Топотухи сегодня нет!" - словно говорят они самим своим видом. "Чок-чок, - соглашаются с тенями ходики, - так, совершенно так". Настя крепко зажмуривается, стискивает кулаки, и тут из прихожей раздается еще один звук, очень тихий, но явный, словно с вешалки упало большое тяжелое пальто.

- Это она! Пришла, - шепчет Настя в голос и распахивает глаза, словно уже собирается ее увидеть.

Но Топотуха медлит. Впрочем, как всегда. А может быть, она сегодня не станет заходить в комнату? Эта мысль заставляет девочку еще внимательнее вслушиваться в то, что должно происходить за дверью.

Вот один тяжелый шаг, другой... Настя задерживает дыхание и чувствует, как сердце дрожит где-то у самого горла. Сейчас двери должны открыться - ненамного, всего лишь на узкую щель, через которую будет видна темнота прихожей. Щель станет расти медленно, почти незаметно, ведь то, что желает попасть в комнату, осторожничает.

Настя закусывает губу. Она прекрасно знает, что монстр прямо сейчас стоит за дверью, может быть, даже слышит, какое у девочки прерывистое дыхание - слишком прерывистое, чтобы можно было поверить, будто она спит. Наверняка он чувствует страх, но все равно медлит.

Вот с тихим щелчком повернулась дверная ручка. Прошуршала створка по пушистому ковру. Настя крепко закрывает глаза, так, что даже щекам больно. В детстве она так играла в прятки с родителями. Просто садилась в углу и закрывала ладошками лицо. Когда ты ничего не видишь, тебя словно бы и нет. "Меня здесь нет, здесь никого нет," - повторяет она мысленно и вдруг застывает от ужаса. А что, если Топотуха разозлиться, когда поймет, что ребенок хочет исчезнуть прямо у нее из-под носа?

Настя осторожно приоткрывает веки, через узкую щель напряженно осматривает комнату. Вот шкаф с книгами, светлый квадрат окна, обои, на них - ее рисунки и плакатики с феями. Что-то темное в углу. Слишком большое для игрушки, слишком черное, чтобы оставаться тенью от какого-нибудь предмета. Вот это нечто зашевелилось, вздыбилось огромной горбатой тушей, подняло косматую голову. Свет фонаря на улице зажег пару красных точек на морде. Глаза у чудовища оказались такими, как девочка и представляла - ярко-красными, словно угольки. Почему-то это знание Настю успокоило. Сегодня Топотуха была самой обычной, значит, волноваться не о чем.

Когда девочка задремала, алые глаза чудовища перестали светиться так ярко. Монстр тихо рыкнул на присмиревшие тени на потолке, которые из пауков превратились обратно в переплетенные ветки, а потом неспешно проковылял к кровати и скрылся на своем обычном месте. Спустя несколько минут по простыни проползла черная многосуставчатая рука. Подцепила когтями одеяло и чуть-чуть стянуло его до плеч. В комнате было тепло, а от жары девочке могли присниться кошмары.

В отличие от чепухи, которую рассказывали взрослые, Топотуха любила детей.