04. Ошибка

- Ну и где вы его спрятали? Где? - голос нависавшего над ним стража болью отдавался у Володи в висках.

Чердынцев промолчал.

- Хочешь опять туда, во Дворец? - лицо служителя исказилось от злости.

И тут Чердынцев вспомнил всё. И летающие ножи. И ядовитого паука из фиолетовой комнаты, и странный газ в зелёном помещении, от которого из глаз сочились кровавые слёзы.

- Под чинарой, - еле слышно проговорил он. - Там, где раньше жил паук. Олег его убил. Я ни в чём не виноват. Я его отговаривал. Это он решил забрать золото себе.

Чердынцев весь похолодел, когда эти слова сорвались с его губ. Володя нарушил законы пустыни. За такое предательство Олег вполне мог подстеречь его вечером у барака и жестоко с ним расправиться. Месть за предательство была в пустыне не редкостью. Ведь по большей части здесь жило всякое отребье. Злодеи, отбывавшие наказание за свои преступления.

- Я закрою этот ваш Дворец Чёрной Розы. Это же… Это же бесчеловечно, - воскликнул «меценат» из оазиса в белых одеждах. - Посмотрите, во что вы его превратили.

И он кивнул на Чердынцева, который выглядел, как живой труп.

- Так, отнесите этого…, - тут страж загнул неприличное словцо, - в каменный мешок. Пусть поживёт там три дня. Может быть, поумнеет.

- Да вы с ума сошли, он же там погибнет, - глаза "мецената" в белых одеждах сверкнули. – Чердынцева срочно нужно доставить в больницу. Даже там он вряд ли выживет, а в каменном мешке…

- Здесь я решаю, что делать, а что нет, - отрезал служитель. Местные власти терпеть не могли господ из оазиса.

- Ну уж нет! - встрял в разговор мужчина в зелёных одеждах с вечно недовольным лицом. - Нам уже надоело разгребать за вами дерьмо. В оазисах гибнет не больше двух человек в год. А у вас двести, а то и триста. Лихорадки, недоедание, укусы змей и ядовитых насекомых,- загибая пальцы, перечислял он все прегрешения стражей пустыни. - Побои, драки между рабами, которые вы не можете или не хотите пресечь раз и навсегда. А теперь ещё и Дворец Чёрной Розы, будь он неладен... Кеннет абсолютно прав. Эту мерзость необходимо закрыть. Вместо того, чтобы заниматься делом, мы возимся с вашими трупами. Лучше бы больницу для рабов построили, а не эти идиотские, никому не нужные дворцы.

- Вообще-то у нас тут не курорт, - прошипел служитель. Губы его побелели от злобы. – И вы сами это прекрасно понимаете. Думаете, нам легко иметь дело с отребьем? У нас тут контингент не простой.

- Хватит, мне надоело это слушать. Значит так, Кеннет доставит этого вашего раба в больницу оазиса под свою ответственность. А Дворец Чёрной Розы мы с завтрашнего дня закрываем. Вам всё ясно?

- Ясно, - тяжело вздохнув, проговорил служитель. Он понял, что с человеком в зелёных одеждах лучше не спорить.

Чердынцев сообразил, что, судя по костюму и властной манере, этот тип с недовольной миной, член Высшего Собрания. « Но какие проблемы им могут доставлять наши трупы? » - подумал Чердынцев. - Ведь мы же сами хороним их »

Тимофей потёр виски. Он стоял, прислонившись к дереву около офиса, в котором работал. Не дошёл до него всего пару шагов, когда странная дурнота одолела его. « Откуда эти видения? - подумал Тимофей. - И происходили эти события на самом деле или это всего лишь – бред сумасшедшего. Но ведь раньше-то со мной никогда такого не случалось ».

Чувствовал Тимофей себя так плохо, что взять отгул ему не составило никакого труда. Кому нужен работник, напоминающий оживший труп?

Когда он добрался до дома, то сразу же позвонил Джинетте. Но телефон её оказался недоступен. Тимофею это очень не понравилось. Почему-то в голову ему навязчиво лезли воспоминания из далёкого прошлого. Печальное, несчастливое детство. Мать вечно водила в дом мужиков. Потом начала пить. Тимофей утаил от Джинетты настоящую причину смерти матери. Умерла она вовсе не от расстройства по поводу гибели «горячо любимых» сыновей. На своих отпрысков ей всегда было наплевать. Нет, мать убил какой-то дешёвый суррогат. Они с братом всё детство бродили по улицам голодные, оборванные. Фима, его брат-близнец, вечно попадал в какие-то неприятности. А потом смотрел на Тимофея с таким безграничным отчаянием, что приходилось брать его вину на себя. Таким образом, предназначенные брату подзатыльники и затрещины выпадали на волю Тимы.

От неприятных воспоминаний Тимофея оторвал звонок в дверь. « Если это опять тот урод, то я...» - подумал Тима и с неохотой пошёл открывать.

На пороге стоял незнакомый мужчина. Лицо его источало странное сияние.

- Быстрее, у нас нет времени. Вы в опасности. Как и ваша жена. Они будут здесь с минуту на минуту. Служащие пустыни ликвидируют тех, кому посчастливилось вернуться, - проговорил незнакомец.

Это был тот самый «меценат» из оазиса, который вступился за Тимофея около Дворца Чёрной Розы. Кажется, его звали Кеннет. Почему-то Тима сразу ему поверил и покорно двинулся за ним.

Затмение его прошло после страшной гибели Валерки. Олег вспомнил всё. Никакой квартиры у него здесь не было и быть не могло. Ведь он сбежал нелегально. Если верить Брайану, счастливчикам, оправданным Высшим Собранием, полагалась бесплатная квартира от Оазиса за моральный и физический ущерб. Но он-то Олег к ним точно не относился.

Вот почему, приходилось ночевать в подъездах и на вокзалах, пугаясь собственной тени. Олега ничего не интересовало, кроме одной единственной цели: найти Володю Чердынцева и жестоко его покарать.

По словам Брайана, Олегу в пустыне грозила серьёзная опасность.

После того, как Чердынцева доставили в больницу оазиса, меценаты и члены Высшего Совета решили сравнять с землёй Дворец Чёрной Розы. Что и было сделано в кратчайшие сроки. Таким образом, у стражей пропала возможность официально казнить рабов. Но остались другие, «неофициальные" способы устранения неугодных. И вот за дополнительную горстку сушёных абрикосов и стакан чистой воды из оазиса(непонятно, каким образом стражам удалось её раздобыть) Женьке предложили расправиться с Олегом. Высшему же Совету они собирались сказать, что Женька свёл с Олегом какие-то личные счёты.

Каким-то образом эти слухи дошли до Брайана, мецената из оазиса, и он отправился в пустыню, чтобы предупредить Олега. Он же и помог ему бежать.

Стражи, естественно, обо всём догадались и должны были поймать Олега рано или поздно. Так что времени у него практически не осталось. Но дни шли, а адреса ненавистного Чердынцева Меньшов так и не смог узнать.

Брайан надоумил Олега отомстить Чердынцеву. Убедил его, что это из-за него Меньшову грозит смертельная опасность. Если бы он тогда не рассказал стражам про спрятанные под чинарой монеты и не обвинил Олега, ничего бы и не было.

Но смерть Валерия и его последние слова что-то перевернули в душе Олега. Меньшову вспомнилась Олеся, его первая любовь. Олег познакомился с ней, когда ему было всего пятнадцать лет. Теперь эти воспоминания казались Меньшову далёким, счастливым сном. Её мокрые от дождя длинные светлые волосы. Кулон в виде божьей коровки, тёплый от его дыхания, в ту далёкую ночь на чердаке пятиэтажного дома… Олега не оставляло ощущение, что всё это произошло не с ним.

А потом он вместе с родителями переехал в другой город. Получается, Олеся в ту ночь забеременела, а потом у неё родилась двойня? Олег ничего об этом не знал. Но теперь Меньшов понял, почему так отчаянно пытался подружиться с Чердынцевым.

Джинетта, не отрываясь, смотрела на жертву, которую ей нужно было убить для того, чтобы выйти отсюда. Осталось всего два часа. И чем дальше, тем отчётливее девушка понимала: она ни за что на свете не сможет совершить то, что от неё требует неизвестный похититель(маньяк или какой-то их личный, давно забытый, враг?)

Джинетта, всё ещё бледная и дрожащая, но целая и невредимая, сидела напротив Тимофея за круглым столиком. Кеннету каким-то образом удалось освободить Джинетту из плена служителей пустыни.

- Но всё-таки, кто эти люди, которые преследуют нас с Тимой? Что им от нас нужно? – спросила она.

- Для начала я хотел спросить вас, - цветисто и напыщенно начал Кеннет. - Вы с Жанной… ой, виноват с Джинеттой поняли, что такое пустыня и… оазисы?

Тимофей только что поведал Джинетте историю о своих кошмарных видениях.

- Понятия не имею, - отозвался Тимофей. – До недавнего времени мне казалось, что всё это – плод расстроенного воображения.

- А вы что думаете по этому поводу, Джинетта? - спросил Кеннет, на этот раз не переврав её имя.

- Ну, - замялась девушка. - Я… Мне кажется, Тимофей видит картины из своей прошлой жизни. Я смотрела передачу про мальчика, который в прошлой жизни был рабом, строящим пирамиды. Ему часто снились сны об этом. А ещё мальчика волновало всё, связанное с Египтом. Вот я и подумала, что события в снах, а, точнее, в видениях, Тимки происходят именно в Древнем Египте. Жара, пустыня, непосильная работа, недостаток еды и воды...

- Но почему у древнеегипетских рабов в моём видении были русские имена и фамилии? Нет, тут что-то не сходится, - заметил Тимофей.

- Ну, может быть, это был концлагерь времён Второй мировой? - тон Джинетты звучал очень неуверенно. Вряд ли она сама верила в то, что говорила.

- Разве концлагеря когда-нибудь располагались в пустыне? - спросил Тимофей. Он плохо знал историю, но эта мысль показалась ему абсурдной.

- Не то и не другое, - заключил Кеннет. - Ну это же так просто. Само по себе противопоставление: оазис и пустыня вам ни о чём не говорит?

- Нет, - хором ответили Джинетта и Тимофей.

- А то, что большинство рабов в пустыне были отъявленными негодяями, а хорошие люди попали туда по-ошибке? - спросил Кеннет.

- Это что, тюрьма? - предположила Джинетта.

- Ладно, не буду вас больше томить, - сказал Кеннет. - Пустыня - это ад. Он разбит на своего рода клетки. Мужчин и женщин по самым разным причинам поселили отдельно. Ну, во-первых, грешники и грешницы должны выполнять разную работу. Рабы-мужчины строят дворцы для верховных служителей. Своего рода, властелинов ада. А женщины-рабыни работают в различного рода фабричных цехах. Рабыни-швеи шьют одежду для служителей и их семей. Да-да, у служителей есть жёны и дети. Просто от рабов это по каким-то причинам скрывают. Рабыни-поварихи готовят еду для служителей. Ну и так далее. Перечислять все их обязанности будет скучно и неуместно. Оазис это, как вы, наверное, уже поняли, рай. За двадцать лет до того, как ты, Тимофей, попал в пустыню, Верховный Совет принял закон о том, чтобы в секцию селили людей, говорящих на одном и том же языке. Ведь раб, попавший в иноязычную среду, испытывал настоящий шок, который пагубно сказывался на его психике.

- А остальные переживания значит не приносили рабу никакого дискомфорта? - Тимофей язвительно улыбнулся.

- Зря ты так, - замечание Тимофея задело Кеннета за живое. - Мы и так очень многое сделали для того, чтобы облегчить участь грешников. Тот же Дворец Чёрной Розы, в котором ты имел несчастье побывать, сровняли с землёй. Теперь мы делаем всё, чтобы у рабов пустыни было вдоволь чистой воды и свежих фруктов. Потом мы позаботимся о постройке в пустыне больницы. А после о сокращении рабочих часов…

- Но я не понимаю, - перебила Кеннета Джинетта. - Мы что, все умерли? Как я могла встретиться с Тимофеем в парке, если на тот момент он уже умер? Или…

- Вот тут-то и начинается самое интересное, - заметил Кеннет. - Тима с раннего детства опекал своего брата–близнеца Ефима. Брал вину за его шалости на себя. Терпел побои и ругань, предназначенные Ефиму. Взять хотя бы ту ситуацию с бананом, который Фима украл в магазине. Помнишь? Вам тогда было девять лет.

Тимофей кивнул и поморщился. Воспоминание это было не из приятных.

- Но причём тут Тимкин брат? - Джинетта начала терять терпение. - И какие-то случаи из детства?

- Терпение, сейчас доберёмся до сути, - Кеннет сохранял свою всегдашнюю невозмутимость, чтобы не сказать кротость. - Братья росли и по характеру всё меньше и меньше походили друг на друга. Фима стал наглым, трусливым и беспринципным. Начал выпивать, периодически употреблял лёгкие наркотики. И вот однажды Ефим взял у друга машину. Покататься. Пригласил Тимофея и свою девушку Онегу. Да, вот такое у неё было необычное имя. Ефим сел за руль под «кайфом». Тима его всячески отговаривал. Хотел сам вести машину. Но никакие уговоры на Ефима не действовали. Ко всем его отрицательным качествам следует добавить ещё и упрямство. Ефим гнал, как сумасшедший. И, как и следовало ожидать, всё закончилось очень печально. Автомобиль врезался в автобусную остановку. Три человека, стоявшие там, погибли на месте, остальных с тяжёлыми травмами доставили в больницу. Ефим погиб практически сразу, Онега умерла в кабине «скорой помощи». Тима некоторое время находился в коме. Врачам не удалось его спасти. Онега, которая не была виновата в аварии и никаких серьёзных грехов не совершала, попала в оазис. Тима и Ефим встретились в зале ожидания…

И только теперь Тимофей вспомнил то, что всеми силами пытался забыть. Большой зал, потёртые и ужасно скрипучие дерматиновые кресла вишнёвого цвета. Затхлый запах застарелой грязи и испарений человеческого тела. В креслах сидели мужчины разного возраста. Парнишка лет семнадцати раскачивался из стороны в сторону и периодически вцеплялся руками в свои жидковатые светло-русые волосы. Старик лет семидесяти с седой бородой язвительно улыбался. Черноволосый, черноглазый парень восточного типа с равнодушным видом смотрел в одну точку. Больше всего это место напоминало автовокзал в каком-нибудь нищем захолустном городишке. Среди этих несчастных оказался и его брат Ефим.

- Тимка... это..это конец… Я попал. Тебе-то хорошо, тебя в оазис отправят. Ты же у нас ангел, - в глазах Ефима сверкнула нескрываемая злоба. - А я... Та девушка на остановке. И бабка. И… и девчонка лет четырёх. Они все погибли. А тот пацан с ранцем на всю жизнь останется инвалидом. За такое здесь в пустыню ссылают. Я... я не знаю, что делать.

- Какая пустыня? Какой оазис? Расскажи мне всё толком и перестань истерить, - прикрикнул на Ефима Тимофей.

- Пустыня – это ад, Тимка. Мне про то место такое порассказали. Я не смогу, я не выдержу там.

- Но с чего ты взял, что обязательно туда попадёшь? Может быть…

- Те люди на остановке. Это из-за меня. И Онега, и ты…

Ефим закрыл лицо руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Совсем, как тот парнишка.

Тимофей и Ефим провели в «зале ожидания» двое суток. За это время Тимофею удалось узнать, что старик-сторож, который проводит людей в «пустыню» или в «оазис», от пьянства практически ослеп и стал абсолютным маразматиком.

И тогда Тимофей решился на неслыханную авантюру. Он поменялся с братом одеждой. Сторож не заметил подмены. Таким образом, грешник Ефим попал в «оазис», а невиновный Тимка стал отбывать наказание вместо своего брата.

То, что рассказал ей Тимка о своём подвиге, не укладывалось у Джинетты в голове. Смогла бы она пожертвовать собой ради сестренки или брата и принять их страдания на себя? Джинетта очень в этом сомневалась. И дело тут было не в том, что она любила Людку и Сеньку меньше, чем Тимофей Ефима. Нет, просто Джинетта не обладала достаточной смелостью и силой духа для поступков подобного масштаба.

- Я знал о подвиге Тимофея с самого начала, - проговорил Кеннет. - Не даром я - его ангел-хранитель, и вся жизнь Тимофея всегда была у меня, как на ладони.

- Знали, но почему тогда… - Джинетта не могла поверить своим ушам. - почему вы сразу не рассказали своим колле… господам из оазиса об ошибке?

- Я действовал ради его же блага, - с невозмутимым видом изрёк Кеннет. - У нас существует такой закон. Тех, кто попал в пустыню по ошибке или намеренно пожертвовав собой ради близкого человека, в итоге оправдывают и возвращают обратно на землю. И делают всё, чтобы в последующей жизни этих «невинно осуждённых» не было ни трагедий, ни печали, ни одиночества. Кстати, за вашу встречу в парке можете сказать спасибо нам. Процесс оправдания занимает от трёх до двенадцати месяцев.

- Но ведь в пустыне, если верить Тимке, масса опасностей. Лихорадки, змеи, эти ужасные пауки и... и... и всякая гадость. А если бы Тимка не смог пережить эти восемь месяцев и погиб? - тёмные глаза Джинетты сверкнули от гнева.

- Вы так и не научились логически мыслить, - печально улыбнувшись, заметил Кеннет. - Как могут умереть те, чьи дни и так были сочтены? Ведь души бессмертны.

- Но как же тогда... – встрял в разговор Тимофей. - Ведь Васёк умер. В этом не было никаких сомнений. Мы похоронили его на задворках. И… И не только его.

- Вы хоронили только оболочки этих несчастных. А души Васька и других «павших в неравном бою» рабов опять оказались в "зале ожидания". В таких случаях Верховному Совету приходится начинать всё с начала. А они этого терпеть не могут. Вся эта бесконечная волокита, решение, куда отправить грешников: в ад или в рай. Ведь страдания, пережитые ими в пустыне, должны были очистить их грешные души. Но при этом тот же Васёк за свою земную жизнь успел нагрешить немало. Короче, сплошная белиберда. Потому-то тот господин в зелёных одеждах так разорялся около Дворца Чёрной Розы. Их достало разгребать за пустыней нечистоты. Ведь у Верховного Совета и без этого масса дел. На земле каждую минуту кто-нибудь умирает. Работа у членов Совета нервная и неприятная. А тут ещё эти «покойники» из пустыни. А Тимофею очень повезло. Что с ним было бы, если бы он сразу же попал в оазис? Его ждала счастливая жизнь, полная праздности и безделья. Тимофей бродил бы по саду, любовался птицами с ярким оперением и отборнейшими розами. Пил бы зелёный чай с козинаками и пахлавой. Но очень быстро эта утопическая жизнь ему бы наскучила. Ведь у нас в оазисе не происходит никаких событий. Нет там и любви. Жителям оазиса, так же, как и несчастным рабам в пустыне, строго-настрого запрещено видеться с женщинами. Так что вы никогда бы не встретились.

- Но я не понимаю, - перебил Кеннета Тимофей. - За те восемь месяцев, которые я провёл в пустыне, там по самым разным причинам погибло много людей. Почему они не вернулись к нам после того, как побывали в «зале ожидания»? Они что, все перенеслись в оазис? Но почему тогда Монька ничего мне про них не рассказывал? Он-то не раз бывал в оазисе.

- Нет, многих из них возвращали назад. Но ты ведь помнишь, что пустыня разделена на множество клеток? Так вот после «мнимой» смерти рабов отправляли в другие части. Как можно дальше от того места, где они жили и умерли, - ответил Кеннет.

- Но зачем? - нарушила молчание Джинетта.

- Не знаю. Должно быть, служители пустыни хотели внушить рабам страх. Чтобы подчинить их себе. Если бы жители пустыни знали, что по сути не могут умереть, то перестали бы бояться своих притеснителей и, чего доброго, отказались бы выходить на работу. А то и вовсе подняли бы восстание.

- А почему в пустыне меня звали Володей Чердынцевым? - спросил Тимофей.

- Людям, попавшим в оазис или в пустыню, присваивают новые имена. Почему, не знаю. Вернуть свои имя и фамилию могут только те, кто был оправдан Верховным собранием и отпущен на землю.

- А пропавшие без вести...они и есть те, кому посчастливилось вернуться на землю?

- Совершенно верно, - ответил Кеннет. - А скрывали всё это от рабов опять-таки для того, чтобы они не подняли бунта. К тому же, рабы должны были быть уверены в нерушимость системы. В том, что она идеальна. А, если в стройной системе пустынного государства случаются ошибки, значит она медленно, но верно разрушается. И потому не может внушать рабам должного почтения и страха.

- Но почему служители пустыни стали преследовать Тимку и всех остальных? И зачем им понадобилась я? - спросила Джинетта.

Продолжение следует.

Написана повесть в этот период:

13.07. 2015-20.09. 2015