Блог портала New Author

Два мертвеца

Аватар пользователя antonf
Рейтинг:
6

Для рабочих людишек, что ладили каменный Гостиный двор на Варварке, государевым велением каждый полдень выставляли горячее. Пустая похлебка. Но даром! Жуковатый подъячий, что должен был надзирать за кормлением работавших, умудрился нагреть лапу - за малую мзду на стройке подвизалось обедать пол Москвы.
***
В один из дней патриарший дьяк Феодор Зык оказался за столом с заезжим купцом из Помор. Низким, квадратным, неуклюжим; со скуластым, порченным оспой, лицом. Торговому гостю явно все было внове - он ерзал, крутился, озирался. Беспрестанно теребил свою густую бороду-лопату и с трудом мог донести ложку до рта.
Развлекая себя, столичный дьяк пугал провинциала жуткой историей:
- На этом самом месте ране стоял большой боярский двор, - купчина доверчиво замер с раскрытым ртом. -Только померло все семейство. Случилось то во времена, когда на Москве ждали польского королевича, а именитые роды грызлись промеж собой, аки псы.
Дьяк, отложил миску, приблизился вплотную к гостю и, обдавая духом, зашептал тому в самое лицо:
- Представь-ко: черная ночь, терем высокий. По узким бревенчатым сеням движется согбенная фигура в монашеском одеянии. В руке - медная сальная лампа.
Протяжно скрипит тяжелая, оббитая железными полосами дверь, и в темную низкую клеть входит сухая согбенная старушка в рясе и клобуке. На широкой лавке под грудой пестрых покрывал, пугая гостью, зашевелилось: "Кто здесь?"
Феодор увлекся рассказом. Широко размахивал руками, менял голос, подражая персонажам.
- Я, боярич, - старушка поднесла свою чадящую лампу к лежащему. - Я, солнышко мое красное. Прослышала, что худо тебе, вот и поспешила...
- Мамка? - человечек медленно приподнялся. - Ты?
Монашка вытянула руку: желтый дрожащий свет выхватил из тьмы молочно бледное лицо с заострившимися чертами. Огромные, подернутые мутной пленкой, глаза. Стремящиеся порвать тонкий пергамент кожи скулы. Приоткрытые, прозрачные, как слюда, губы, четко повторяющие рельеф зубов.
- Почто гладом себя моришь, бедненький? Тебе всего одиннадцать годков. Должен бы быть румян, да весел. А ты, гляди, с жизнью решил расстаться...
- Ой, мамка, - простонал несчастный юноша, - не я решил - за меня решили. Злые люди. Отца, мать отравили. Сестер свели в могилу. Чувствую: и меня ждет такая участь. Никому не верю - враги кругом. Ни куска ни возьму в этом доме.
- Слышала я про несчастье с твоими родными, - вздохнула старая нянька. - То Бог решил. Нет вины людской, не думай.
- Видела бы, мамка, в каких муках умирали родители мои. Как бились об пол, кровью захлебываясь. Как кричали сестрички, когда жгло их снутри. Как ногтями стремились порвать чрево свое... Яд то был, говорю. Страшный яд. Подкупил кто-то слуг. Обучил злому...
Юноша совсем запыхался. Попытался вдохнуть. Без сил рухнул на лавку. Монахиня осторожно дотронулась сухой сморщенной ладонью до его ледяного твердого, чисто камень, лба. Медленно, очень медленно, дыхание несчастного вернулось:
- Вижу ломоть хлеба и так живот крутит, так его съесть хочется, что духа лишаюсь. Лежу ни жив, ни мертв. Рука против воли тянется. Но взять не могу - страшно. Знаю - там яд. Вижу: только в рот положу, как вскипит моя кровь. Глаза лопнут и внутренность вся наружу вылезет. Терплю, мамка, борюсь с собой. Голода боюсь до жути, но смерти лютой пугаюсь больше. Не знаю, ждет меня на том свете рай али ад, а на этом - лучше б меня на углях поджаривали.
- Бедненький мой, - голос няньки задрожал. - Несчастный... Возьми, вот, кусочек маленький...
Старушка вытащила из складок рясы завернутый в тряпицу кулек.
- Не бойся: из монастыря.
Она медленно развернула ветхую ткань и трясущимися пальцами отломила крошащегося хлеба:
- Скушай... Это можно.... Это... от меня.
Истощенный юноша пристально посмотрел прямо в глаза старой мамке. Белое неживое лицо исказила мучительная судорога. Бессильно выдохнув он послушно открыл рот, позволяя положить вовнутрь небольшой кус...
- ... Можно... От меня... - словно заклинание твердила плачущая нянька, наблюдая, как несчастный пытается прожевать сухое.
Внезапно юноша поперхнулся. Его глаза резко расширились. Тело дернулось, выгнулось дугой. Через мгновение из носа, рта, ушей хлынула кровь.
Охваченная ужасом монахиня отпрыгнула в сторону. Лампа выскользнула из ее вспотевших пальцев, глухо ударилась о пол. Потухла, погрузив клеть в кромешную темноту.
Целую вечность тщедушное тело юноши шумно билось в агонии, не желая расставаться с жизнью, доводя перепуганную няньку до исступления. Она не видела предсмертных конвульсий, но ощущала каждое движение, каждую мучительную судорогу своего воспитанника. Протяжные хрипы оглушали.
Наконец, пришла страшная тишина. Монахиня не могла пошевелиться, парализованная ужасом.
Рывком распахнулась дверь. Неровный огонек лучины высветил грубое, посеченое саблей, бородатое лицо:
- Ты там жива, старая?
Бородач быстро поводил лучиной из стороны в сторону: - Щенок сдох. Славно. Если жива - выходи, получишь вторую половину.
***
Феодор отодвинулся довольно оглядывая, ошарашенного собеседника: - Ну, какова моя сказка?
- Вот же... - купец шумно сглотнул ком. - Было время...
- Твой черед. Знаешь что?
- Как ты рассказать не сумею, - купец задумчиво огладил бороду. - Но, слушай:
Ночевал я как-то на одном постоялом дворе подле Архангельского городка, и долго сон мне не шел. Уж и "Отче наш" трижды прочел, а все нет. Глаза раскрыл и вижу: соседи мои все лежат - дрыхнут, а один сидит прямо. Заметил меня, повернулся, заговорил. А речь у него странная, не наша, коверканная. Аглицкий немец то был - уж я-то их повидал. Потому, хоть и не все, но понял. А рассказал мне немец древнюю сказку, которой пугала его мамка в детстве.
Есть у них на аглицком острове гиблое место - голые болота. И живут там "красные колпаки" - маленькие уродливые существа, которые мажут свои огромные шапки свежей кровью. Те твари едят лишь человечину и, коли кровь на их колпаках сотрется, то нечисть помирает в муках. Потому-то они столь кровожадны.
Купец замолчал и выжидательно уставился на собеседника.
- Да уж, - довольно хмыкнул дьяк, выгребая из миски остатки похлебки. - Не мастак ты сказывать. Мог бы чего и допридумать...
- Не мастак, - сокрушенно развел руками помор, - Немец складнее говорил. Да только утром, как поднялся, не смог я его сыскать. Думал знакомство продолжить, а оказалось, что окромя меня того гостя и не видел никто.
- Как так? - подивился дьяк.
- Зарезали моего немца давно уж лихие люди. Аккурат в той самой комнате с душой и расстался. Но, говорят, видят его изредка. Не злой он: ходит, разговаривает, не трогает никого.
Феодор неожиданно громко икнул и выронил миску: - Тьфу ты... Ирод...

Рейтинг:
6
alla в сб, 01/04/2017 - 15:10
Аватар пользователя alla

обе истории хороши, но купец уделал дьяка. Интересно, спасибо!

__________________________________

Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше

Скарм в сб, 01/04/2017 - 15:23
Аватар пользователя Скарм

Понравилось! Хорошо написано, с чувством!

__________________________________

Если ты говоришь с Богом - это молитва; если Бог говорит с тобой - это шизофрения.

ARHIMED BELL в сб, 01/04/2017 - 17:20
Аватар пользователя ARHIMED BELL

Красиво написано, я бы так не смог, снимаю шляпу +

__________________________________

Очень добрый кот

Михаил Михайлов в сб, 01/04/2017 - 18:19
Аватар пользователя Михаил Михайлов

Прекрасно написано! Автору респект и плюсик!!!

kittymara в вс, 02/04/2017 - 01:12
Аватар пользователя kittymara

Годно. Лайк

__________________________________

Женщины во всем решительнее. И в любви, и в смерти, и вообще...

http://e-lu.demiart.ru/emoticons/roman.o1a.html