Отмщение

1

Анжела не знала, что в ее фигуру пристально вглядывается смерть, дыша тленом в светлый затылок. Девушка была уверена: за спиной только дверь женской консультации, мало подходившая радостному весеннему дню. Немного тошнило, кружилась голова, но это не мешало искренне радоваться свободе. Ради душевного равновесия можно потерпеть физические неудобства.

Девушка вдыхала воздух, пропитанный молодой липой и мокрым после недавнего дождя тротуаром. Солнечные осколки, небрежно разбросанные по шершавой серости асфальта, разбивались под ударами цокающих по лужам каблучков. Мелкие рыжеватые веснушки тепло золотились на вздернутом носу. Анжела не подозревала, что наслаждается поцелуями прохладного, жадно льнувшего к губам ветра в последний раз.

Она прошла несколько кварталов, свернула в лабиринт дворов, расцвеченных зелеными шапками сирени. Влажная листва зловеще шелестела вслед, когда девушка шагнула в подъезд. Она уже открывала дверь, когда сзади раздался детский смех. Анжела невольно прислушалась. Смех был вполне обыкновенным, но бездушная злоба в нем заставила обернуться на детскую площадку.

Неожиданно у девушки закружилась голова. Она пошатнулась, виски сдавил невыносимо узкий обруч. Клубящийся перед глазами серый туман сгустился в фигуру маленькой девочки. Через мгновение зрение прояснилось, и девушка поняла, что ей показалось. Двор был пуст. Она еще немного постояла, прислушалась, а затем, пожав плечами, нырнула в дышащий прохладой и плесенью подъезд.

2

Однокомнатная квартира наполнялась запахом свежесваренного кофе. Как всегда «Pauling», к горьковатому вкусу которого ее приучил Егор. Жаждая мести, она бросила многие привычки, напоминавшие о бывшем парне, но не эту. Топя ложкой медленно тающий сахар, девушка устроилась перед телевизором.

Завтра она выходит на работу: гинеколог уверяла, что вреда для здоровья от этого не будет. Девушка морально подготовилась к бумажной рутине, хотя сейчас чувствовала себя плохо: сказывались стресс и усталость.

Анжела вздохнула и откинулась на диванную подушку, с удовольствием вытягивая намятые узкими туфлями ноги. Еще недавно этот диван они делили вдвоем, весело споря, за каким фильмом коротать очередной вечер. А теперь его, скорее всего, придется продать, чтобы погасить долги по квартплате.

Некстати вспомнив о долгах, Анжела поморщилась и тряхнула головой. Хватит об этом думать, проблемы решатся завтра. Девушка отщипнула кусочек сыра, окунаясь в безмятежно-приторный мир ситкома.

Медленно обретающее форму зло выступило из тени и тихо скользнуло по потолку. Оно алчно впивалось полным ненависти взглядом в беспечную фигуру, залитую мерцающим светом телевизора. Не отрываясь от экрана, Анжела зябко поежилась, поджимая под себя босые ноги.

3

За окном медленно умирал вечер. Светло-голубое небо вспороли кровавые клочья облаков, затем багрянец стремительно потемнел, могильной плитой нависая над притихшим городом. Когда же по улицам растекся зловещий сумрак, в коридоре однушки злобно засмеялся ребенок.

Увлеченная идеальной сериальной жизнью, так непохожей на ее собственную, девушка вздрогнула. Пальцы инстинктивно дернулись, отыскивая крепкую мужскую руку, но поймали лишь потертую ткань обивки. Анжела не сразу вспомнила, что руки, как и ее обладателя, больше нет рядом. Она вдруг ощутила себя невозможно одинокой и уязвимой. Пространство квартиры сжалось до крохотного, рассеянного телевизором островка света, за зыбкой гранью которого копошились враждебные тени. По позвоночнику скатились бусины ледяного пота. Темнота коридора, казалось, ожила, впитывая запах свежей крови под тонкой кожей девушки.

Здравый смысл говорил, что единственный источник шума в пустой квартире − телевизор. Все же Анжела щелкнула пультом, выключая звук. Глядя в дверной провал, она до предела напрягала слух, ощущая в груди бьющийся о ребра молот. Ничего.

«Нервное расстройство», − решила девушка. Оглядываясь назад, она все меньше понимала, как могла подарить себя Егору на целых три года, после чего он ушел к стерве, единственное (и весьма сомнительное) достоинство которой заключалось в сиськах. Пусть и четвертого размера. Предательство жгло душу, в груди вскипала ненависть. Тем сильнее Анжелу шокировала беременность. До самого аборта ей казалось, что в животе поселился мерзкий паразит, прочным канатом связавший ее и Егора. От этого девушке хотелось схватить нож и вырезать матку. Желание исчезло только сегодня, вместе со сдохшей маленькой тварью.

Чувствуя, как неохотно разжимаются ледяные когти страха, Анжела снова улеглась на промятую диванную подушку. Телевизор усыплял ее внимание почти до полуночи, прежде чем слипающиеся глаза заставили девушку отправиться в ванную.

4

Несколько минут Анжела придирчиво изучала отражение, особенно − фиолетовые мазки под глазами. Не увидев ничего утешительного, она тяжело вздохнула, открыла кран. Теплая струя ударила в керамическую ладонь раковины, оросив руки прохладой. Девушка зачерпнула воду, окунув в прозрачную жидкость уставшее за день лицо. И тут же выплюнула соленую, вязкую дрянь, пленкой облепившую губы. Кривясь, Анжела торопливо протерла глаза.

Зрелище в зеркале вызвало шок. Страх прокатился по нервам, связывая в узел внутренности. Сердце било в горло, пока девушка разглядывала слой склизкой красной грязи на бледном лице. Не грязи, внезапно поняла Анжела, с трудом сдержав тошноту. По лбу и щекам размазалась кровь.

Несколько секунд девушка беззвучно открывала и закрывала рот, касаясь перепачканной кожи непослушными пальцами. Тонкая струйка затекла в рот. Солоноватый привкус под языком стал последней каплей для сжавшегося желудка, и Анжелу вырвало в заляпанную раковину. Пытаясь отдышаться между рвотными позывами, она тупо смотрела, как вязкая жидкость стекает в жерло водопроводной трубы. Внезапно зрачки девушки расширились.

Истошно крича, она отскочила, ударилась о противоположную стену и сползла на пол, не отрывая взгляда от раковины. Пошатнувшийся рассудок окончательно капитулировал, когда над фарфоровым краем показалась ободранная до блестящего мяса детская кисть. Крохотные пальцы хватали гладкую поверхность, словно пытаясь что-то найти. Это было уже слишком. Анжела закрыла лицо перемазанными кровью ладонями и взвыла.

Когда она сквозь пальцы глянула на наваждение, то уже рассеялось. Сбитое дыхание обжигало горло несколько минут, прежде чем скованные ужасом конечности оттаяли. Дрожа и всхлипывая, девушка подкралась к раковине, заглянула внутрь, готовая в любой момент отпрыгнуть.

Из изогнутого горла смесителя шелестела прозрачная теплая вода. Невинная в своей керамической белизне раковина ничем не напоминала о мороке − тщетно Анжела пыталась найти кровавые потеки на фаянсе и мраморно-белом лице. Девушка трясущейся рукой перекрыла кран и выскочила прочь. Мрак за ее спиной сгустился в плотную детскую фигуру. Глядя вслед Анжеле, она торжествующе рассмеялась.

Рассудок стенал в истерике. Девушка не раздумывала, что стало причиной морока: невроз или же перенесенная операция, − шок был так силен, что она с бешено бьющимся сердцем прыгнула в кровать, прячась в надежных объятиях одела. Мерзкое зрелище стояло перед глазами, точно выжженное на сетчатке.

Свернувшись клубком и отчаянно дрожа, Анжела то и дело вскидывала голову, ловя призрачные шорохи, наполнявшие однушку. Под зловещим пологом ночи чувство одиночества сводило с ума. Девушка видела монстров в углах сжимающейся комнаты. Слышала злобный хохот. Звучал ли он на самом деле, или же мерещился, сказать было невозможно.

Она накрыла голову подушкой и зажмурилась, всхлипывая в прохладный шелк простыни. Острая боль охватила низ живота. Мало-помалу, Анжела забылась тревожным сном.

5

Тяжелая гиря продавила грудную клетку, мешая дышать. Конечности налились свинцом. Анжела с трудом открыла склеенные сном глаза, встревоженно оглядывая темную спальню.

Комната нависала над неподвижной девушкой, больше походя на вытертый временем склеп, чем на жилое помещение. Несмотря на открытое окно, было очень душно, точно всю ночь работал электрообогреватель.

Девушка попыталась подняться, хватая ртом густой вязкий воздух, от которого трескались пересохшие губы. Беспомощно дергая парализованными конечностями, она паниковала все сильнее. Затравленный взгляд метался по потолку, плывущим в духоте стенам, чернеющим книжным полкам, на которых стояла собранная Егором фантастика.

Неожиданно что-то острое впилось в мокрую от пота голень. Анжела резко опустила взгляд и едва сдержала предательски расслабившийся кишечник: прямо к ней по кровати ползло и алчно улыбалось отвратительное существо.

Ростом с трехлетнего ребенка, лишенное кожи чудовище неторопливо переставляло конечности, приближаясь с каждой секундой. В лицо девушки впились горящие ненавистью глаза. Реальность сжалась на мерзкой улыбке, примораживая взгляд к кривым зубам в провале угольно-черной пасти.

Тварь уселась на надрывно вздымающуюся грудь Анжелы, положив лишенные кожи ладони ей на плечи. Узкое лицо качнулось, замерев в паре сантиметров от носа девушки. Та, казалось, разучилась дышать, не отрывая зачарованного взгляда от переплетения обнаженных мышц, по которым бусинами скатывалась кровь. У отвратительного создания была только одна человеческая черта: волосы. Длинные светлые пряди, небрежно падавшие на гротескную морду.

Разум, запертый в лишенном голоса теле, истошно выл. Мышцы бешено сокращались в тщетной попытке сбросить отвратительное создание. Вжатая в постель Анжела могла только мычать, чувствуя, как сердце выламывает грудную клетку.

Существо запрокинуло голову и выплюнуло в потолок чудовищный смех, терзавший девушку днем. Внезапно оно перескочило на бедра и впилось бритвами зубов в беззащитный под задравшейся ночной рубашкой живот. В стороны полетели кровавые клочья. Хруст рвущейся плоти и жгучая боль лишили жертву последних крупиц рассудка…

Выброшенная испугом из тисков кошмара, Анжела рывком села на кровати, задыхаясь так, точно пробежала марафон. Ночная рубашка промокла от пота, девушку мутило. Сжавшись, она истерично всхлипывала, раздирая ногтями щеки. Затихая, прошелестел детский смех. Клубящаяся в углах спальни тьма медленно отступала: дело почти сделано.

Успокоиться девушка не смогла. Включила свет во всей квартире, не зайдя, впрочем, в ванную. Выпила валерьянки и долго сидела на кухне, уперевшись невидящим взглядом в стену. Разум мучило смешанное чувство: она до тошноты ненавидела Егора, бросившего ее в этом кошмаре, и отчаянно хотела, чтобы сейчас он был рядом.

Когда за окном, предваряя рассвет, начало блекнуть чернильное небо, истерзанное сознание отключилось. Анжела заснула, уронив голову на жесткую диванную подушку.

6

Взрывающий утреннюю тишину будильник с трудом поднял хозяйку. Измученная за ночь девушка собиралась на работу, плохо понимая, что делает. Едва не отрезала палец кухонным ножом, насыпала в кофе соль и даже не ощутила этого, одним глотком опорожнив чашку. Долго соображала, почему надетая задом наперед юбка плохо сидит. Позже, стоя перед зеркалом и пытаясь скрыть под макияжем темные круги вокруг опухших век, Анжела изо всех сил старалась забыть пережитый ужас. Получалось неважно. В конце концов, она заперла квартиру и торопливо побежала по лестнице, чувствуя позвоночником полный ненависти взгляд.

Капканом лязгнула дверь подъезда. Анжела робко вышла навстречу беспечным солнечным лучам, не замечая их тепла. Она успела сделать несколько шагов по пешеходной дорожке, когда услышала сверху странный шелест и отчаянный детский плач. Вздрогнув, вскинула затравленный взгляд и обомлела: на карнизе третьего этажа неуверенно балансировала маленькая белокурая девочка.

Девушка в ужасе замерла. В животе ворочалась ледяная глыба, пока ребенок робко ступал босыми ножками по старому осыпающемуся карнизу. Девочка пошатнулась и не упала только потому, что под тонкие пальчики подвернулась иссеченная трещинами оконная рама. Перепуганные глаза нырнули вниз и остановились на распахнувшей рот Анжеле.

− Тетя, помогите! Я не могу спуститься, − девочка всхлипнула, цепляясь за ненадежную деревяшку. Анжела, забыв о кошмарах, огляделась. Двор был пуст. Звать на помощь некого.

− Я… Я сейчас, солнышко! Ради Бога, не двигайся, тетя тебя снимет!

Чувствуя дрожь в коленях, «тетя» лихорадочно соображала. Девочка стояла на карнизе квартиры, а не лестничной площадки, а потому Анжела в панике застыла перед домофоном. Какие квартиры на третьем этаже? Не вспомнив, она набрала номер наугад. Никто не ответил. Девушка выругалась и снова защелкала кнопками. Опять тишина. Сердце бухнуло в ребра. Третий номер, четвертый… Что за невезение! Не чувствуя тлетворного дыхания западни, Анжела выбежала на дорожку. Только бы не опоздать!

Девочка еще стояла на карнизе, точно над широким козырьком подъезда. Она ревела, беспомощной скобкой кривя нижнюю губу. Анжела озиралась в поисках пути наверх. Взгляд выхватывал тронутый мхом бетонный край козырька, короткую заостренную ограду вокруг клумбы, старую желтую скамейку.

Квартиры не отвечают, с лестничной площадки она не дотянется до ребенка. Оставалось только одно. Анжела швырнула об асфальт сумку, быстро скинула туфли, оценивая изогнутую газовую трубу, выступавшую из стены. Приняв решение, девушка крикнула:

− Зайчик, не плачь, я сейчас поднимусь к тебе! Главное − держись! Хорошо?

Девочка кивнула, стиснув пальцы на оконной раме и судорожно вздрагивая. Анжела схватилась рукой за трубу, с опаской покосившись на ограду клумбы. Острые миниатюрные пики почему-то напомнили ей могильную ограду. Если она на них свалится… Поспешно отогнав дикую мысль, Анжела закинула ступню на трубу и подпрыгнула, цепляясь за край козырька.

Она почти подтянулась, когда нога соскользнула с мокрой после ночного дождя опоры. Охнув, девушка повисла на козырьке, ощущая спиной пустоту. Висела она невысоко, но с этого ракурса не могла видеть девочку. Анжела окаменела при мысли о том, что ребенок испугается, увидев, как упала тетя, и рухнет на бетонный козырек. Она хотела спрыгнуть на землю, но внезапно не успевшие разжаться пальцы прижала ледяная маленькая ладошка.

7

Сверху выглянуло детское личико. В больших крапчато-зеленых глазах не было ни слезинки. Впиваясь в ошеломленное лицо Анжелы, они будили смутное подозрение. Странная мысль мелькнула и пропала, оставив чувство тревоги. Девушка застыла, вцепившись окаменевшими пальцами в холодный край козырька. Забыв про затекающие руки, она вглядывалась в лицо ребенка. Внезапно девушку осенило.

На нее смотрели ненавистные глаза Егора. Оглушенная открытием, Анжела судорожно изучала фарфоровое личико. И все больше отказывалась верить. Узкий подбородок, вздернутый нос, – копия ее лица. А волосы! Она могла поклясться: цвет длинных локонов полностью совпадал с ее собственным.

Девочка внимательно смотрела на мраморное лицо Анжелы. Она чуть прищурилась и внезапно ядовито прошептала, наклонившись к самому краю усыпанного моховыми подушками козырька:

− Ну, здравствуй, мама. Тебе понравились мои ночные шалости?

Смысл слов ребенка не сразу пробился в сопротивлявшееся сознание. Когда это произошло, Анжела захлебнулась волной ужаса. Казалось, реальность застыла, а потом с хлопком рассыпалась на миллиарды осколков. Солнце погасло. Ленивое весеннее утро затянул полный кровавых призраков сумрак. В умершем мире остались только Анжела, девочка и старый бетонный козырек, разделявший их шершавой гранью.

Девочка наклонила аккуратную головку, капризно скривив нижнюю губу. Она села, скрестив ноги и до боли сжимая руки превратившейся в статую девушки.

− За что ты меня убила? Я виновата, что папа – мудак? Так ты называла его в больнице? Мое рождение могло принести в твою никчемную жизнь смысл, но ты хотела только мести. Я чувствовала твою радость, когда эти ужасные железки впились в меня. Знаешь, они рвали меня заживо, – в глазах девочки разгоралась ненависть. − Я пыталась кричать, спрятаться, а они разорвали мое беззащитное тело, выдавили жизнь и выбросили клочья в мусорку! Скажи, ты довольна своей местью?

Анжела шевелила дрожащими губами, отказываясь верить. Она едва слышала сочащиеся ядом слова и хотела только одного – проснуться. Примерзшие к выбоинам бетонной плиты пальцы не двинулись, когда девушка попыталась спрыгнуть.

− Тебе не сбежать, − тварь мрачно рассмеялась. – Ты заплатишь за то, что сделала.

Она подняла руку. Анжелу окатило ледяным душем: в тонких бледных пальцах блеснул медицинский скальпель.

− Знаешь, есть древний закон: за кровь мстить кровью, – девочка подняла скальпель повыше. – Смотри, во что ты меня превратила.

В распахнутых глазах девушки отразилась расползающаяся улыбка ребенка. Пухлые губы тянулись к ушам и истончались, открывая два ряда кривых острых зубов. Чернота растеклась по белкам глаз. Тонкая бледная кожа вспучилась, треснула и внезапно осыпалась кровяными лоскутьями, обнажая лицо ночного монстра.

В лицо девушки ударил запах разлагающейся плоти. Тьма выжидала долго, но теперь время пришло: скальпель – средоточие лишающей рассудка ненависти – нырнул вперед. Пронзенная рука разжалась. Обретя, наконец, голос, девушка с истошным воплем рухнула навзничь.

8

Тьма. Теплая, влажная тьма обнимала со всех сторон. Анжела вздрогнула. Она не понимала, как оказалась в этом вязком пространстве. Помнила отвратительную морду чудовища, безумный блеск вытаращенных глаз и рвущий барабанные перепонки хохот. Сейчас это казалось дурным сном.

Девушка попыталась нащупать хоть что-то. Пальцы наткнулись на мягкую едва ощутимо пульсирующую стену. Она провела по ней рукой и напрягла слух. Откуда-то сверху доносился ритмичный стук, гул и хрип. Эти звуки, как ни странно, успокаивали, даря чувство защищенности. Пугала только темнота. Но возможно потому, что она привыкла видеть.

Девушка крикнула. Из распахнувшегося рта не вылетело ни звука. Смутное подозрение царапнуло рассудок, наполняя душу беспокойством. Анжела слепо шарила руками, то и дело натыкаясь на теплые влажные стены. Стук становился громче и чаще, передавая тревогу по склизким каналам сосудов, связывавших девушку с одной их странных стен. Внезапно она поняла.

Ужас сковал обнаженное тело. Чувствуя беду, девушка судорожно заметалась в поисках выхода. Слух взорвал адский хохот кровавой твари. Анжела беззвучно взвыла, зажимая уши ладонями, но пальцы охватили только голую, тонкую морщинистую кожу толком не сформировавшейся головы.

Стены содрогнулись, предвещая появление чего-то ужасного. «Может, подумаете еще?» – донеслось издалека. «Нет, хочу забыть об этом мудаке», − ответил знакомый голос. ЕЁ голос. Девушка задохнулась от ужаса, цепляясь каменеющими пальцами в пуповину: «Нет, нет, нет! Не смей! Я здесь, я жива!»

Она продолжала кричать, когда холодная сталь впилась в ногу, сминая хрупкую слабую плоть. Конечность точно прижгло огнем. Анжела дернулась, тщетно пытаясь вырваться. Острое лезвие полоснуло тело. Истошно кричащий рассудок затопила боль. Девушка выла и билась, отказываясь понимать, что уже мертва. Стальные крючья пронзили еще пульсирующее жизнью тело и рванули, выволакивая прочь…

Насытившаяся тьма, наконец, отступила. Солнце глянуло в распахнутые глаза Анжелы. Из пробитого оградой затылка на пешеходную дорожку растекалась кровь. Пространство качнул торжествующий детский смех. Он эхом отразился от стен домов и исчез, растворяясь в шуме листьев умытой дождем сирени.