01. Ошибка

- А Володя Чердынцев не у вас?

Джинетта с удивлением смотрела на странного гостя.

Одет он был не то, чтобы очень плохо, а как-то несовременно, что ли. Коричневое драповое пальто(такие Джинетта видела только в очень старых фильмах), красная, явно девчачья, шапочка на голове, тёмно-синие рукавицы. На правой щеке длинный шрам. Глаза абсолютно бесцветные(не серые, не карие, не голубые и не зелёные, а именно бесцветные). Из-под нелепой шапочки во все стороны торчали жиденькие пряди табачного цвета. Выражение лица забитое и запуганное раз и навсегда. Издали любой принял бы его за бомжа. Но ни мочой, ни потом, ни перегаром от странного гостя не пахло. Правильная, даже культурная, речь сбивала с толку.

- Нет, такой человек здесь не живёт. Вы, наверное, ошиблись, - сказала Джинетта, стараясь говорить как можно мягче. Ей почему-то стало ужасно жаль этого бродягу или сумасшедшего.

- Но как же так? - забормотал гость. - Я… Валера сказал, что это тут…Мне очень нужно. У меня совсем нет времени. В любой момент они… А вас, как зовут, госпожа?

- Джинетта, - покраснев, отозвалась девушка. Она с раннего детства стыдилась своего имени. В самом деле, ну не идиотизм ли: Сергеева Джинетта Сергеевна. « Ведь у сестры и брата вполне нормальные, человеческие имена, а я…», - каждый раз, представляясь кому-нибудь, думала она. На беду Джинетты мать во время беременности посмотрела какой-то старый итальянский фильм. И он поразил её настолько, что она решила назвать дочь именем одной из героинь. « Даже и не главной », - прибавляла про себя Джинетта каждый раз, когда мать с умилением рассказывала эту историю. И почему этот ненормальный назвал её госпожой?

- А я – Олег. Передайте Володе, что нам очень-очень нужно встретиться. И как можно скорее, госпожа. Времени практически не осталось, - сказал сумасшедший.

- Да нет здесь никакого Володи! - начиная закипать, проговорила девушка.

« И какая я тебе госпожа? » - чуть не вырвалось у Джинетты. Никто и никогда так её не называл.

В ванной громко шумела вода. После того, как они вернулись из гостей, Тима решил принять душ. Когда муж вышел из ванной, Джинетту поразила его неестественная бледность. Под носом у Тимы запеклась кровь.

- Тим, ты чего? Что с тобой? - с беспокойством глядя на него, проговорила Джинетта.

- Да нормально со мной всё. Просто голова болит. А кто приходил?

- Да какой-то псих. Володю Чердынцева у нас искал.

- Воло-Володю Чердынцева? Как ты сказала, Володю Чердынцева?

« Ну вот, правильно говорят, что безумие ужасно заразительная вещь »,- подумала Джинетта.

- Ну да. А чего ты на меня кричишь? Я…

- Как он выглядел? – тревога Тимки, казалось, росла с каждой минутой.

- Господи, ну зачем это тебе? Высокий, худой, шрам во всю щёку. Одет, как какой-то…

- Шрам? Ты сказала шрам? На правой щеке?

- Тима, ты ведешь себя, как полный псих. Успокойся. Ну да, шрам у него именно на правой щеке. Ты что этого Олега знаешь?

- Быстрее-быстрее, работайте, быстрее, кретины. А то останетесь здесь на лишних два часа, - размахивая палкой, орал служитель.

- Да мы и так по двадцать два часа в день работаем, начальник, - заныл Женька, ужасно неприятный и склочный тип.

- Поговори мне тут ещё! - огрев наглеца палкой, прорычал служитель, плюнул себе под ноги и отошёл.

Володя едва держался на ногах. Было ещё утро, а солнце жарило вовсю. « Как же меня всё достало! И это небо, ядовито-голубое, и вечно раскалённый песок. И этот дворец, который мы строим уже целую вечность! » - думал он, смешивая в большой чаше серый, строительный раствор. Вязкую жижу с резким, тяжёлым запахом. Голова просто раскалывалась, в ушах стоял странный шум.

« Ну вот я, похоже, болен лихорадкой, как и тот несчастный, - подумал Володя. – Значит осталось мне недолго » Мысль эта его совершенно не испугала. Наоборот, он почувствовал странное облегчение.

На песке корчился несчастный Васёк. Изо рта и носа у него текла чёрная пена. Кожа на щеках и на теле полопалась и висела клочьями. Из страшных, загноившихся на солнце, ран выползали рыжие жуки. От звуков лопающейся кожи и отвратительного трупного запаха, исходившего от Васька, Володю мутило.

- Поторопись, а то влетит от начальника, - проговорил незаметно подошедший к нему робкий и услужливый Монька. – Э, да ты на ногах стоять не можешь.

- Держись от меня подальше, - еле ворочая языком, пробормотал Володя. - Я, кажется, того… Подхватил лихорадку от этого Васька.

- У тебя что, понос с зелёной пеной? - озабоченно глядя на Володю, проговорил Моня. В голосе его не было и тени насмешки.

- Нет, просто голова раскалывается, а перед глазами пелена.

- Это от солнца, от работы и… от этого зрелища.

Хрипы, стоны и какие-то странные клокотания в груди Васька стали поистине невыносимыми. Предсмертная судорога подкинула его тело в воздух, и он испустил дух.

- Отмучился, - проговорил Олег. Высокий и худой мужчина, который по какой-то неизвестной причине заискивал у Володи, подлизывался к нему и делал всё, чтобы с ним подружиться. Но Чердынцеву этот человек был почему-то ужасно неприятен. К тому же, почти двадцатилетняя разница в возрасте не способствовала сближению.

По-настоящему дружен Володя в последнее время был только с Моней. Одинаковый возраст, похожие взгляды на жизнь и общее несчастье сблизили их. Моня тоже попал в пустыню по ошибке. Он пожертвовал собой ради любимой девушки.

Несколько месяцев назад Володя сдружился со странным пареньком года на три его моложе по имени Сеня Семицветов. Но однажды от солнца, адской работы и беспросветной жизни Сеня сошёл с ума и с лопатой набросился на служителя. Его отправили во Дворец Чёрной Розы, откуда он вернулся истерзанный и весь обожжённый и спустя сутки умер у них с Моней на руках. Ему не помогли целебные травы, которые Моня, страшно рискуя, контрабандой приносил из оазиса, пряча их под набедренной повязкой.

Две чёрные птицы безжалостно терзали тело мёртвого Васька. Отрывали от него куски и жадно поедали. Володя отвернулся, и тут же перед его взором предстала удивительная картина. В воздухе у него над головой плыл прозрачный дворец. Рядом с ним шумели фонтаны. « Вот бы напиться оттуда. Вряд ли тамошняя вода может быть зараженной. Это тебе не пустыня »,- подумал Чердынцев. Возле одного из фонтанов девочка в белом платье играла в мяч.

В следующую секунду в глазах у Чердынцева потемнело, и он, словно куль с картошкой повалился на песок.

- Ах ты мразь, стервец, подонок, недоносок, е..ть твою мать! - резкий голос служителя, его площадная брань и град палочных ударов привели Володю в чувство лучше холодного душа.

Прикрывая голову руками, Чердынцев с огромным трудом поднялся с песка. На губах он чувствовал солёный вкус крови. «Начальник», вероятно, разбил ему нос. А, может, Володя и сам ударился при падении.

- Так, всё, обеда и дневной порции воды ты не получаешь, - сказал служитель.

Это не было пустой угрозой. Если раб терял сознание во время работы один раз, ему не давали обед( горстку сушёных абрикосов и посудину с грязной водой). Если это происходило дважды, лишали и ужина(всё тех же сушёных абрикосов и сомнительной воды). Потеряв же сознание в третий раз, раб рисковал провести отведённые на сон два часа не на полу деревянного барака вместе с товарищами по несчастью, а на протянутой в углу двора колючей проволоке. Три месяца назад Володю постигла подобная участь, и на спине у него остались шрамы.

« Еда, чёрт с ней. Жрать я всё равно не хочу. А вода… Только бы не колючая проволока. Повезло Ваську. Отмучился »,- эти сбивчивые мысли промелькнули в голове Чердынцева, когда служитель резко прокричал:

- Эй вы, грязные животные, ты Моисей Циммерман, пойдёшь с господином Агилером в оазис. Один из тамошних господ во время своего прошлого визита к нам в пустыню подхватил лихорадку. Лекари оазиса бессильны. Так что тебя требуют. Идиотские причуды у них! Чем грязный тарантул вроде тебя может помочь больному? Только навредит. И заразит какой-нибудь дрянью. Ну да это не моё дело. Вы, бездельники, Чердынцев Владимир и Меньшов Олег, идите копайте яму на задворках. Нужно то, что осталось от этого… - служитель отпустил грязное ругательство и сплюнул на песок. - закопать, чтобы глаза не мозолил и заразу не разносил. Марш работать!

Моня покорно пошёл за служителем к человеку в белых одеждах, стоявшему чуть поодаль и с жалостью смотревшему на несчастных, выбившихся из сил рабов. « Сочувствовать-то вы все можете… а хоть как-то облегчить наше положение хрен! »,- закипая от злости, подумал Володя. Как ни странно, после обморока ему стало немного полегче.

- ….а я говорю, что лучше бы они приказали нам построить самую завалящую больницу для рабов. А не очередной никому не нужный дворец. Глядишь, меньше бы тогда мёрли от лихорадок да укусов змей и пауков. Может быть, даже жертв Дворца Чёрной Розы выхаживали бы. А уж о ножевых ранениях и проломленных черепах я и не говорю, - разливался соловьём Олег, когда они шли на задворки. - Давай понесу лопату. Ты жёлтый, как лимон. Опять свалишься, начальник по головке не погладит.

- Сам справлюсь, - буркнул Чердынцев. - Тебе бы свой инструмент не уронить. Знаешь ведь, что бывает за порчу имущества пустыни.

Всё в этом человеке было ему неприятно. И его подхалимство, желание навязаться в друзья, и высокий голос, и жидкие волосы табачного цвета, и бесцветные глаза, даже длинный уродливый шрам на правой щеке. А тут ещё жара, тошнотворные воспоминания о смерти Васька, боль от палочных ударов и противный запах крови, всё ещё текущей у него из носа и губ и разлагающейся на палящем солнце. « Пустыня. Чёрт бы её взял! »- подумал Чердынцев.

***

- Эй, гляди, сундук! - воскликнул Олег, когда они покончили с нудной, изнурительной работой и наконец-то выкопали яму, способную вместить мёртвое тело. Пот заливал Володе глаза, смешиваясь с запёкшейся кровью.

Когда Олег открыл его, Чердынцев чуть не ослеп от невероятного блеска.

- Монеты, золотые, - прошептал Олег. – Этого хватит, чтобы убраться отсюда ко всем чертям, вернуться домой. Подкупить служителей оазиса. И тогда местным «начальникам» до нас не добраться.

- Даже не думай! – Володя, несмотря на головную боль, не утратил присущего ему здравомыслия. - Нас поймают и отправят во Дворец Чёрной Розы. Помнишь Сашку Чаадаева?

Олега передёрнуло. « Да уж, такое не забывается,- подумал Чердынцев. - Этот окровавленный мешок с переломанными костями до сих пор почти каждую ночь мне снится».

- Я закопаю их где-нибудь в укромном месте. Никто не узнает где. Потом через Моню передам весточку Брайану, служителю из оазиса. Он продажный, я его знаю. И… домой. Да, и ты тоже вернёшься. Обещаю.

Продолжение следует

Написана повесть в этот период:
13.07. 2015-20.09. 2015