Последняя воля Артемиды.03

Ночь близилась к концу, когда они отправились спать. Женщина тут же уснула на небольшом ложе, скрутившись клубочком, которое окружали несколько урн, в которых горел огонь. Хозяин дома приказал бросить несколько овечьих шкур и уснул неподалёку от её ложа.
Это было то ощущение счастья, которое было невозможно купить ни за какие сокровища в мире. Понимание того, что ты кому-то ещё нужен, просто потому, что ты есть. Без лишних условий.
(В предыдущей части)

В этот вечер дворик для особых приёмов был по торжественному оформлен, а в арках, тянущихся полукругом, закрывающие всё патио, между которыми были стальные, кованные решётки слуги установили по большому факелу. В центре в миниатюрном, каменном фонтанчике, формы листика журчал маленький ручеёк. Две беломраморные кушетки забросали удобными большими, пёстрыми подушками, а по бокам восстановили огромные вазы с букетами из благоухающих лилий (достояние одной из служанок).
Гость был по особенному желанный и по этому губернатор старался как только мог, правда без лишнего заискивания. Всё было торжественно и во всём подчёркивало, какую честь оказывал император, остановившись в доме губернатора.
Август уже выглядел более сносно, хотя и продолжал пить только простую и чистую воду по строгому предписанию Юстинианы. Он возлежал напротив Клавдия и с явным уже спокойствием оглядывал всё вокруг и вдыхал ароматы благоухающего сада.
- И сколько же я не был в твоём доме, друг мой? - Бесстрастно спросил он у хозяина.
- Мы тогда были такими, как моя племянница, почти тот же возраст. - Произнёс Клавдий, потягивая тоже простую воду из золотой чаши.
- Да, только в то время мы были с тобой куда более безрассудными, что мы тогда только не творили, - Закатил глаза от воспоминаний император.
- Что верно, то верно, Времена были лихие. Мы тогда брали от нашей молодости слишком много. Мы тогда не задумывались, что мы творим и чем это может закончиться. Когда я вижу нынешнюю молодёжь, то понимаю, что они более благоразумные и в большей мере скучные.
- Когда я вспоминаю о моём сыне Тире, то понимаю, что мне совершенно не было дела до всего того, что он успел изучить за свою короткую жизнь. Он знал шесть языков, декламировал на память поэмы Гомера, Гесиода, Солона и водил дружбу с лучшими философами Рима. Он был высоко образован, но к сожалению, никогда не был таким талантливым воином, стратегом и политиком как я. - Император потупил взор. - Нужно ли быть таким умным, чтобы оставить эту жизнь так рано?
- Август, - Мягко начал Клавдий, - Ты уже ничего не можешь изменить. Судьба с играла злую шутку. Ну разве можно что-либо вернуть?
- Я потерял двоих сыновей, однако я не испытывал такой пустоты внутри от первого, как от второго. - Август попытался совладать собой. - Юстиниана спасла мне жизнь, а я не знаю, что теперь мне с ней делать. - Безнадёжно пожал плечами Август.
- Ну почему же? Теперь ты станешь прежним и дашь достойный отпор твоим противникам. - Возразил ему хозяин дома.
- В том то и дело, что я никак не могу найти врага и не нашёл его до этой поры. Никто не может. Я уже бессилен найти виновника моих бед, стало быть, я уже не тот сильный император, который был прежде и это печально. Я уже не могу и не хочу бороться. Я бы ещё нашёл в себе силы, если бы не гибель моего сына, но его уже нет со мной. Я не верю, что он пытался отравить меня. Я был бы готов выпить это чёртово вино за него и никогда бы не держал на него зла. Но он стал жертвой интриг и кто-то хорошо знает, как ударить меня по больнее, чтобы выбить почву из под ног. Когда-то я желал видеть моего сына таким же смелым и воинственным, как Октавиан-Флавий. Наверное, боги истолковали моё желание превратно. Они оставили мне этого юношу, а Тира забрали навсегда. И что прикажешь теперь делать с моей жизнью?
- Просто жить и властвовать дальше. Если бы ты хотел умереть, то зачем искал целителя? Подсознательно ты желал жить и таки найти виновника твоих бед и воздать по заслугам. Или я не прав?
- Я не хотел умереть постыдной смертью, я предпочёл бы смерть достойную Цезаря, но не в собственной постели. - Нотки мужества зазвенели в голосе Августа.
- Цезаря, - Глухо произнёс Клавдий.
- Только не говори, что ты вспомнил о Квинте- Цезаре, - Прохрипел глухо император. - Мы тогда были сорви головами, и нас не заботила лёгкая возможность умереть. Она нас тогда вообще не заботила. Ты знаешь, а дом так и остался пустым после смерти твоей супруги. Селезия была слишком драгоценным камнем в достойной оправе. Я слышал о ужасной её смерти. Ты так и не смог найти того кто сделал это? - Спросил горько император.
- Я нашёл её, когда её вены и горло были уже перерезаны, и она лежала в огромной лужи собственной крови.
- Как чудовищно, а ведь она когда-то спасла тебе жизнь. Ты помнишь тот жуткий вечер, когда мы достаточно хмельные решили с играть в игру с бокалом яда. Нас тогда было десять человек. В тот вечер в доме была и Селезия и Ливия. Я тогда не знал, что она уже была жутко влюблена в Квинта-Цезаря и была от него беременна. Рабы разлили вино и в один из бокал с вином бросили сильнодействующий яд. Потом мы приказали помешать бокалы и разобрали их, чтобы тут же осушить всё до дна, не заботясь, кто умрёт тут же на месте. Я помню, как тебе достался бокал и Селезия тут же отобрала его у тебя и отдала первому попавшему под руку. Им оказался Квинт-Цезарь. Потомок великого Цезаря тут же упал на землю и умер не приходя в сознание.
- Моя жена хорошо разбиралась в ядах. Она могла их легко различить по запаху. Я сразу же понял что произошло. Она спасла мне жизнь. Я женился на достойной женщине, а Ливие я тут же предложил достойную партию с моим братом, которому не было дела до всего мира. Он был счастлив соединить судьбу с красивой и мудрой женщиной, а наличие ребёнка и её родословное мало его заботило. Так жизнь устоялась, и с тех пор прошло более двадцати лет.
- Ты ведь не знаешь, что когда Корнелия бросила меня, едва родив ребёнка и пожелала стать женой Софианоса, я сказал ей что ребёнок умер, и она спокойно вышла замуж. На самом деле умер ребёнок Тицианы и она приняла Тира как своего собственного. Мне сейчас не хватает её тепла. Если бы не эта смерть. Почему она оставила меня тоже? Октавиан-Флавий и Тир были братьями. Корнелия так и никогда не узнала правды, стоит ли ей сейчас знать, когда она в числе тех, кто плетёт против меня интриги за спиной даже у своего собственного мужа, уважаемого сенатора, когда оставила попытку вернуть меняя обратно? Я любил сына за двоих.
- Мне очень жаль. Увы, разочарование куда сильнее смертной разлуки.
- Теперь это уже не имеет никакого значения. Я покидаю твой дом через несколько дней. Дела не терпят отлагательств. По крайней мере, у меня есть остаток жизни и воля продолжать жить. Спасибо тебе за всё. Я приготовил особенный подарок для женщины, которой я обязан жизнью. - Он подал кожаный мешок Клавдию и тот извлёк от туда огромный массивный браслет, щедро усыпанный драгоценными камнями и таких же внушительных размеров ожерелье, с большими бриллиантами. - Это носила моя любимая женщина, а теперь хочу это подарить достойной женщине. Я буду рад, если она всегда это будет носить. Эти драгоценности имеют свою древнюю историю, они были привезены из Карфагена. К сожалению, я не знаю историю этих украшений, одно очевидно: они прекрасны.
- Ты очень щедр, мой друг. - Засмущался губернатор, - Однако она будет это носить с честью.
- Это большая редкость встретить такую женщину как она, - Неожиданно произнёс император. У неё сочетаются слишком много качеств, которые порой невозможно встретить в одной женщине помимо красоты и это печально. Я даже стал завидовать Октавиану-Флавию. В силу своей молодости ему невозможно понять каким сокровищем он будет обладать.
Губернатор не нашёлся что сказать и только закрыл томно глаза.
Август с удивлением посмотрел на своего старого друга и с пониманием кивнул головой.
- Безусловно, чтобы принять подобное решение о браке людям нужно время и не важно сколько времени им понадобиться.
- Безусловно, друг мой, им нужно время. - Со вздохом облегчения улыбнулся Клавдий.
Неожиданно во дворике появился Октавиан-Флавий и приклонил перед императором колени.
- Мой император, - С благоговением в голосе пролепетал он.
- После того, как мой сын Тир умер, я хочу в моих глазах видеть тебя моим приёмным сыном. - Томно произнёс Август.
Посол ощутил, как с его души свалился тяжёлый камень. Теперь он был свободен. Никто и никогда не спросит о Тире. Он опять любимец в глазах императора и более того его - названный сын. Его жизнь опять на должной высоте. - Мне вскоре надлежит вернуться в Сирию, не соблаговолит ли мой император благословить мой брак с женщиной, достойной идти по жизни со мной рядом?
Клавдий с ужасом посмотрел на Августа, а тот на своего друга. Посол стоял в колено приклонённой позе и терпеливо ждал слова императора.
- Я благословлю этот брак, если эта необыкновенная женщина сама пожелает сделать этот шаг. Моё слово ты знаешь. Разыщи её и спроси. Вскоре я покидаю этот гостеприимный дом. Всё должно быть по обоюдной воле, а слов согласия Юстинианы я не слышал. Спроси её и тогда будь счастлив, сын мой.

Никто не знал, что за решёткой, устланной диким виноградом, который служил окном в маленькой зале, где зачастую любили пить вино все домочадцы этого дома, находилась Юстиниана. Она стояла в тени, заломив руки, и слушала каждое слово императора и её дяди.
Слова императора радовали её душу, однако дерзость Октавиана-Флавия переходила все границы. Почему он решил, что может пренебречь её волей? Она уже начинала ненавидеть его и ею обуревала ярость.

Неожиданно за спиной она услышала чьё-то осторожное покашливание, извещая, что в зале она не одна.
Девушка повернулась и только увидела незнакомца в тени.
- Кто вы? - Спросила она раздражённо.
- Всего лишь ничтожный слуга великого императора, - Послышался холодный тон, в котором не было никакой угодливости.
- Не уверена, что вы думаете так на самом деле, на самом деле вы думаете совершенно иначе и заслуживаете значительно большего.
- Увы, я всего лишь тот, кто стоит перед вами.
- И что же хочет тот, кто стоит передо мной? И почему я не видела вас раньше?
- Жизнь непредсказуемая вещь, не так ли? Иногда стоит молчать всю жизнь, чтобы не позволить правде выпорхнуть наружу.
- Это вас не касается, и с каких пор наглые слуги шастают без особого уважения там, где им вздумается? - Возмутилась Юстиниана.
- Если император узнает, что вы подслушиваете, о чём вы умолчите, как вы думаете, что он испытает?
- Он ничего не испытает, если я тут же прикажу схватить вас и сделать то, что обычно делают с наглыми слугами. - Жестко ответила она, и уже было хотела хлопнуть в ладоши, однако незнакомец тут же приложил палец к губам.
- Только не говорите, что вы хотите нарушить аудиенцию вашего дяди и самого императора из за какого-то ничтожного слуги.
- Вы правы, более разумно будет умертвить вас тихо и безболезненно.
- Вскоре в ваших руках будет неограниченная власть, моя госпожа и вы будете с благоговением смотреть в глаза этому ничтожному слуге. Прощайте, богиня. - Он повернулся и прихрамывая на одну ногу неожиданно растворился.

Юстиниана не помнила себя от ярости. Впервые в жизни всё складывалось вопреки её воле и не так как она могла себе даже представить, и это вызывало в душе невиданную бурю. Самоволие её жениха, голая, ничем не прикрытая правда о её отце и наконец этот плебей, позволявший себе подобные вольности. К чёрту всё.

Она вышла в сад и побрела по аллее, окружённой длинным и узким бассейном с одной стороны и большими кустами роз с другой.
Не помня себя от злости, она срывала цветок за цветком, не боясь пораниться о шипы, и превращала всё в жалкие клочки. Юстиниана вымещала всю злость на цветах, при этом не переставая плакать. Она редко проливала слёзы, но сегодня это был особенный день - ничего не зависело от неё.
В конечном итоге она рухнула на каменную скамейку и придалась рыданию в двое сильнее, спрятав лицо руками. Это было не тоже самое, когда умирал больной, так как не представлялось возможным что-либо изменить, это было другое - когда её желанием попытались пренебречь и заставляли сделать то, чего она не хотела.
Слёзы принесли облегчение и желание расставить всё на свои места, даже если для этого потребуется перевернуть весь мир.
Она поднялась со скамейки и поплелась в дом, как неожиданно перед ней вырос её помощник - Гай. В его руках был поднос с полотенцем, водой и обезболивающим бальзамом.
-Гай? Что это?
- Не только же моя госпожа будет лечить всех. Кто-то же должен позаботиться и о ней? Я, конечно, не гарантирую, что смогу уменьшить боль от рубцов на сердце, но вот ваши ладони я точно смогу привести в порядок. - Ласково произнёс они и увёл её в дворик, где за частую любили находиться они с дядей и Антонием.
Прежде всего, Гай нанёс аккуратно на ладони Юстинианы бальзам, а когда он стал действовать - начал извлекать из кожи все занозы.
Юстиниана успокоилась наконец и залюбовалась тем, как аккуратен он был.
- У вас прикосновение бога, мой друг.
- Всего лишь просто смертного, - Засмущался парень. - Не более того.
- Я заметила это с первого момента, как вы появились у нас. Вы можете много делать лучше, чем я. Это правда.
Юноша поднял на неё свои голубые глаза и улыбнулся. У него была красивая улыбка и благородная душа, как про себя отметила Юстиниана.

В их доме он появился со своим хозяином. Собственно говоря, это был его бывший хозяин, так как он сделал из Гая вольноотпущенника. Но, по правде говоря, ему было не куда идти, и он остался с ним до последнего его дня. Хозяин Гая был купцом и в течении длительного путешествия был ограблен и серьёзно ранен. Когда они попросились в дом - у несчастного не было ничего, что бы оплатить лечение несчастного купца и тогда Гай сделал героический поступок, предложив продать себя, чтобы спасти жизнь его бывшему хозяину. Юстиниана была ошеломлена такой преданности, и не требуя ничего взамен приказала забрать их обоих в дом.
- Я боюсь, что мой хозяин не выживет, - С болью в голосе произнёс он, однако это было твёрдое заключение.
Юстиниана подняла на него глаза, полные удивления.
- У него заражение крови. - Опять твёрдо заявил Гай.
- Откуда ты так хорошо разбираешься в врачевании? - Изумилась девушка.
- Я вырос в семье одного целителя. Довольно богатого человека. Он как то сразу заметил у меня способности к врачеванию и с 12 лет стал поручать мне некоторые дела. Я быстро выучил все травы, а в 15 лет уже умел зашивать рваные раны и даже вправлять кости. Когда я попал в дом моего нынешнего хозяина - я стал только заботиться о его здоровье. Он всегда был великодушен ко мне и вскоре даровал мне волю. Вот уже три года я сопровождаю его как друг, а не как его личный раб. Теперь мы оба бедны и у нас нечем расплатиться за вашу помощь, - Тяжело вздохнул юноша.
Несчастный купец приоткрыл глаза и захрипел. К сожалению он слышал всё.
- Пожалуйста, позаботьтесь о моём друге. Ему будет некуда идти, и он просто останется без крыши над головой. - Неожиданно он захрипел и замолчал навсегда.
Оба бросились к нему, но было слишком поздно.
Так Гай остался в семье губернатора. В некоторой мере он вздохнул спокойно, так как ему не приходилось больше путешествовать, и он вполне был доволен состоявшейся жизнью. Он был той надёжной опорой для Юстинианы, на которую она когда-то, и надеяться не смела бы. Ему она доверяла как самой себе.
- Скажите, Гай. У вас была настоящая любовь в жизни? - Неожиданно спросила она, пока он возился с её ладонями.
- Это было 15 лет назад в доме моего первого хозяина. Она была его единственной дочерью. Младше меня на 4 года. Мы были всегда неразлучны с ней. Хозяин так доверял мне, что я спал в её комнате у её кровати, когда она настаивала. Я тогда был по особенному счастлив, и готов был спать так всю мою жизнь. Только лишь быть рядом с ней. Я был привязан к ней всей душой. Когда ей исполнилось 18, она первая предложила мне стать её мужем, и я обезумел от счастья. В один день она заболела. Мы, по началу, думали, что это не серьёзно, не придавали слишком большого значения. А потом оба пришли к чудовищному выводу: болезнь - неизлечима. Последние месяцы мы поили её опиумом, а в один день решили, что нам нужно прекратить её страдания. Отец не мог сделать этого - это сделал я. Я напоил её ядом. - Он опустил голову и отвернулся, чтобы не выдать нахлынувших слёз.
- Простите меня, Гай. Я не знала. Никогда бы не позволила разворошить старую незажившую рану. - Юстиниана ласково погладила волосы юноши.
- Нет, нет. Это та рана, которую мы не смогли бы залечить. Разве можно заглушить душевную боль?
- Октавиан-Флавий пытался получить позволение от императора на наш брак с ним. Однако Август оказался куда более мудрым. Он настоял спросить моего согласия, а не действовать за моей спиной. Я не испытываю к этому человеку прежних чувств. Мне не нужен брак.
Гай не нашёлся, что сказать и опустил глаза.
- Мне очень жаль, что вы несчастны.
- Я не позволю тебе быть несчастной, - Решительный и холодный голос Клавдия нарушил их уединение. - Однако мне нужна эта помолвка. Когда он покинет страну, и уедет в Сирию я сразу же навещу отца Октавиана-Флафия и отклоню наш договор о браке. Мне необходим этот спектакль. Не более того. Я, как и ты, не желаю твоего брака, по крайней мере, если не нужен он тебе. На помолвке будут много шпионов, которые смешаются с гостями и даже среди рабов и попытаются узнать, как обстоит ситуация в городе. Я опасаюсь за Августа. Я настоял, что помолвка будет в доме жениха. Нам не зачем рисковать собственной репутацией.
Губернатор посмотрел на руки племянницы и сокрушённо покачал головой:
- Никогда не позволяй врагу видеть твои слабости. Научись приручить свои эмоции. Боже, дай мне спокойствие принять то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что я могу, и мудрость отличить одно от другого Запомни это моя красавица. Но твоя предстоящая помолвка даже не стоит этой пословицы, моя девочка, - Лукаво подмигнул ей дядя.

*********
Амфитеатр был полон народа в этот день. Ещё бы в недавних пор здесь ставили самые головокружительные спектакли, которые собирали множество горожан. Они приходили сюда толпами, завороженные и в предвкушении нового и самое главное, новых сплетен. С недавних пор на подмостках театра появился новый актёр с именем Тирон. Он был необычайно красив, чем сразу же заслужил внимание девушек. Хозяин театра только потирал руки над своим новым приобретением с Греции.
Теперь здесь могли ставить самого худшего качества спектакли или же игра актёров не соответствовала данному мастерству, но этот чёртов юнец способен был сгладить все шероховатости только одним своим появлением. Молоденькие женщины и девушки просто теряли сознания, когда видели этого дерзкого юношу на сцене. И уже было неважно о чём он говорил или же забывал текст. Всё его ество уже приковывало взгляды всех присутствующих.
Итак - он был настоящим кладезем для своего хозяина, так как ни один спектакль не проходил без кучи народа, а главное новых сплетен, кто из уважаемых граждан был вовлечён в эту интригу, вернее, чья жена или дочь уже побывала на ложе этого несравненного грека.
Итак, если одни летали в розовых мечтах, то другие попросту считали хорошо заработанные деньги.
Юстиниана сидела со своей семьёй на спектакле, сюжет которого навевал ей скуку, нежели трагизм о несчастной любви, которая оканчивалась смертью. Безусловно, несчастным юношей был тот же самый герой-любовник, несравненный Тирон.
Большая половина женского пола присутствующих плакали горькими слезами пока Юстиниана не могла дождаться, когда окончиться это жалкое зрелище. Она готова уже было встать и уйти, не очень заботясь о том, что подумали бы другие, однако кое-что её таки заинтересовало: главный герой заметно прихрамывал, хотя всё время пытался это скрыть. Девушка прищурилась, боясь, что её предположения могут оказаться правдивыми, и тут же что-то шепнула сидящему возле неё Антонию. Он одобрительно кивнул головой, и сразу же поднявшись с места, покинул место спектакля.

Спектакль закончился опять с обычным громким успехом, бурными овациями и стабильным доходом счастливому хозяину.
Девушка с облегчением вздохнула и села в носилки вместе со своей тётей:
- Я не могла дождаться, когда это закончиться. Только обязанности заставляют меня находиться вокруг этих похотливых и пустых женщин. Которые только и думают с утра до ночи, как и кого затащить в постель. - Пренебрежительно фыркнула девушка.
-Ну. - Тётя ласково погладила её по руке и ласково улыбнулась. - Ты ещё обращаешь внимание не эту всю пустоту?
- Да не обращаю я внимания, всего лишь чувствую, что они мне не ровня.
- А вот это правильно, а вот пренебрегать ими в открытую не стоит. Мы не можем жить отдельно от них. Как бы это ни было - мы часть этого мира. - Ласково поправила её Тина.
- Я посмотрю кто кому нужен, когда они завтра станут являться ко мне со своими проблемами, и кто кому более нужен. - Безразлично пожала плечами Юстиниана.
- Ты моё дерзкое создание. - Сокрушительно покачала головой Тина, - Однако трудно не согласиться с тобой. Хотя я сейчас приобретаю подруг во всей округе нашего города. Они ломятся к нам в дом, как сумасшедшие, подобно я создала не мази для тела и лица, а эликсир молодости.
- Не стоит недооценивать свои заслуги, моя дорогая. Ты сейчас сделала более важное открытие, чем просто лечение недуга. Только подумай, как много друзей, сплетен и информации проходит через твои уши? - Пытливо уставилась племянница на тётю.
Последняя тяжело вздохнула: "Сразу же слышу стиль мышления твоего дяди. Он как всегда неподражаем в своём влиянии на окружающих. Только тут есть одна вещь: я всего лишь целитель, а с некоторых пор стала делать женщин более красивыми и ухоженными. К стати, среди моих клиентов есть уже мужчины".
- Любопытно, хотя это меня слишком не удивляет. Ты моё совершенное бескорыстие. Мы, к сожалению, не стоим даже твоего мизинца, моя дорогая. Мне с дядей важно знать, чем больны и что скрывают пациенты, а моя мать тут же взяла на вооружение твоё новое мастерство, которое стало приносить доходы куда больше, чем от продажи вина, и тут же купила новые земли и распорядилась о выращивании там всего необходимого.
- Это жизнь. Ливия была всегда более расторопнее в этих вопросах, нежели я. Вдвоём с ней мы дополняем друг друга. Я достойный целитель. Она - умеет продать мою работу за достойную цену. Так разве это не прекрасно?
Сегодня дома тебя ждёт сюрприз. Так, как ты сейчас в нашем доме более редкий и желанный гость - мы с Ливией опустошили несколько лавок нашего знакомого еврея. Он продал нам по хорошей цене слишком много товаров. Но кое-что я выбрала для тебя специально.
- Опять гора драгоценностей,- Недовольно скривилась Юстиниана.
- Вот, неблагодарная девчонка. Я выбрала для тебя самое лучшее. - Надула шутливо губы Тина.
- Ну, не обижайся на меня. Ты же знаешь, что я никогда не ношу это всё. И ты, в прочем, тоже. Не помню, чтобы ты хотя бы что-либо одела.
- Но мы это всё оденем.
- Хорошо, при условии, что мы поделим драгоценности с тобой поровну.
- Мы будем на моей помолвке самыми лучшими, даже если мне придётся играть в эту чёртову игру из за дяди.
- Ты действительно не испытываешь больше ничего к Октавиану-Флавию? - Осторожно спросила тётя.
- Когда я вижу женщин, которые рожают каждый год - я понимаю всю безысходность брака. Это не делает брак счастливым. Разве можно найти смысл в этом? Многие из них всегда просят у меня наши семена. Таков исход приносит их страданиям облегчение. Их мужей абсолютно не заботит это. Они подобно скотам, насилующие коров.
- Ты слишком умна, чтобы когда-либо согласиться на брак. Ты точная копия своего дяди. Твой брак будет - большая политика, а мужчины в твоей жизни будут играть всего лишь второстепенную роль, так себе, незначительную. - Мудро заключила Тина.
- Ты права. В этой жизни мне следовало бы родиться мужчиной. Боги распорядились по другому. Я докажу богам всю мою силу.
- Не пытаюсь даже сомневаться в этом. - Развела руками тётя.
Они вернулись в дом, который теперь имел традицию быть всегда открыт, к слову сказать, для всех кто готов был заплатить. А за свою красоту и здоровье посетители не жалели ни денег ни свежих сплетен. Радушная хозяйка дома, Ливия теперь имела традицию устраивать небольшие приёмы с 5 или 8 женщинами, и поглотив первую порцию вина, а потом сплетен начиналось представление всех достижений Тины: это были мази для тела и лица, соли для ванн и самое главное для женщины - это жидкости, которые оставляли на теле долгий пьянящий запах, взбудораживая кровь.
Поэтому женщины не торговались и не экономили на красоте. Когда Тина и Юстиниана переступили порог дома, то увидели, что Ливия и сама не плохо справляется с клиентками. Тем более, что всё это она испробовала сама.
Хозяйка дома с радостью встретила сестру и дочь. Последние тут же поздоровались с гостями, и тут Юстиниана сразу же остановила свой пристальный взгляд на одной из молоденькой девочек, Антонии-Севиллы , которая навестила её дом с матерью. Она была необычно бледна и чувствовала недомогание. Целительница тут же метнула неодобрительный взгляд на это юное создание и сдержанно поздоровавшись, покинула залу.
Ливия тут же поручила двум служанками продолжать ухаживать за гостями и увела обоих в сад: "Наши дела просто великолепны. Мы становимся быстро сказочно богаты день за днём всё больше и больше. Убеждена, что вскоре в нашем доме появятся клиенты даже из самого Рима"
- Тогда нам придётся кому-то жить в нашей римской вилле и создавать красоту на месте. - Произнесла Тина.
- Почему бы и нет? Но пока речь не об этом. На сегодняшний день нам предстоит помолвка нашей девочки.
- Как жаль, что никто не догадается, что это будет лучший спектакль по велению самого губернатора города, и даже сам император не способен написать сценарий лучше того, который мы приготовили.
- Мне жаль тебя, моя бедная девочка, - Тяжело вздохнула мать, - Я бы желала, чтобы ты в этой жизни любила и была любима.
- Брак не обязателен для того, чтобы любить, моё сердце, - Безразлично произнесла Юстиниана.
- Твоя мудрость так много очевидна, как и твоя прозорливость, моя госпожа, - Послышался голос Марка, - Не хотел прерывать вашего разговора, но там, в саду нимф настойчиво просит о встрече господин Софианос.
- И что ему нужно опять? - С раздражением в голосе произнесла Ливия. - Пойду, уделю ему несколько минут, а не то он пожелает отнять у меня вечность.

Жизнь в доме Тиберия за эти годы текла своим чередом. Кому в этой жизни и жилось более чем комфортно, то это главе семьи. Он с благодарностью продолжал принимать всю заботу жены, хорошую еду и всегда чистую и новую одежду и должное уважение. Когда его жена и Марк перестали уезжать в конце сезона из дома, и не афишируя отношений, продолжали жить в их доме - муж вздохнул спокойно: уход за ним продолжался круглый год. Больше его не заботило ничего. После изобретения Тины доходы возросли в семьи во много раз и в доме появились больше слуг, которые трудились в покоях Тины, и прибавилось рабочих рук на новых землях, где выращивалось слишком много разных трав.
Для этого дома жизнь сулила хорошее будущее, если бы не одна вещь, которая не давала покоя, и которую пора было бы либо убрать, либо усмирить раз и навсегда: это был Софианос. После ухода своей жены он просто обезумел желанием видеть в своём доме Ливию.
Он уже не стыдился приходить, когда ему заблагорассудиться и просить о более чем глупой вещи: стать его женой.
Ливия влетела в сад, словно фурия: она ощущала большое раздражение в присутствии вместе со своим другом детства.
- Здравствуй, любовь моя, - Начал он томно.
- Приветствую тебя Софианос. Ты навестил меня, чтобы обговорить все тонкости приготовления к помолвке наших детей?
- Не совсем, мы ещё сами молоды, чтобы подумать о нашей жизни совместно. Однако я не буду подгонять на небеса твоего мужа. Даже если он ведёт паразитический образ жизни. Пусть всё случиться естественным путём. У нас ещё будет время, чтобы быть счастливыми. А пока поговорим о более земных делах: у меня к тебе деловое предложение, пока нельзя сделать предложение приютить мою бездомную и безутешную душу. Как ты знаешь, у меня несколько гектаров с оливковыми рощами, и мы поставляем в Рим самое лучшее масло, однако некоторые из мои земель ещё пустуют.
- Погоди, ты намекаешь мне арендовать твои земли? - Изумилась Ливия
- А почему бы и нет? Ну что тебе помешает взять под твоё заботливое крылышко мои угодья? Расширишь свои посевы. Убеждён, ты бы покорила даже и Рим. Ну, я так вдруг предположил. А может я попытался озвучить твоё желание? - Руки Софианоса невзначай легли на плечи женщины сзади, когда он залюбовался её волосами, уложенных с помощью бриллиантовых шпилек.
- Погоди, ты ведь пытаешься мне намекнуть не только на аренду земли, но и на контроль за твоим управляющим. Почему то мне сразу так показалось. Ты ведь не доверяешь ему? То есть контроль за выращиванием оливок, производством масла и даже.
- Не показалось и тогда ты можешь использовать оливковое масло в своих бальзамах, вернее это делает твоя сестра. Вот и покупай у меня. - Улыбнулся хитро Софианос с видом невинного ангела. - Ну, зачем тебе покупать только у Глицыния. Я же не прошу разбить ему сердце. Но если ты хочешь покорить Рим - пойдём со мной.
Он приложился к её руке и спешно покинул сад, а затем дом.
- И ты действительно пойдёшь с ним? - Хриплый голос супруга заставил её содрогнуться.
- Тиберий? Что ты здесь делаешь? - Изумилась супруга.
Супруг пожал безразлично плечами.
- Как ты помнишь, даже такое паразитическое существо как я на что-то способно в этой жизни. Я ухаживаю за розами, и они всегда у меня отменные. Из-за уважения, а больше из-за жалости Тина употребляет мои растения в свои масла.
- Ну что ты такое говоришь, разве я когда-нибудь говорила тебе нечто подобное? И если Тина берёт твои розы, о которых ты заботишься так бережно, то они заслуживают наилучшей похвалы, потому, что ты вкладываешь всю любовь в них. - Попыталась заверить его Ливия.
- Моя прекрасная роза. Я всегда думаю о тебе, когда забочусь о них. Я всегда обладал самым наибольшим сокровищем в моей ничтожной жизни, так и не поняв, почему боги были ко мне так благосклонны. Хотя я не имею права обладать тобой, но небеса не зовут меня к себе. Спасибо, что ты всегда со мной. - Он приложился к её руке и заплакал. - Я стар и не гожусь тебе в достойную партию. Многие считают меня тупым и безнадёжным, но послушай своего безвольного старого мужа. Когда я умру - не соединяй свою жизнь с этим грубым созданием. Он не имеет права обладать тобой, он никогда не будет заботиться о тебе. Оставайся с Марком. Он будет всегда готов отдать за тебя даже жизнь.
Ливия с удивлением посмотрела на супруга:
- Каждую ночь он приходит полюбоваться на тебя спящую. Долго стоит, целует твои волосы, разбросанные на подушке, а потом уходит. Он ограничен в восхвалениях, но в его душе ты поселилась навсегда. - Лукаво подмигнул старик. - Он достойный быть рядом в твоей жизни.
Ливия обняла нежно своего супруга и ласково произнесла: "Пойдём, мой милый, ты должен увидеть твою новою одежду, которую ты оденешь на помолвку твоей дочери".
Старик положил руку жены к своей груди и ласково прохрипел: "Ты слышишь, как бьётся моё старое сердце? Оно бьётся для тебя, моя душа"

*********

День близился к концу, когда она вернулась в дом дяди. За ней следовала служанка, несущая новые наряды, подарки матери и Тины.
В одном из них женщина вошла в дом: бирюзовый цвет в сочетании с большой коллекцией сапфиров, от заколок в волосах, на шее, в ушах, на руках и пальцах, на поясе сделали из неё самый драгоценный цветок.
Она вышла в сад благоухающих роз, где несколько дней назад с яростью крошила здесь всё и тут же услышала божественный звук свирели. Он издавался из где-то из глубины, и наполнял душу благоговением. Юстиниана тихонько приблизилась к фонтанчику с изображением бога Посейдона, который выдувал воду из трубы, окружённого высоким самшитом и увидела молодого мужчину с длинными и очень вьющими каштановыми волосами. Он даже не собирался их собрать в кучу. И они действительно были его украшением. Он сидел на краю фонтана, и закрыв глаза от переполнявших его эмоций издавал поистине божественные звуки. Юстиниана почувствовала, как в душе что-то ожило, расправило крылья и выпорхнуло наружу. Доселе ничего так не трогало струну её души как эти звуки. Это было выше всего, что окружало её. Это было из другого мира.
Неожиданно он заметил её присутствие и внимательное слушание и прекратив свою игру, поднял на неё свои глаза, подобно два драгоценных камня из под пушистых чёрных ресниц.
Юстиниана замерла на месте, чувствуя как сердце стало пропускать удары. Он улыбнулся ей своей красивой лучезарной улыбкой и слегка склонил голову в знак приветствия и почитания
- Нет, нет продолжайте. До этого дня я не слышала ничего подобного, - Женщина жестом руки указала продолжать, - Вы украли свирель у богов?
- Всего лишь, одолжил её у богини Афины до того, как она не успела её проклясть. - Учтиво ответил ей он, и Юстиниана от удивления приподняла одну бровь. - Однако богам не властно играть столько прекрасно как людям, так как люди наделены душой. Сейчас плакала не свирель, а моя душа. - Он подал ей руку и предложил прогуляться вместе. Он был неотразим, даже если его одежда была снежно белой, но очень скромной. Он был настолько прекрасно сложен, что даже если бы на нём была простая мешковина - он оставался бы тем же, желанным и божественным в человеческом обличие.

Юстиниана всё время пыталась совладать с собой. Она не могла бы с ним скрестить мечи и позволила бы себя победить. Нет, она не позволит себе поддаться этому распутному колдовству. Ей тут же вспомнились слова её дяди: если один затмевает другого, то это уже не любовь.
- Я не знаю вашего имени, - Холодный ледяной тон зазвучал в голосе Юстинианы, уступив место здравому рассудку вместо розового тумана.
- Гефестион. Император Август купил меня десятилетним мальчуганом и я верно служил ему. Он был необычайно добр со мной всю мою жизнь. Несколько лет назад он подарил мне свободу, но я пожелал остаться с ним. Я получал образование вместе с его детьми, и он всегда привозил мне подарки, когда я не сопровождал его, в основном это произведения самых лучших поэтов. За эти несколько дней я был сам не свой. Только подумать, что я бы мог остаться один. Боги не могли бы смиловаться надо мной так же как, как это сделали вы, когда вернули его к жизни. Пойдёмте, я должен вам что-то показать. Я попытаюсь очаровать вас.
Они приблизились к одному месту, куда, обычно, никто из живущих не заходил. Ступени вели к пустующему бассейну, окружённому по периметру галереей, арочная лепнина была дополнена огромными каменными головами в каждом проёме, однако если здесь было и красиво, то само место навевало уныние.
- Почему вы решили привести меня сюда? - Искренне удивилась Юстиниана.
- Видите ли, это место необыкновенное. Оно называлось расцветающая любовь.
- Я бы сказала, увядшая любовь.
- Не совсем, у этого места есть одна особенность, оно было спроектировано для покойной жены вашего дяди. Прошу, спускайтесь вниз и вы будете просто восхищены всем, что увидите.
Юстиниана только пожала плечами и с опаской стала спускаться по ступеням. Это был единственный вход и выход к этому гнёздышку любви.
Неожиданно из ртов каждой каменной головы подул ветер, а потом посыпалось тысячи ярко-красных лепестков роз. Они вихрем поднимались вверх и заполняли всё пустующее пространство. Тут же каменные головы львов, размещённые по углам бассейна, стали изрыгать воду, а вслед за этим зрелищем из воды вдруг возникли четыре маленькие пухленькие купидона, и стали выдувать вверх из своих небольших дудочек золотистую пыль, которая тут же падала хлопьями по всей галереи и придавала месту, что не есть, сказочную атмосферу.
Юстиниана смотрела с изумлением то на секретаря, то на это чудо зрелище и не могла прийти в себя. Наконец она просто села на ступени и поняла, что ей нужно время, чтобы оправиться от шока. Это было неподражаемо и сказочно.
- Такое мог придумать только очень влюблённый человек, - Произнесла она глухо, не отрывая глаз от всей этой красоты.
- Или тот, у кого очень богатая фантазия. Ну как? Я ошеломил вас?
- Вы меня просто сразили. Мне нечего добавить. Но я так понимаю, что мой дядя только потому, что это напоминало ему о жене избегает это место?
- Спешу вас огорчить, он не знал о всех тонкостях инженерии этого дома.
- Вы должно быть шутите. Жить в этом доме и не знать, что в нём может происходить? - Воскликнула изумлённая Юстиниана.
- Увы, когда это место было готово - его жену нашли мёртвой. Как вы думаете, нужно ли ему было это место романтики и признания в вечной любви?
- Полагаю, вы правы.
Они поднялись на верх, оставив следы праздника, которые никогда не открыли свои тайны для той, для кого они были изначально задуманы.
- Вы меня просто покорили. - Юстиниана галантно взяла его под руку.
- Ваше присутствие вносит свои тёплые нотки мне в душу. - Он взял её руку и приложил к своим губам, - Я очень признателен вам за эти минуты, проведённые вместе. Если позволите - я бы хотел отныне стать вашей тенью. Я не имею права просить большего, но эта тень всегда будет на страже вашего спокойствия.
- Спасибо друг мой. - Она мило улыбнулась и тут с неожиданностью закрыла глаза от неимоверно яркого света: одна из аллей, ведущая в уютный дворик для бесед, была щедро усыпанная золотыми монетами.
- Это ещё что? - С удивлением произнесла Юстиниана, и тут же последовала в дворик.
Ручеёк из золота кончался как раз в дворике и завершался золотой ладьёй, поставленной по середине ограждённой территории, до верху наполненной драгоценными камнями.
На скамейке сидел незнакомец, в длинном капюшоне, из под которого выглядывала серебряная маска. Он восседал в кресле, подобно на величественном троне и когда перед ним появились удивлённая Юстиниана - он только учтиво склонил голову:
- Если вы здесь, стало быть, мне удалось заслужить ваше внимание. - Его белоснежное и богатое убранство придавало ему необычайного величия, а огромные золотые перстни на каждом пальце просто больно резали глаз. Весь его образ был способен затмить даже самого императора Рима. Глаза девушки округлились от удивления и тут же позабавили непрошенного гостя. Он намеренно играл эту роль, выставляя всю свою помпезность на показ.
- Вы не просто привлекли моё внимание - вы меня ошеломили. Кто вы? - Спросила Юстиниана.
- Моё имя вам много не скажет, а вот моя просьба к вам велика. И если и есть самый драгоценный камень, который я не могу возложить к вашим ногам, то это вы, моя госпожа. Женщина необычайной красоты и мудрости. Слава о вашем врачевании, как и вашей красоте, распространилась далеко за переделы даже римской империи.
- Вы больны? - С недоверием поинтересовалась женщина
- Судя по вашему скептическому взгляду, в мою болезнь вы вряд ли бы поверили. И это означает, что я полон жизни. Но вот эта женщина, - Он показал рукой на отдалённую скамейку, на которой она сидела, покрытая с головы до ног чёрным покрывалом.
- Что с ней? - Юстиниана тут же подошла к одинокой незнакомке и пытливо посмотрела на неё.
- Она хотела покончить жизнь самоубийством и выпила яд с розовым маслом. - Раздался голос за спиной Юстинианы, от чего она тут же вздрогнула.
- Это тот самый яд, которым пытались покончить с императором? - Неожиданно подошедший Гефестион переспросил с изумлением.
- Ко всему моему ужасу, вынуждена это констатировать.
- Но она осталась жива. - Изумился он.
- Если я правильно понимаю создавшееся положение, то тут ситуация имеет следующий характер: если принять этот яд в двое положенной нормы, то человек остаётся жив, но спустя некоторое время тело человека начинает гнить.
- К сожалению, вынужден это подтвердить. - Горько произнёс гость.
- Как видите, я права и запах исходящий от неё тому подтверждение. Когда я боролась за жизнь Августа - я за ночь перечитала все манускрипты об этом яде и как возможно вылечить даже этот недуг. Я верну её прежний облик, однако она будет делать, всё что я скажу ей.
- Неожиданно женщина в покрывале поднялась и упала к ногам Юстинианы и зарыдала.
Незнакомец тут же бросился поднимать её и произнёс: - Seni kalbime sordum kalbim çiçeklere sor dedi, seni çiçeklere sordum güllere sor dediler, seni güllere sordum meleklerin yerini kimse bilemez dediler... (Я спросил о тебе у сердца, сердце сказало спросить у цветов, я спросил о тебе у цветов, они сказали спросить у роз, я спросил у роз, они сказали, что никто не знает, где находятся ангелы...). Не правда ли красивые слова. Они подобно драгоценным камням, которые никогда не потеряют свой блеск и первозданную красоту. Когда мне говорят о любви - я содрогаюсь от ужаса. Я нашёл её лежащую на кровати, а на полу валялись два пустых флакона от яда. Она терпеливо ждала своего часа. Сумасшедшая влюблённая - Он прижал её к своей груди и тут же отпустил когда за ней пришли двое слуг и увели из сада.
- Немедленно приготовь отельный дворик с бассейном. - Приказала Юстиниана появившемуся как из под земли Гаю. - Залей бассейн горячей водой. Ты помнишь, где мои манускрипты о яде с розовым маслом. Там описаны травы, из которых следует сделать настой. Прикажешь всю её одежду бросить в огонь и пусть сразу же окунается в эту воду и будет до того часа, пока вода не станет тёмной.
Гай только кивнул головой и скрылся из сада немедленно.
- Я могу попросить об одном простом одолжении? - Осторожно спросил незнакомец.
- Если это в моих силах. - Произнесла девушка.
- Я так понимаю, она проведёт много времени в вашем доме и это будет не лёгкий час исцеления.
- Это верно. - Согласилась Юстиниана.
- Ей будет нужна глина, для того, чтобы ваять. Она очень талантлива и её скульптуры довольно прекрасны и точны. Когда она создаёт образы - она забывает о своей боли. Я могу привезти глину?
Юстиниана с удивлением переглянулась с Гаем и только пожала плечами:
- Если бы люди умели таким образом избавляться от своих трудностей - возможно, мне бы не пришлось поить их успокоительными снадобьями. Везите свою глину. Посмотрим, на сколько она талантлива.
- Собственно говоря, я покидаю ваш дом, чтобы больше никогда не возвращаться. - Неожиданно сказал гость. - Она останется в этом городе. Я купил ей виллу недалеко от центра города. Довольно хорошую, и с большим садом. Ей незачем возвращаться на родину. Она должна начать жизнь здесь. И вот ещё что: после того, как она покинет этот дом, чтобы забыть весь этот кошмар - в силу войдёт договор о владении вами моего дома на берегу моря. - Он подал ей свиток от чего Юстиниана и Гай просто онемели и долго не могли прийти в себя.
- Даже если вы купаетесь в золоте - это слишком щедрый жест за спасение этой женщины от недуга, хотя это и не простое лечение.
- Всему есть своя цена, лунный свет моей души, - Сладострастно ответил он, - Когда вы переступите порог своего нового дома - вас охватят много чувств, кроме одного - безразличия. - Он низко поклонился и поспешил удалиться, слегка прихрамывая на правую ногу, однако тут же заметил блуждающего вдали Октавиана-Флавия. Никто не мог сказать, как долго он находился здесь и что он успел увидеть. Юноша почему-то ужасно нервничал, и всё время хватался за переносицу кончиками пальцев, а потом прятал лицо в ладонях.
Однако не успел он переступить порог дома из сада, как наткнулся тут же на молоденькую девушку, которая искала Юстиниану. Она была взволнована и растеряна. И гость прекрасно понимал почему. Он знал секрет этого юного создания. Он только ехидно заулыбался и решил тут же задержаться в доме, только так, чтобы никто его не заметил. События, которые назревали тут были более чем достойны того, чтобы лицезреть всю картину от начала до конца.

Неожиданное появление этой таинственной незнакомки в парандже в доме Юстинианы воскресили в памяти юноши его несчастную любовь в Сирии. Он почувствовал, как горький ком подкатил к его горлу, и он готов был броситься к этой женщине и сорвать с её головы покрывало. Зачем? Он и сам этого не понимал. Подсознательно он не верил в смерть Самиры. Ведь он не видел её мёртвой, а значит то, что её не было больше с ним было не легко для него принять. От вида этой женщины Октавиан-Флавий почувствовал, как в его сердце уколола острая игла. Юстиниана первая почувствовала его отстранение, когда он вернулся. Он мог сколько угодно
говорить, что она чудовище, но она слишком умна, чтобы не ощутить этот подвох. Это он чудовище, потому, что был виновен в том, что случилось с Самирой. И почему он так страстно желал узнать кто эта незнакомка? Он точно терял контроль над собой.
Юстиниана завидев непрошенного гостя, тут же пошла на встречу к нему.
- Ты пришёл навестить императора? -Без должного приветствия спросила Юстиниана, подойдя к нему.
- К чёрту всех императоров и всё это чёртово окружение. Вокруг всего только кого угодно, а я один. Даже с тобой мы становимся чужими, боги, как всё чудовищно!
- Последний раз ты почему-то так не считал, когда просил позволения на наш брак без моего на то согласия, - Едко бросила девушка.
Посол не нашёлся, что сказать и потупил взор.
- Я случайно услышала это, будучи неподалёку. Так что же в сущности ты испытываешь ко мне если просишь о браке со мной? Тебе нужна женщина у которой не осталось больше романтики, и в её сознании может побеждать только сильнейший?- Глухо произнесла женщина.
- Ты говоришь словами губернатора. Он сотворил из тебя чудовище. Ты уже не та Юстиниана, которую я знал. Anlayamadim ne istedinde saklayıp vermedim ben senin için akıl almaz ne duygular besledim. Ne sevmekten ne de verdiğim hiç bir sözden ettiğim yeminden vazgeçmedim. Anlatamadım sana kendimi kahreden sevgimi. Ben senin için dile düşmüş ne şarkıar söyledim.
Aşkımız için yazdığım binbir şiirden çizdiğim resimden vazgeçmedim. Ama sen beni nir gece kendime derdime gömdün gidiverdin. Ama boşyere yok yere herşeyi mahvettin neydi sebebi... ( Я не понял, что я тебе не дал из того, что ты хотела. Какие непостижимые чувства я к тебе испытывал. Я не отказывался ни то любви, ни от данных слов, ни от клятв. Я не смог рассказать тебе о себе и своей мучительной любви. Какие прекрасные песни я для тебя пел. Ради нашей любви я не отказывался ни от своих стихов, ни от нарисованных мной рисунков. Но однажды ночью ты закопала меня в мою беду, ты взяла и ушла. Ты из-за ничего все разрушила, что было причиной....)
- Ты уже и сам не веришь в то, о чём сейчас говоришь. - Холодно произнесла женщина. - Я уже не вижу в тебе даже своего соперника. И это печально. Son defa bebeğim yanına varayım. Son defa birtanem kollarıma alayım. Son defa sevdiğim gözlerine dalayım son defa... (В последний раз, малыш, подойду к тебе. В последний раз, единственный, обниму тебя. В последний раз, любимый, загляну в твои глаза. В последний раз.. ). - Глухо произнесла она.
- Gamsız vicdansız ben sensiz ne yaparım şimdi söyle. Beni acılarla başbaşa bıraktın neden (Беспечная, бессовестная, что я теперь буду без тебя делать
Зачем ты ушла и оставила меня наедине с болью..)
- Советую покопаться в твоей памяти, между нами всегда присутствовал дух соперничества. Убеждена, ты никогда не забывал нашу первую драку до крови.
- Да, но после этого мы помирились.
- Но теперь вместо войны в открытую, ты пытаешься действовать за моей спиной?
- Потрясающе, если тебе нужна битва не на жизнь, а на смерть - мы её устроим.
- На нашей помолвке. Мы организуем бой между двумя гладиаторами, но вместо них будем мы. По крайней мере, это будет честно.
- Ты в своём уме? Кто когда-либо организовывал бой между женихом и невестой?
- Но ты же настаивал на нашем браке. Это моё условие, или же брака не будет. Мы можем организовать бой раньше и снести друг другу головы. Так как?
- Нет, ну почему с детства у меня никогда не хватало духу всыпать тебе так, чтобы ты усмирилась раз и навсегда? - Вскричал в сердцах Октавиан-Флавий.
- Потому, что ты такой же, как я. У тебя дух охотника, и я никогда не буду в твоих руках, как бы ты не пытался заполучить меня.
Октавиан-Флавий беспомощно опустил руки и чуть не заплакал: эта женщина всю его сознательную жизнь доводила до полного бешенства.
- Хорошо, по рукам. Мы устроим бой в нашу помолвку, чтобы все наши гости задохнулись от эмоций и всю нашу жизнь перетирали наш брак полный счастья и взаимопонимания. А что мы будем делать в нашу первую ночь? Перережем друг другу глотки? - Вскричал он не своим голосом.
- Добрый день Юстиниана, - Неожиданный голос молодой девочки заставил их забыть о задетых чувствах и с удивлением посмотреть на непрошенную гостью: каждый посмотрел на неё со своей долей любопытства. Юстиниана в мыслях констатировала тот факт, что оказалась права и догадывалась, почему девушка так быстро поспешила прийти в её дом, а посол почему-то отвёл глаза в сторону.
- Простите моё бестактное вторжение, - Виновато улыбнулась Антония-Севилла.
- Чтобы прийти ко мне в гости не стоит извиняться. Как ты знаешь, мой дом всегда радушно открыт для всех, кто желает навестить меня. - Поспешила спасти положение Юстиниана.
Девушка с благодарностью кивнула головой, и хозяйка дома тут же пригласила её пойти в свои покои.
- До первой ночи нам предстоит ещё дожить, а то кто знает, - Лукаво подмигнула она ему, и повернувшись покинула его одного, полного диких эмоций и желаний взвыть.

- Ты ведь поняла что со мной ещё в доме твоей матери. - Начала девушка, пока Юстиниана подала ей свежевыжатый гранатовый сок со льдом.
- Это было заметить очень легко, только я полагаю этого не заметила твоя мать. - Кивнула согласно головой Юстиниана.
- Ей не до этого. Теперь она использует все бальзамы и мази твоей тёти и молодится на столько, на сколько это возможно.
- Когда это случилось? - Прямо спросила целительница.
- Две недели назад. Но мои подруги все хвастались, что уже попробовали сладострастие мужчины, но никто из них до сих пор не говорил им, что им стало плохо.
- Не уж ли это тот самый грек? Актёр из театра? - Изумилась Юстиниана.
- Он самый. Он подобен богу Апполону. - Гордо заявила Антония-Севила. - О ночах с ним судачили все мои подруги, даже моя мать познала это счастье. Чем же я хуже? - Возмутилось это глупое создание.
- Безусловно. Только они, по всей видимости, знают, что такое предохранение, а ты - нет. Ты хоть понимаешь, что ты беременна от него?
Девушка захлопала растерянно глазами и стала тут же плакать: "Ты ведь не выдашь мой секрет? Я не хочу быть беременной. Мне не нужен ребёнок! Я хочу жить и познавать это сладострастие ещё и ещё, но мне не нужна беременность"
- Ты успела узнать, что такое любовь мужчины, но ты забыла о том, что существуют последствия таких ночей. - С укором произнесла Юстинина.
- Но ты ведь поможешь мне и не скажешь никому. Я хочу избавиться от тошноты и хочу жить дальше. - Запричитало опять это глупое создание.
Юстиниана подошла к девушке и осторожно коснулась пальцами её живота, аккуратно осмотрела её, а потом приказала стоящей за спиной помощнице: отведёшь её в свободные покои, приготовь наше зелье, но перед этим дай ей немного опиума. Она должна заснуть, я навещу её через несколько часов. Иди, когда ты проснёшься - всё буде уже позади. Я дам тебе немного зёрен. Будешь принимать их, перед тем, как надумаешь заниматься любовью опять. Ты ещё не готова к тому, чтобы нести хоть какую-либо ответственность. Очень жаль, что твоей матери до этого всё равно.
************

Прошло две недели.

Дни к помолвке приближались день за днём.

Октавиан-Флавий поначалу пытался узнать кто эта женщина в парандже, но тут кое-что произошло, и он уже боялся даже сомкнуть свои глаза. Только он засыпал - над его головой уже стоял образ несчастной Самиры и она ласково звала его к себе. Он уже хотел забыть её, выбросить из головы и чем скорее соединить узы брака с Юстинианой и уже воевать с ней, живой, нежели с любимой женщиной, но мёртвой. Безусловно, так оно было бы лучше.

Август ещё оставался в радушном доме Клавдия, чем приводил его в тихое бешенство, это факт заставлял его нервничать и отбирал по ночам его сон, однако он свято верил, что после помолвки, что будет всего лишь хорошим спектаклем, его венценосный гость, наконец, покинете его радушный дом без границ и вернётся в Рим.
Тем временем отец семейства Колонна метался как белка в колесе, дабы сделать помолвку сына самой, что не есть незабываемой. Его практически не было дома. То же самое можно было сказать о семье невесты. Ливия и Тина были ответственны за всё, только бы лишь не осрамиться на весь город, но выглядеть на высоте. Одним только детям было всё равно. Октавиан-Флавий только и ждал как избавиться он назойливой любовницы, которая являлась к нему каждую ночь во сне, а Юстиниана желала того дня, когда её дядя придёт в дом отца её жениха и скажет, что бракосочетания не будет.

Тем временем Тир закрылся в доме и даже не желал проехаться в носилках, чтобы посмотреть город.
Он просиживал в огромной библиотеке отца Октавиана-Флавия, много читал, лежа в саду на кушетке и казалось, жизнь вокруг его больше не заботила. Ему уже не для кого было проявить свои огромные таланты, так как ни один философ, ни толпа, перед которой можно было проявить свои риторические способности, здесь не появлялась. С побегом из Рима закончилось его существование.

За это всё время Юстиниана почему-то не смогла забыть место признания в любви, это было чем то сродни жгучему удару, только боли не было только непонятное волнение, она никогда не испытывала подобного к своему горе жениху. Кроме войны и соперничества у них не было того, что сотворил неизвестный архитектор.
Утро было довольно раннее, когда она решила ещё раз пройтись в место, куда раньше не имела никакого желания заглянуть: она быстро оделась и побежала туда. Её сердце почему-то бешено колотилось: ей почему-то хотелось сделать это ещё раз: пройти под мириадами лепестком роз, золотистой пылью осыпать свои волосы и тело и почувствовать, что значит настоящее восхищение.

Юстиниана быстро спустилась вниз и медленно пошла к бассейну: это было что-то невероятное - десятки ртов создали вихрь из ярко розовых лепестков, а появившиеся маленькие купидоны уже выдували серебристую пыль в воздух. Кто-то изменил цвет и придал ей большего восхищения. Этот кто-то стоял на ступенях, заломив руки и любовался, как женщина радостно беззаботно кружилась в этом вихре, полна эмоций и возбуждения. Она не помнила себя такой, и если бы на её месте была несчастная Селезия, то её любовь была бы куда сильнее, чтобы не дорожить ею и лелеять всю жизнь.
- Я знал, что вы придёте ещё раз, моя госпожа, - Произнёс он, когда она взволнованная, радостная и покрытая лепестками и золотистой пылью направлялась обратно в дом.
- Почему вы были в этом так уверены? - Искренне и с радостью удивилась она.
- Потому, что никто и никогда прежде не заставлял вас так волноваться и радоваться жизни. Это очевидно. - Уверенно заявил он, подав ей руку и сопроводив к дому.
- Вы что угадываете мысли женщин?
- Всего лишь я знаю женщин. В вашем случае это совершенно не трудно.

Никто не видел из них стоящего вдали ошеломлённого Клавдия. То, что происходило в этом месте - повергло его в шок. Когда строился этот дом - это место действительно предназначалось для его жены, но то, что могло твориться в этом месте - он не знал. И не знал бы до сих пор. Обо всех тонкостях мог знать только один человек - архитектор. Но более двадцати лет его уже не было. Так как можно было открыть тайну этого места?

Он тут же нашёл в себе силы, чтобы совладать со своими эмоциями и отправился в дом на завтрак. В первую очередь он использовал все свои связи, чтобы приблизить войска к городу и пожелать императору самого, что не есть, счастливого пути и наконец, вздохнуть спокойно в собственном доме. С местными неприятелями было бы совладать более проще.
**********
Вечер был мягким и тёплым как обычно. Всё благоухало и навевало желание радоваться и жить. Если и был рай, тот тут он открывал свои врата.
Самира лежала на кушетке, покрытой мягкими подушками и дремала в тени. Это был тот час, когда её все процедуры кончались, и она уже обёрнутая в чистое и мягкое новое длинное покрывало засыпала сладким сном, чувствуя, что её тело всё больше и больше дышало свежестью. Дни ада уходили в прошлое. Каждый день ей приходилось пить три раза в день самые горькие травы, от которых хотелось рыдать. Легче было выпить розовый яд, чем излечиться от него. Она просиживала в горячем бассейне каждые четыре часа ежедневно, пока вода после неё не становилась чёрная как ночь, а потом её обёртывали в новое покрывало, а предыдущее просто сжигали. В те дни Самира плакала горькими слезами, и только ежедневная работа после процедур помогала ей не сойти с ума. Она работала немного, создавая свою скульптуру, как позволяли ей силы.
Однако время шло, и работа продвигалась всё дальше и дальше вперёд: наконец на солнце грелся невообразимой красоты мужчина, своим безупречным телом напоминающий Апполона. Он имел только лёгкую и свободную накидку на своих бёдрах, совершенно не заботясь о чём-то большем. Через плечо у него висела сумка, набитая стрелами, а в руках он держал лук. Волосы игриво с ниспадали ему на плечи, а черты лица напоминали никого иного как Антония. Мужчина был на столько прекрасен, на сколько горд, чем-то напоминая самого нарцисса.
В этот день Антоний вернулся домой немного позже обычного: день выдался занятым, так как появились в городе новые купцы из Греции, и им нужно было решить проблемы с местами торговли. Он уже давно занимался подобными вопросами, только информируя Клавдия о проделанной работе и результатах. В общем, Клавдий и так знал заранее всю ситуацию и если он и полностью доверял своему управляющему - то его жизненное кредо под грифом "никогда не кому не верь" было у него в крови. Так или иначе, он был полностью доволен Антонием, взвалив от радости на него слишком много, так что последний чуть не готов был взвыть.
Мужчина чувствовал усталость и направлялся прямиком в свои покои тут же упасть и уснуть, однако греющаяся на солнышке новоиспечённая статуя уж больно напоминала ему его самого. Он остановился и стал присматриваться более внимательно. Точно, это было его глиняное подобие, только уж более смелое и необузданное. Точно такое, как много лет назад, от которого женщины теряли головы и манили скоротать с ними сладострастные ночи.
Управляющий открыл калитку и подошёл по ближе, разглядывая скульптуру, он не сразу заметил, что в тени неподалёку дремала Самира.
- Зачем ты пришёл? Ты же знаешь я не люблю если кто-то видит меня. - Заворчала она приоткрыв глаза.
- Для начала добрый вечер. И откуда такие дикие манеры? Я же не есть тебя собираюсь, а может я захотел поболтать с тобой? - Хмыкнул Антоний.
- Я не одета, - Опять буркнула женщина.
- А то я тебя не видел.
- Ты ведь знаешь, что мне стыдно из за моей кожи.
- Я видел тебя и в худшем состоянии. Теперь от твоей плохой кожи и следа не осталось. Юстиниана говорила, что тебе осталась всего лишь неделя, и ты можешь начать опять нормальную жизнь. Твои дела идут на поправку семимильными шагами.
Она села на кушетку, и прикрывая своё тело белоснежным покрывалом, указала жестом, где он может сесть.
- Нет, нет, погоди. Мне нравиться то, как ты создала этот образ. Здесь я ещё красивее, чем на самом деле. Скажи так честно. Почему ты решила ваять мой образ? Почему не с других?
- Если я правильно понимаю, то ты в полном восторге. Так почему спрашиваешь?
- Нет, мне это конечно очень льстит, но тут, почему то, это навеяло мне воспоминания моей бурной и беспутной молодости, которую я тратил как только мог и на что? Даже с такой внешностью, которая была у меня 15 лет назад - меня никто по-настоящему никогда не любил. Женщины любили и использовали моё тело, но душу так никто и никогда не затронул. Ты даже представить себе не можешь, сколько я потерял в жизни только потому, что думал, что я любим, а на самом деле. Поэтому когда я услышал твою историю я был искренне удивлён, что такое может вообще существовать в природе. Женщина пытается умереть из за мужчины.
Самира опустила глаза, а потом глухо произнесла: "Это время меня научило много переосмыслить, как и истинную цену этой жизни. Я пережила ад, потому что боялась остаться в аду без него. Я думала - это любовь. Теперь я сбросила старую кожу вместе с моей глупостью и на мне наросла новая, как у змеи, а с новой кожей пришла новая жизнь. Я хотела умереть, а вместо этого боги наказали меня и дали шанс начать новую жизнь".
- В юные годы я творил невообразимые вещи, даже из за своих проделок попал в рабство. Потом, мало не лишился жизни, совершив опять новую глупость уже будучи здесь, в Сидэ. Тогда ещё маленькая Юстиниана и, конечно же, её дядя дали мне шанс, которым я воспользовался и стал членом этой семьи. Я всегда думал, что делаю глупости во имя великой любви. Мы все имеем право на ошибку. Послушай, у меня тут возникла одна идея: мне вдруг захотелось отблагодарить тебя за это, и я даже сейчас придумал как. Вставай, пойдём. - Он подал ей руку.
- Куда? - Удивилась Самира.
- Увидишь .
- Сума сошёл, я в одном только покрывале.
- Прогулка на лодке другого не обязывает.
- Мы что пойдём к морю?
- Вовсе не обязательно. Давай руку и я проведу тебя к одному сказочному местечку.
- Куда?
- Здесь есть небольшой прудик, который сотворил один архитектор для покойной жены Клавдия. Места достаточно, чтобы сделать прогулку на лодке. Пойдём. Я сам не помню, когда плавал на нём. Ну же. Не бойся. Не утонешь.
- Ещё бы кто боялся. Я умею плавать, - Обижено буркнула женщина.
- Тем более. Я за то не умею.

Лодка спокойно плыла, медленно разрезая гладь нерушимой воды. На одном конце лодки лежала женщина, подперев подбородок рукой, и рассматривала сидящего на другом конце лодки Антония, исполняющего роль гребца.
Вокруг прудика разместились ровным рядом огромные пальмы, подобно верные стражи, защищая от лишнего взора это маленькое сокровище. Этот водоём и вправду было бы тяжело заметить, если не знать о его существовании вообще. Собственно говоря, архитектор вложил в каждый камень этого дома и каждого места всю свою душу и молчаливое признание в любви той, кем был пленён. Всё тут напоминало о необыкновенном очаровании женщиной, которая заслуживала подобного, созданного руками человека.
Одна из причин, почему её муж просто меркнул перед её сиянием, ибо это был больше дом её, чем его, построенный на его собственные средства. Клавдий не мог потерпеть того, что называлось "никогда не превосходи своего господина", а он никогда бы не принял, чтобы его, господина, превзошли, даже если речь шла о его собственной жене.
- Почему ты так смотришь на меня? - Удивился управляющий, чувствуя, как Самира просто пронизывает его своим взглядом.
- Меня никто ни когда не приглашал покататься на лодке. Да и это не входит в наши законы. Жизнь женщины - это запрет в доме родителей, а потом мужа.
- Боги обошли ваши земли стороной?
- Скорее сказать они обошли стороной только женщин. Для мужчин ничего нет невозможного. Но я родилась не такой как все. Я задыхалась от жизни за высоким забором, поэтому делала всё возможное, чтобы быть не такой как все женщины. У меня было много братьев и сестёр, однако от одной меня у матери болело сердце. Когда моих братьев учили плавать - их просто бросали в воду, не заботясь утонут они или выживут - я прыгала вместе с ними. Так в один день я помогла не утонуть одному из них и между нами завязалась самая крепкая дружба. Он приносил мне мужское платье и тогда мы отправлялись с ним на лошадях на прогулки. Я хорошо держалась в седле, не плохо дралась на саблях, а стреляла из лука наравне с мужчинами. Правда никто из них не догадывался, что под мужским платьем скрывается женщина, кроме моего брата Абделя. Мать никогда не могла заставить меня научиться вышивать или готовить. Меня просто не было дома. Если бы отец знал о моей настоящей жизни - он просто бы убил меня, а я не боялась ничего. Когда наступила пора замужества - я пришла в отчаянье, но потом поняла, что могу отказывать каждой семье, которая пожелает взять меня в дом.
- И что ты сделала? - Изумился Антоний.
- У нас есть традиция: гостям предлагают кофе. Они пьют его и разговаривают. Кофе готовит девушка, которую хотят видеть женой в их доме одного из их сыновей. Если в кофе положат соль, то это означает - что в этом доме им отказали, а когда кофе сладкое - они придут в дом, чтобы готовиться вместе к свадьбе. Никто никогда не станет предъявлять претензии, что кофе солёное. Все понимают ситуацию без лишних слов.
- Ты сумасшедшая! - Всплеснул руками ошеломлённый Антоний.
- То-то же, представь себе, когда гости приходили и больше не появлялись - моя мать готова была взвыть. Младшие дочери покидали дом, а я оставалась. В один из таких приёмов она увидела что я ложу в чашки с кофе и всё поняла. В тот день я выкарабкалась на самую верхушку забора и перепрыгнула на другую сторону, чтобы не почувствовать плети на своём теле. Я оказалась в доме того самого человека который сумел свести меня с ума. Отныне я умела карабкаться по забору, как кошка. Иногда я посещала их дом в одежде мужчины, и никто из слуг не видел во мне женщину. Это было сумасшедшее время. В один день пришла весть, что мой брат трагически погиб. Я пришла в дикое отчаянье. Это был единственный человек в жизни, который понимал и поддерживал меня во всех моих сумасшествиях. Никто не был так в печали о нём, даже моя мать, а я просто сходила с ума от горя. В тот момент я стала брать в руки тесто. Моя мать жутко обрадовалась, что я взялась за ум и хочу научиться готовить, но не в моём случае. Через несколько месяцев я вылепила из глины статую, которая в точности походила на моего покойного брата, когда одна из служанок увидела спрятанную в саду скульптуру - у неё случился обморок, а дальше ничего интересного. Отчаянье, попытка умереть, а теперь у меня одно желание только жить, здесь. Знаешь, мне почему-то стало хорошо с тобой, - Откровенно призналась она. - Вот так рядом находиться. Меня никогда не приглашали совершить нечто подобное.
- Может нас объединяет нечто общее? - Улыбнулся Антоний. - Мы оба до мозга костей сумасшедшие, за что поплатились мало не нашей собственной жизнью. Я тут, почему то, подумал, что в твоей жизни ничего и не было с этим человеком, кроме страсти. Ты жертвовала собой - а он не ценил ничего, что ты ему отдавала.
- Стало быть, мы много отдавали, а взамен получали только пустоту. Глупые мы, хвала богами, что они дали нам шанс поумнеть.
- Самое главное, что не поздно.
- Скажи, ты что и в правду видел меня тогда, когда я только прибыла? - Осторожно спросила она.
- Видел - Пожал плечами он.
- Мне стыдно.
- Опять ты за своё.
- Я была в жутком состоянии.
- Я знаю, но мне тебя было очень жаль. Честное слово.
- Спасибо, что решил прогуляться со мной. Я никогда не думала, что женщина и мужчина могут вот так говорить, находиться рядом и при этом испытывать такое прекрасное чувство.

Неожиданно Антоний наклонился и сорвав с воды лилию подал её Самире: "Это тебе".
Женщина с удивлением посмотрела на него.
- Ну, я пытаюсь ухаживать за тобой, - Пояснил изумлённой женщине управляющий, - Хорошо, тогда попробую объяснить по другому, я пытаюсь тебе понравиться.
- А что тогда должна сделать я? - Смутилась Самира.
Антоний тяжело вздохнул: "Мне очень жаль за всех женщин, которым запрещено в этой жизни всё. Хотя наших женщин зачастую просто не интересуют попытки им понравиться. Им нужна всего лишь страсть на одну ночь. Я буду рад, если тебе понравиться моя обходительность".
- И всё? - С недоверием спросила Самира.
- Для меня всё.
- Но я не могу быть как все нормальные женщины и я совершенно безнадёжная кухарка. - Развела с отчаянием женщина.
- Меня почему то не заботят твои кулинарные таланты совершенно. Мне нравиться твоя дикая необузданность. Ты можешь подарить много нежности и тепла. Я просто уверен в этом. И меня никогда не пугало то, что произошло с тобой. Я, наверное, сейчас говорю сумасшедшие вещи, но ты произвела на меня впечатление до того, как я увидел твоё лицо, как ты появилась в чёрном покрывале. Это сложно объяснить. Что-то перевернулось у меня внутри.
Самира смотрела на него с широко открытыми глазами, как он выражая свои эмоции отчаянно жестикулировал и неожиданно потеряв равновесие повалился в воду. Женщина тут же бросилась ему на выручку, однако ситуация принимала уже плохой оборот, управляющий сначала пытался вынырнуть а потом пошёл на дно, которое оказалось не таким и мелким. Не долго думая Самира бросилась в воду и схватив за шею несчастного поплыла с ним к берегу.
Антоний лежал на краю у воды и долго кашлял, и задыхался. Пока наконец не пришёл в себя. Он только потом осознал, что женщина крепко держит его в объятиях от испугу, не переставая гладить его мокрые и длинные волосы.
- Если я не задохнулся под водой, то у меня есть все шансы задохнуться от твоих объятий, - Пролепетал он с улыбкой.
- Прости, я перепугалась за тебя. В воде ты совершенно безнадёжен.
- Но я же пытался произвести на тебя впечатление
- А потом утонуть?
- Это совершенно не входило в мои планы, клянусь. Это чистая случайность.
- Никаких случайностей впредь. Ты произвёл на меня впечатление. Завтра будешь производить опять. Мне это нравиться, только в воду мы больше не полезем. Пригласишь меня прогуляться садом. - Твёрдо произнесла женщина и поцеловала его мокрые волосы.
- Что это было? - Удивился Антоний.
- Я пыталась тебе понравиться, только не говори, что я сделала что-то не так. Я всегда всё делаю правильно, за исключением моей жизни в прошлом.
Yaz yağmuru düşer durur yüreğime bir küçük aşk yeter benim hasretime
Sende benim yağmurum ol damla damla gir gönlüme (Летний дождь идет моем сердце, мою тоску может утолить маленькая любовь. Ты стань моим дождем и пролейся в мое сердце капля за каплей) - Прошептала она ласково.
- Sevgi kutsaldır bitanem, bir sır gibi saklamalı ve korumalısın gereksiz sözlerden ve tereddütlerden. Sevgi bulunmaz değildir elbet, ama bulduğun her sevgi aradığın değildir bitanem...! ( Любовь священна, моя единственная, ее надо прятать, как тайну, от ненужных слов и сомнений. Конечно, любовь можно найти, но не каждая найденная любовь именно та, которую ты искала!) - Как видишь, поэзия мавров близка моему сердцу. Теперь я понимаю почему.
(Продолжение следует)