Последний алхимик

Сегодня около десяти часов утра многие жители Нойзэндфана, что в графстве Эксберг на границе с Тринарией, стали свидетелями яркого происшествия, случившегося неподалеку от рыночной площади. Шум и гвалт, исходивший оттуда, привлекал внимание разномастной публики, проходящей мимо: знатные напыщенные горожанки, строящие неодобрительные гримасы и презрительно фыркающие; запыхавшиеся от долгого пути дородные мужики, доставляющие болотную руду на рынок; неугомонные школяры, заливающиеся смехом и раззадоривающие остальную толпу; даже парочка хитрющих воров, собиравшихся стянуть кошельки у зазевавшихся прохожих — все они устремили взгляды на слегка покосившуюся от взрыва хибару с выбитыми окнами, через которые на улицу свободно проникал зелёный дым с резким едким запахом. Это был дом одного из двух местных алхимиков, имеющего дурную репутацию дилетанта и склочника, да к тому же, ещё и нечеловеческой расы, что дополняло и без того удручающую картину в глазах горожан.

Прошло ещё мгновение, и входная дверь дома резко отворилась с громким скрипом, тут же привлекая внимание любопытной толпы. На пороге дома оказалось существо около трёх футов ростом, от него несло потом и гарью — то был сам хозяин дома, который тяжело откашливался и старательно оттирал свою испачканную физиономию, предоставляя зевакам возможность как следует рассмотреть его. Его внешний вид выдавал в нём типичного молодого представителя гоблинской расы: была у него зелёная кожа, крючковатые пальцы, длинные оттопыренные уши, здоровенный нос и жёлтые глаза с чёрными зрачками вертикальной формы. Одет он был как обычный горожанин, но само состояние вещей оставляло желать лучшего: изношенный котарди серого цвета, шоссы из грубого льна, стоптанные пулены, да кожаный эскарсель, едва прикрывающий внушительные потёртости поясного ремня. Выделялась только одна лишь трость, которую гоблин плотно держал под мышкой. Она достигала длины не больше одного фута, была изготовлена из редкого эбенового дерева, искусно инкрустирована костью в виде странных изящных узоров, а оканчивалась янтарным набалдашником в форме головы ирбиса.

Когда гоблин оттёр свою рожу, то вскинул голову и оглядел всю собравшуюся толпу, которая вовсю потешалась над незадачливым алхимиком. Бросив презрительный взгляд и высокомерно задрав свой нос кверху, он взял трость в свою левую руку и двинулся вперёд, отмахиваясь от наседающей детворы, которая тыкала пальцами в его сторону и задорно подразнивала. Гоблин пробирался через толпу, бормоча себе под нос нечто нецензурное, не обращая ни на кого внимания, пока один из воров алчно не взглянул на его трость, за что тут же чуть не схлопотал ею по лбу. Он едва увернулся и шмякнулся наземь под хихиканье молодых школяров, стоявших совсем неподалёку. Алхимик ступил на рыночную площадь и, не сбавляя шага, прохаживался вдоль торговых рядов, бросая взгляд на многочисленные разнообразные товары. Когда он почти добрался до обратной стороны рынка, то увидел лавку с различными диковинными ингредиентами, которые были так ценны в его ремесле. На несколько секунд гоблин остановился и призадумался, но тут же взмахнул возле себя рукой, будто бы отгоняя прочь неудачную мысль, и двинулся на выход из рыночной площади. Пройдя через ворота, он прошёл почти до конца улицы и, развернувшись направо, упёрся в массивную деревянную дверь трактира, которую тут же отворил и зашёл внутрь.

Посетителей оказалось мало, что было только на руку гоблину, не собиравшемуся трепать языком при куче народа. Он прошёлся до барной стойки, сел за стул и в немом ожидании стал нервно барабанить пальцами, пока ему это не осточертело, и тогда он крикнул на весь трактир:
— Гизмо! Да где ты запропастился, ленивая задница?! — Гизмо тут же вылез из погреба и, растянувшись в ехидной улыбке, произнёс:
— А, Грабаряк, давно тебя не было, небось, уже прищучил старого хрыща?
— Наливай уже, — кисло ответил смущенный гоблин.

Затем поведал о том, что в результате неудачи его лаборатория практически уничтожена, и что он не выиграет пари, потому что не успеет создать эликсир Фауста раньше своего конкурента по алхимическому ремеслу — старого и уважаемого всеми человека по имени Эктор. Трактирщик вспомнил и рассказал Грабаряку о том, что в горах есть шайка разбойников под предводительством Ржавого, которая может помочь уладить это дело. Некоторое время гоблин задумчиво смотрел в пустой стакан, мысленно прикидывая, во сколько могут обойтись их услуги, затем встал со стула и решительно сказал: «Так я и поступлю». Потом он расплатился за выпивку и вышел из трактира.

Гоблин предполагал, где находится шайка, так как хорошо знал те горы. Когда-то он покинул их, сбежав из своего племени, для того, чтобы прибыть в человеческий город и стать великим алхимиком. После того, как он обнаружил лагерь и подошёл к нему, его тут же остановила пара разбойников. «Пустите, отребье, мне нужно поговорить с вашим главарём», — нетерпеливо сказал Грабаряк, за что получил крестовиной кинжала в висок и потерял сознание. Очнулся он в окружении ухмыляющейся толпы. Главарь шайки сидел на резном стуле, перебирая отобранные у алхимика деньги, а затем сурово произнёс:
— Ты зря явился сюда, гоблин - мы не пятнаем своё оружие кровью тебе подобных.
— Мы просто топим вас в бочке и сбрасываем с горы, — завершил кто-то сзади, хватая гоблина.

Алхимик сопротивлялся, но без толку. Скоро он оказался в бочке с прокисшим вином и каждый раз как он выныривал, его били по макушке дубинкой. Ещё несколько ударов и он бы осел на дне бочки, но в дело вмешался случай. «Эй, мужики, неподалеку идёт торговый караван из Тринарии, охраны мало», — заорал вбежавший в лагерь разведчик. Все с дружным рёвом начали собираться в путь, а главарь гаркнул: «Башка, кончай с ним!» Здоровяк закупорил бочку, и пинком ноги отправил её с обрыва. Дикая тряска и затяжное падение — вот и всё что запомнил незадачливый визитёр перед столкновением с землёй.

Стоило Грабаряку открыть глаза, как он испустил вздох удивления, потому что то место, в котором он оказался, было ему хорошо знакомым. Он находился глубоко под землёй, у себя дома, в своей постели, на которой он спал ещё ребёнком. Жёлтые глаза гоблина ярко светились в кромешной тьме, и он отлично всё видел, поэтому сразу же обратил внимание на седовласого гоблина-шамана, сидящего рядом на табурете.
— Отец, — ошарашенно выдал молодой гоблин.
— Опечален, мой сын, я, ведомы мне от духов пути твои все, — начал старик, — Давно покинул ты нас, трость ритуальную стащив мою, а теперь дома ты. Кабы бы не твои братья, тебя раненого нашедшие, сгинул бы, — продолжал он.

Алхимик молчал, он знал, что в разговоре с отцом лучше делать вид, что не слышишь его, и тогда он отвяжется. Но тут шаман сказал то, что привлекло его внимание:
— Терпения и трудолюбия не хватает тебе, но завершить начатое должен ты, ибо путь твой верен, так молвят духи.
— Нет у меня больше лаборатории, — сказал как отрезал Грабаряк. Тут пожилой гоблин улыбнулся и промолвил:
— Сохранили здесь твою странную комнату мы, — а в глазах его сына вновь засверкала надежда.

Весь день Грабаряк приводил в порядок свою старую лабораторию, в течение ещё двух дней он отыскал все необходимые ингредиенты. После чего приступил к изготовлению эликсира Фауста, способного однократно продлить жизнь на несколько лет. Целую неделю алхимик безуспешно бился в попытках создать эликсир, каждый раз он допускал всё новые и новые ошибки, из-за чего ему приходилось начинать заново. «Ну ничего, я ещё докажу на что способен, я выиграю это чёртово пари!» — в запале проговаривал гоблин. Он помешивал в котле варево тёмно-зелёного цвета, одновременно поглядывая за ретортой, что бы та не растрескалась при нагревании раствора, как это произошло в прошлый раз. Наконец, после недели напряжённого труда, алхимику удалось создать безупречный эликсир. Он попрощался со своим племенем и отправился в город.

Стоило Грабаряку прийти под окна особняка Эктора, как он поднял руку с готовым эликсиром, и закричал: «А ну спускайся, старый пердун, я выиграл пари!» Но как бы ни надрывался торжествующий алхимик, Эктор даже из окон не выглянул, вместо этого из дома выбежала молодая служанка с заплаканными глазами и молча вручила два письма. Гоблин открыл первое из них и приступил к чтению:

«Уважаемый Грабаряк, поздравляю вас с победой. Когда вы прочтёте это письмо, меня уже не будет в живых. Признаться, я не был откровенен с вами, когда заключал пари. Последние годы я жил лишь благодаря эликсиру Фауста, и недавно его действие прекратилось. За все годы у меня так и не появилось достойного ученика, но в вас, хоть вы и были моим конкурентом, я увидел немалый потенциал. Вы так похожи на меня в молодости. Раз уж вы смогли изготовить эликсир, то прошли мою проверку и достойны того, что бы стать последним алхимиком в этом городе, примите мой прощальный дар в качестве поощрения. Я знаю, пройдут годы, и вы превзойдёте меня. С наилучшими пожеланиями. Эктор».

Грабаряк тут же вскрыл второе письмо и увидел, что в нём лежит нотариальное завещание на его имя, ему полагался двухэтажный дом, являющийся одновременно алхимической лабораторией и лавкой. Молодой гоблин плюхнулся от избытка впечатлений на землю и удивлённо воскликнул: «Вот это поворот!»

Много лет спустя… Было тихое раннее утро. К местному кладбищу подъехала карета, расторопный кучер спрыгнул вниз и поспешил открыть дверь. Из кареты вышел пожилой гоблин с тростью в левой руке, одетый в роскошную алую мантию. Он проходил мимо многочисленных могил, пока не остановился у одной из них, уставив взгляд на белокаменное надгробие. Посетитель не произносил ни слова, некоторое время он пребывал в отрешённой задумчивости, будто бы вспоминая о чём-то, а затем достал небольшой флакон и вылил его содержимое прямо на могилу. Через несколько минут земля на том месте покрылась дивными пёстрыми цветами, источающими неповторимый волшебный аромат. Гоблин по-ребячески улыбнулся, довольный результатом, и, сделав прощальный кивок, пошёл обратно. Он знал, что ещё не раз вернётся сюда.