01. Капеллан. Пролог (Из цикла "Занимательная Инквизиция")

♫ West One Music –Titans of War


Когда человек перестал дорожить своей душой, торгуя ею, как разменной монетой, демиург заменил человеку душу на монету, и человек вновь стал дорожить ею. Золотой блеск ценности завораживал, заставлял заботиться о себе, беречь, трястись над нею, потому что без души оказалось жить невозможным. И человек получил еще немного времени.


***


Капеллан открыл глаза. Тревожный вязкий сон вновь не давал выспаться. Снова и снова он видел обрывки каких-то видений, бурную полноводную реку, уносящую опаленные доски в сторону водопада; ему чудился крик воронья, запах тлеющей древесины; и каждый раз сон обрывался с появлением фигуры белокурого юноши с пестрящей черными пятнами холщовой повязкой на глазах.
Спустив ноги на прохладный бревенчатый пол кельи, инквизитор уставился в оконный проем, вырубленный в стене напротив, и думал, думал, думал.
Человек никогда не бывает готов к переменам, они валятся на голову не то что снежным комом, а ледяной глыбой, сбивая с ног, лишая уверенности. Не было так за историю человечества, чтобы люди предвидели грядущие изменения и оказались готовы к ним. Вернее, такие были и есть, но счесть их можно по пальцам на руках.
Провожая каждое свое действие невидящим взглядом, Капеллан собрался и покинул монастырскую крепость.

В питейном заведении было темно даже утром - грязные тряпки, которые трактирщик гордо звал "партьерлями", закрывали стекла. Их мыли так давно, что можно было и не закрывать, свет все равно не сумел бы проникнуть сквозь задубевший слой ветхой грязи. Заведение, как и положено, отличалось своими нравами и правилами, которые, правда, никто никогда не озвучивал, но всем они были известны по умолчанию. Первое и главное правило гласило: "Не входи, убьет", и только инквизиция, овладевшая пару веков назад дарами Арауш, могла свободно проложить себе путь туда, куда простому человеку путь заказан.
Капеллан толкнул дверь, из-за которой еще мгновение назад слышался хриплый мужской хохот, и окунулся в мертвую тишину, сдобренную букетом застоявшихся запахов. Пройдя от двери к одному из столов, сопровождаемый десятком удивленных взглядов, он остановился напротив двух мужчин и бросил на стол монетку. Темный каменный кругляк тяжело стукнулся о поверхность, прервав тишину, которая вслед за тем вновь обрушилась на присутствующих.
Мужчины переглянулись, вновь смерили инквизитора испытующим взглядом, после чего зашевелились. Сперва один, за ним второй, - они нехотя, оглядываясь, словно ожидая чего, выложили перед собой свои души. Две монеты неправильной формы, гнутые, потертые временем, оцарапанные, местами обожженные, но крепкие.
Давным-давно было положено начало подобной традиции - показать собеседнику душу перед серьезным разговором, подчеркнуть искренность намерений, открытость. Выложенная в ответ душа служила знаком согласия и принятия. Головорезы склонились над столом внимательно слушая слова инквизитора, все больше светлели их лица, все шире становились улыбки. Через полчаса трое покинули трактир, оседлали коней и выехали из города. Предстоял долгий путь.

- Путь в одну сторону, - сразу предупредил Капеллан, сев тогда за стол и подвинув свою гранитную монетку к середине. - Гора открылась минувшей ночью, мечта всякого - от отребья до царей. Одним вам туда не попасть, а мы знаем, как вы туда рветесь. Идите со мной, я готов вас провести.
Ответа не последовало, собеседники переглянулись в очередной раз, молча кивнули друг другу и вышли вон из помещения, прихватив со стола свои ценности.
И теперь, крепко стиснув поводья, все трое устремились на запад, к заветной Горе, в которой по одной легенде хранится несметное богатство, а по другой – ждет своего часа Ненависть во плоти. Сунься туда хоть с целой армией – не поможет, денно и нощно вокруг Горы несут вахту малые и большие когорты инквизиции, снаряженные для отражения любой опасности как извне, так и изнутри самой Горы. Внимательные ко всякого рода предсказаниям, чуткие провидцы-инквизиторы много лет назад посоветовали оградить Гору от посещений. Теперь внутрь мог попасть только облеченный святой властью человек.
Тревога не зря преследовала Капеллана всю прошлую ночь, день и вечер. К середине второго дня, когда солнце, перевалив полуденную отметку, двинулось на запад, все больше слепя путникам глаза, Капеллан внезапно вздрогнул. Повернувшись в седле, он бросил короткий взгляд на верно следовавших за ним головорезов. Хмурятся, повязали головы тряпьем, служившим в иное время повязками, скрывающими лицо во время разбоя, дышат, живы, все хорошо, успокаивал себя мысленно Капеллан, отвернувшись и бросив недовольный взгляд на палящее солнце. Город остался далеко позади, в одном дне пути, на таком же расстоянии оставалась и Гора, вокруг степь, редкие деревья и каменистая бурая почва с глинистыми прожилками, грубая, почти не живая.
Капеллан оглянулся вновь.
Тело одного разбойника странно завалилось в седле, чудом удерживаясь в стременах, второй уже лежал на земле. Инквизитор резко потянул поводья, осаживая лошадь, спешился и помчался к падающему из седла спутнику.- Не торопись, уже не нужно, - раздался над самым ухом чей-то вежливый голос. Капеллан замер, огляделся. В паре десятков шагов стоял мужчина, в его ладонях сверкнули монеты павших спутников Капеллана, затем исчезли, буквально растворились в воздухе.

– Славные души, - он расплылся в блаженной улыбке, глядя инквизитору в глаза. – Я таких со времен бытности Ростовщиком не вкушал.

– И как тебе? – Капеллан ответил на взгляд идентичной улыбкой, через миг превратившейся в расчетливый холодный оскал.

– Ты не огорчен их смертью? Я ожидал сцен, заламывания рук, - блаженное выражение на аристократичном лице сменилось отстраненным, полным презрительных ужимок.

– Они готовы были развязать гражданскую войну, это повлекло бы кровопролитие, смену власти, а после еще пару лет застоя, голода. В дальнейшем это привело бы чуме. Не мне рассказывать о том, как разворачивается Судьба, а Дювалль?

Аристократ пожевал губами, поджал их и разочарованно закатил глаза.- Я снова поторопился, да? Было бы куда веселее оставить их в живых, - он сложил руки на груди, покачивая головой, - Капеллан, предусмотрел, как твоим подопечным будет комфортнее закончить дни, а? А что же демиург? Он одобрит твою самоволку?

- А это уже не имеет значения, за все понесу ответственность, - инквизитор бросил взгляд на солнце. Почти четверть второго. Пора. – Ты как себя чувствуешь, не тошнит?
Дювалль снова покачал головой, медленно поднимая руку к груди, чувствуя, как кровь, движется по венам все медленнее. Голос Капеллана ворвался в засыпающее сознание с грохотом, будто вопль, и только одна мысль бешено пульсировала в остывающем мозге – когда он успел отравить поглощенные души?

– И не пытайся исчезнуть, бывший Ростовщик, до следующей реинкарнации, - негромко заключил инквизитор, опускаясь на колени рядом с упавшим Дюваллем и ладонью прикрывая ему глаза. Лет десять, а может, двадцать у нас теперь есть, думал он, глядя в лицо старого знакомого. Всякий раз их встреча оканчивалась неприятностью, и все сложнее было придумывать ухищрения, чтобы остановить одному другого. Только отчего же губы падшего Ростовщика изогнулись в улыбке?Последний вопрос остался без ответа. Капеллана от солнца в какой-то момент заслонила широкая тень. Подняв взгляд, инквизитор в ужасе распахнул глаза. Слишком рано, все же, слишком рано. Красивое мужское лицо, обрамленное длинными светлыми волосами, холщовая повязка на глазах, вся в черных пятнах, вблизи теперь Капеллан рассмотрел, что это засохшие пятна крови. Стремительный удар. Темнота.