Серьезный разговор

Дверь протяжно скрипнула, из коридора послышались приглушенные звуки шагов. Мальчуган лет тринадцати на вид разлепил сонные веки, но крепкие объятия теплого одеяла вызвали стойкое нежелание встречать вернувшуюся с работы мать. Он потянулся, зевнув во весь рот, и все-таки приподнялся на локтях, пытаясь собраться с мыслями. Каменные стены просторной комнаты без окон и с единственной дверью мерцали отблесками язычков зеленоватого пламени, вырывавшегося из большого камина, словно ему было там тесно.

– Люцик, я дома! – раздался чарующе мелодичный голос женщины.

Парень нехотя оторвал взгляд от очага, в котором на вертеле вращалась объятая огнем человеческая фигура. Тело корчилось и тихонечко постанывало, придавая помещению особенный уют.

– Опять весь день дрых? – укоряюще поинтересовалась мать, показав из дверного проема округлое светлое личико. – Поднимайся, и пойдем ужинать.

– Ладно, – без энтузиазма согласился Люцифер, расставаясь с шелковистым одеялом.

Его взгляд привычно скользнул по углам, в которых тотчас вспыхнули головы четырех прибитых гвоздями к стенам грешников. Помещение наполнилось колеблющимся мягким светом. Мотнув несколько раз головой, отгоняя дрему, парень быстро оделся, но направился из своей спальни в обеденную комнату лишь после повторного приглашения.

Яркое излучение новомодных электрических ламп заставило его слегка прищуриться, давая время глазам привыкнуть. Люцифер втянул носом пропитанный соблазнительным ароматом окружающий воздух, отчего даже слегка закружилась голова. Мать, увидев это, добродушно улыбнулась.

– Все как ты любишь, – проворковала она нежно.

Парень осмотрел столь вкусно пахнущее блюдо на большом дубовом столе, а там… А там чудесные, с зеленью и сметаной, домашние вареники исходящие легким парком. Люцифер едва успевал сглатывать слюну – он обожал, как готовила его мать, и любил ее больше всего, наверное, именно за это. Положив на колени полотенце и взяв вилку, парень принялся утолять голод, о котором несколько минут назад даже не подозревал.

– Приятного аппетита, Люцик!

– Спасибо ма, – едва не подавившись, поблагодарил мальчуган.

Ажурное фарфоровое блюдце стремительно теряло свое содержимое. За ним последовало второе, с добавкой, и только после этого Люцифер, наконец, довольно откинулся на спинку стула, ощутив, что лимит объема желудка исчерпан окончательно. Мать обошла стол и ласково обняла сына со спины. Но тот, обернувшись в ее сторону, всем видом показал, что это ни к чему.

– Мам, я уже не маленький. Говори прямо.

Женщина освободила мальчугана от объятий и, довольно потрепав его по огненно рыжим волосам, села напротив.

– Люцик, – начала она, тщательно подбирая слова, – нам нужно поговорить.

– О моем поведении, – закончил мысль Люцифер.

– Именно, – женщина облегченно вздохнула, – хорошо, что ты понимаешь.

Но осознание отнюдь не сопровождалось раскаянием. Данное вредное явление жестоко подавила логика самооправдания и, как результат, последовало крайне категоричное заявление:

– Мама, я ни в чем не виноват!

– Сынок, пойми, я тебя ни в чем и не обвиняю, но и оставить все как есть не могу. Меня с папой снова в школу вызывают, а он ведь, ты сам знаешь, с ног падает на работе, уже сто тридцать восьмой год выходных не берет. Да и у меня дел хватает, ты же в курсе какая загруженность врат на сегодняшний день?

Упоминание в вопросе пункта пропуска новоприбывших отозвалось у адресата нехорошим предчувствием. Вот только связать воедино недавнее событие, которое обсуждать совершенно не хотелось, и вызов к директору – никак не удавалось.

– В курсе, – опасливо согласился Люцифер младший.

– Воот, – протянула женщина. – А когда запустят автоматизированный центр распределения еще не известно, подрядчики постоянно сроки срывают.

Она пристально взглянула в глаза сыну, но продолжала молчать. Казалось, время нарочно принялось замедлять привычный темп, вытягивая мгновения в секунды, секунды в минуты, а минуты в целую бесконечность. Юный наследник престола невольно припомнил самые жуткие известные ему виды пыток, многие из которых, будучи существом любопытным, испытывал сам. Однако всё то показалось сущими забавами…

– Мам, – не выдержал парень, – откуда я мог знать, что он праведный? У него на лбу не было написано!

Родительница изумленно приоткрыла рот, а мальчуган, осознав, что сболтнул лишнего, о чем мать не знала, тут же начал соображать, как отвертеться, но неожиданно строгий голос демонессы испарил даже малейший шанс «замять» обсуждение этой темы.

– Рассказывай!

Люцифер грустно вздохнул, стыдливо отведя взгляд.

– Ну… Гулял я у врат. Увидел в очереди трясущегося парня…

– Продолжай, – послышался настойчивый женский голос.

– В общем, начал я его ослом обзывать, а он кинулся на меня с кулаками. Я наутек… Мимо охраны. Там его и «приняли», даже проверять не стали, видно же, что буйный. Это уже потом мне один знакомый демон рассказал, что светлую душонку по ошибке к нам перенаправили.

– Сынок, а ты знаешь сколько волокиты из-за этого было? Когда запрос из рая пришел, нам пришлось на два часа пропускной пункт остановить, пока искали, а там и так почти сорок миллионов душ скопилось. Хорошо хоть не выдал тебя твой знакомый, несмотря на то, что должен был.

– Я больше не буду, мам. Скучно в выходные было вот я и… – парень совсем поник.

– Я, конечно, понимаю – в этом не только твоя вина. Дети часто у врат играют и никто этого не запрещает. Да и эти, из рая, тупят сами постоянно, а у нас проблемы потом. Но скажи, как ты вообще праведного смог довести? Что, обозвал и он сразу кинулся?

Парень стушевался, размышляя сказать ли всю правду, но решив, что врать любимой матушке нехорошо, сказал как есть:

– Тридцать девять тысяч шестьсот восемьдесят три раза назвал его ослом. За одиннадцать часов.

Сложив пальцы в замочек, и подперев ими подбородок, женщина начала было улыбаться, возгордившись настойчивостью своего ребенка, но быстро спохватившись, нахмурила брови и продолжила:

– Лучше бы уроками занимался в это время, – строго наказала она.

«Сейчас начнется», – подумал Люцифер, предвкушая извечную и столь нелюбимую тему «серьезных» разговоров.

Пока парнишка припоминал оплошности и придумывал оправдания, женщина вышла в соседнюю комнату, а вернувшись, положила на стол раскрытый журнал успеваемости.

– Хорошие ведь оценки? – неуверенно промямлил парень.

– Хорошие, в основном, – согласилась мать. – Но, а вот это что? – она провела пальцем по нескольким написанным красными чернилами строчкам. – Итак, давай по порядку. Литература – не написал сочинение на тему «вред гуманизма». Почему?

Над этим сочинением Люцифер работал очень долго, просидев за чистым листком бумаги в сумме порядка девяти часов. Даже искренне желая вытянуть спорную оценку за четверть до «отлично», он не смог побороть себя, хотя сочинения и были его сильной стороной в данной дисциплине.

– Мам, – серьезно начал он, – там столько раз пришлось бы употребить слово «добро», – последнее парень произнес нарочно коверкая, – и ему подобные, что я и вправду мог бы стать добрее.

– Не говори глупостей, Люцик. Моего сына не смогут испортить несколько ничтожных строчек.

– Мам, – продолжил парень, – даже девчонки не хотели такую гадость писать, а среди парней всего один сдал сочинение. Рассказать, что с ним сделали после уроков?

Задумчивый взгляд матери устремился куда-то в сторону, словно ища там подсказки. Затем, она откинулась на спинку стула, положила ладони на стол и, несколько раз протарабанив по нему пальцами, сказала:

– Ладно, согласна. Отнесем это к недостаткам школьной программы. Смотрим дальше – занимается самодеятельностью на уроке «основы пыток». Сынок, эта дисциплина очень важная – нельзя халатно относиться к практическим занятиям.

– Важная, не важная, – парнишка насупился, скрестив руки на груди. – Этот дурак…

– Какой дурак? – перебила женщина.

– Учитель наш – дурак. Выучил десяток разновидностей пыток и крутит их по кругу. Тошнит уже.

– Но Люцик, материал закреплять нужно…

– Мам, пытка – это творческий процесс. Нельзя загонять искусство в строгие рамки.

– Мой мальчик, – женщина добродушно улыбнулась, – ты у меня умненький, но не все ведь могут похвастаться знанием практически всех методов доставления страданий. А учебная программа рассчитана на детей со средними способностями. Постарайся хотя бы не злить преподавателя.

– Постараюсь, – понуро ответил мальчуган.

– Так, смотрим дальше…

Внезапно из коридора раздался повторившийся три раза протяжный стон. В глазах парня блеснул искренний лучик надежды, а женщина с сомнением взглянула на настенные часы, большая стрелка которых незаметно подкрадывалась к десяти часам.

– Наверное, папа сегодня пораньше освободился. И опять ключи забыл, сколько можно, – женщина направилась в прихожую, но у самой двери обернулась к сыну. – Договорим потом, ладно?

– Хорошо, ма, – парень облегченно выдохнул.

Вскоре, сопровождаемый супругой, в обеденную вошел мужчина весьма внушительного телосложения, с умеренно запущенной щетиной и в дорогом черном костюме с галстуком.

– Привет, пап! – парнишка поздоровался, попутно убирая журнал со свидетельствами нелицеприятных фактов.

Но было уже поздно. Люцифер младший с сожалением отметил, что был слишком отвлечен посторонними мыслями, отчего и не сообразил сделать этого раньше. Хозяин семейства подошел ближе, и открыл последнюю заполненную страницу. Лицо мужчины стало предельно серьезным. Мальчуган поежился, ожидая вердикта отца.

Но затем, повелитель тьмы отчего-то усмехнулся, будто самому себе. Небрежно захлопнул дневник и обернулся к жене.

– Мать, – сказал он снисходительно-усталым тоном, – снова сыну мозги морочишь?

Женщина виновато потупила взгляд, не решаясь ничего возразить.

– По образовательной системе уже лет триста реформа плачет, а эти идиоты всё цепляются за старое. Не выгоняют и ладно. Время придет, батя пропасть не даст, – Люцифер старший замолчал и, неопределенно махнув рукой, осмотрел прибранный стол. – Жена. Я голоден.

На секунду замешкавшись, женщина спешно кивнула и принялась подогревать ужин. А парень, чье настроение в последнюю минуту, несомненно, улучшилось, расплылся в довольной улыбке.