Певческий огонь. 11

Саная недоверчиво скосила глаза на рассказчика, но пульс сам собой участился. Вот она, величайшая тайна!

— Магия.

Девушка разочарованно выдохнула. Хотя ей не доводилось видеть магов — во всяком случае, при ней никто никогда не творил ничего подобного, — в Ольтероне достаточно подробно рассматривали это явление.

— Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому, — раздраженно бросила она. — Никакая магия не заставит человека божественно играть на лире или вывести из-под руки шедевр живописи.

— Я с тобой и не спорю. Только, будучи простым плотником в Южном Посту, я вообще довольно смутно представлял себе, что это такое. О том, что маги — не боги и не всесильны, я узнал позже... Но тогда я твердо решил, что победа в Дартене будет принадлежать мне, и отправился в единственное место, где обитают странного рода... личности.

Саная удивленно вскинула бровь. О том, что в королевстве могут предлагать свои услуги маги, она слышала впервые.

— Деревушка к северо-востоку от столицы. Почти под боком у Его Величества, — Шрумал хохотнул: король славился тем, что спуску магам не давал. — Всем известно, какая дурная слава окутывает это место.

— Не знала об этом, — то, что такой факт остался незамеченным, менестреля порядком раздосадовало. Она полагала, что, перебираясь с места на место, всегда будет в центре новостей.

— В Южном Посту многие знают об этом, — подивился в свою очередь тот. — Разговорчики, байки. Даже детишек пугают.

— И что, она действительно оказалась на месте, эта деревушка?

— Само собой, иначе бы я тут не сидел... В общем, заколотил я двери своей лавки, собрал остатки денег, прихватил парочку музыкальных инструментов и — вперед. Добирался долго и муторно, а времени оставалось меньше месяца. Денег хватило ровно на дорогу, так что чем расплачивался бы с магами, ума не приложу. С распростертыми объятиями меня там никто не ждал, да и обниматься я бы не полез: насмотрелся на разное, честно говоря. Добровольно опять не сунусь, — Шрумал поморщился. — Куда идти, у кого спрашивать? В основном все такие же, проездом, либо просто скрываются от плахи. Я даже пожалел, что туда заявился: никто ничего не говорит, смотрят, как на драконова сынка... Только меня в первый же вечер нашел он.

— Драконов сынок? — не поняла девушка.

— Нет. Тот маг, который согласился мне помочь. Он и объяснил, что с моими просьбами магия бессильна, но он может кое-что предложить. Объяснял мутно и длинно, я даже не пытался особо вникать. Просто — согласился. Тем более, что он не требовал платы... в обычном ее понимании.

— Что он сделал? — Саная затаила дыхание, отрешившись от всего и до рези в глазах всматриваясь в невозмутимое лицо Шрумала.

— Он предположил, что только семеро могли бы быть железно признаны на таком состязании. Семеро великих менестрелей, или как их там? Ну, те, про которых вы сложили легенды и теперь славите, как величайших песенников всех времен...

— Восемь, — механически поправила менестрель. — Теперь уже восемь.

Мужчина наморщил лоб, и собеседница пояснила:

— Ты — восьмой. После победы в Дартене тебя причислили к великим семерым. Да, впервые за последние три сотни лет, — она слабо улыбнулась, а виновник лишь фыркнул:

— И что, тоже гигантскую песнь сложили?

— Иначе никак.

— Хотел бы я посмотреть на того дурня, что взялся за это дело, — он громогласно расхохотался, отчего из ближайших кустов испуганно выпорхнула спавшая птица.

— Ну, так смотри, — слабо огрызнулась Саная. — Мне, как непосредственно присутствовавшей и видевшей, конклав Ольтерона и доверил это дело.

Дворняга резко смолк и примирительно поднял руку.

— Значит, теперь тебе придется ее перепосвятить.

— Это я уже сама как-нибудь решу, — губы девушки тронула слабая улыбка. — Но не переживай. Во-первых, я понимаю, что это — твоя тайна, и я не имею права о ней говорить. А во-вторых, песнь уже разослана по всем крупным библиотекам мира и сотни раз переписана: довольно проблематично что-то исправлять.

Мужчина удовлетворенно кивнул.

— Так что предложил тебе этот маг? И как его имя? — нетерпение сжигало Санаю изнутри.

— Ну, имя мне только совсем безмозглый дурак сказал бы...

«Чего и следовало ожидать», — промелькнула раздосадованная мысль в ее голове.

— А предложил... Он рассказал какую-то дребедень про то, что некоторые из этих ваших семерых после смерти не попали в Последнее пристанище и теперь скитаются между мирами или где там... Короче говоря, их заблудшие души и не на том, и не на этом свете. И он, этот маг, может поговорить с одним из них, чтобы подселить в мое тело.

Слушательница пораженно замерла. Про то, что заблудшие души могут возвращаться на грешную землю ходило много легенд, а, как известно, в каждой легенде есть доля были, но две души в одном теле...

Шрумал, казалось, не замечал ее замешательства и продолжал:

— Собственно, вот и весь секрет. Там, в Дартене, вы имели счастье слушать выступление одного из семерых великих. Но «война» прошла, я добился, чего хотел. Остальное, все эти ваши титулы и богатства, мне не нужно, да и совесть иметь надо. И — я исчез. А этот заблудший менестрель — остался. Он как-то не желал выметаться из моего тела.

— Вот оно, в чем дело, — протянула Саная. Ее сейчас даже совершенно не интересовало, кто именно из семерых обессмертил имя Монгреила Шрумала. — И он, конечно же, не просто так молча наблюдает? Между вами идет борьба?

Мужчина мрачно кивнул:

— И ты, и Гис, и Пальт, и Рикрад — все вы видели, как меня кидает из стороны в сторону. Эти четыре года гаденыш пытался жить так, как хочет он, только я уступать не намерен. Хотя иногда на уступки идти приходится. Например, именно поэтому я так и не вернулся больше в Южный Пост и стал выступать. Конечно, так, как умею я, а не сражая всех наповал песенным мастерством, но — помогает. А вот когда ему удается захватить контроль, я потом даже совершенно не помню, что он натворил... Но, что самое интересное, его останавливает выпивка. Когда я пьян, я принадлежу сам себе, — Дворняга вновь рассмеялся, выставив на обозрение два выбитых передних зуба.

— Да, мы это поняли, — между делом заметила девушка.

— Последнюю неделю, с тех пор, как ты увязалась с нами, этот заблудший малый совсем потерял покой. Будто ты на него как-то действуешь.

— И чего он хочет?

— Нового Дартена, видимо, — пожал плечами Арзек-Монгреил. — Только я что-то не хочу. Но твое появление напомнило о состязании, еще и Ольтерон близко — на пользу это не пошло... Вот и получилось, что получилось, — туманно намекнул он на произошедшее днем.

— И опять ты чувствуешь себя виноватым, — тяжело вздохнула менестрель, в голове у которой до конца так и не улеглась услышанная история. — Только не наделай глупостей в этот раз, ладно?

Ей стало невыносимо жаль его — простого плотника с двумя душами. С одной стороны — совершенно чуждый бродяжничеству Арзек, с другой — не знающий покоя великий Монгреил. А он сам, как избитая и выгнанная дворняга, мечется между ними.

Саная резко отдернула руку, которой хотела было коснуться загорелой и испещренной ветром щеки.

— И все-таки ты не прав, — она вновь слабо улыбнулась, глядя в потухшие глаза Дворняги. — Раз уж назвался, то ты и есть — Монгреил Шрумал, победитель «Дартенской войны», кто бы тобой в тот миг ни правил и чье бы имя ты ни носил. Для истории ты таким и останешься.

— История — это не та штука, которая помнит, что было на самом деле, — совсем устало проговорил он, уставившись в пляшущие языки пламени. — Она обрастает наростами, каждый кидает в нее свою горсть, и в итоге получается совсем иное...

— Возможно, — задумчиво согласилась Саная. — И все-таки — запомни мои слова. Ведь не ошиблась же я, выбрав для песни о тебе название «Певческий огонь»?

Она тихо рассмеялась и поймала недоумевающий взгляд.

— Там, в Дартене, ты горел. Теперь я вижу, что горел ты и до Дартена, и после. В тебе с самого начала были вспыхнувшие угли.

Девушка поднялась на ноги и, словно вспомнив о забытой каше, принялась торопливо обустраивать место ужина. Дворняга следил за ней тоскливым и задумчивым взглядом, но больше ни слова не проронил.

...Когда вернулся Гисальд, то уловил: что-то изменилось. Может быть, его сбил с толку запах подгоревшей каши, или вид растерянной — даже, скорее, потерянной — Санаи, или тактично ушедший в сторону Дворняга (от еды он тоже отказался), только парню отчего-то тоже стало будто бы легче.