Черно-белая радуга. Глава 15. Маркиз Тиллиланд

- Тревога! Химеры! – крик в мгновение ока облетел крепость, всех поставив на уши.

Защитники Вайура в спешке, позабыв про ночной отдых, занимали боевые позиции. Внезапные нападения летучих отрядов химер давно стали привычными. Всадники на крылатых тварях, обычно ночью, появлялись из ниоткуда, наносили удар и скрывались бесследно. Их даже не пытались преследовать – находившиеся в крепости носа не могли высунуть наружу, обложенные со всех сторон.

Странно, как еще крепость продержалась до самой осени.

Тонкий свист взрезал тишину ночи. Негромкий и долгий – он длился уже с минуту, тогда как тварям обыкновенно требовалось меньше двух десятков секунд, чтобы появиться над крепостными стенами. Это значит, что сегодня они не налегке.

Уже не раз бывало, что с проносящихся над стенами дриотонов буквально сваливались вооруженные дикари. И тогда защитникам приходилось туго. Не признающие никакого порядка дикие скотоводы рассыпались по крепости точно горох, пролезая в любую щель и всячески вредя воинам, вынужденным в это время отбивать наседающих на стены снаружи.

Этьен убрал короткий легкий меч в ножны. Привычно перехватил рукоять тяжелого палаша. Тяжкое, громоздкое, неудобное оружие, зато рубит славно – выкашивает по кругу все, что посмеет приблизиться.

А вот и гости дорогие.

Ящер вынырнул из темноты совсем близко, и Этьен бросился к нему, с усилием вскидывая меч. Дриотон мотнул головой, сталь скользнула по твердой чешуе морды, и оружие вырвалось из рук, едва не лишив хозяина еще и пальцев. Летающий монстр взмыл в небо. Слишком стремительный. Эх…

Подобрать палаш юноша не успел, и отбиваться от четверых свалившихся с дриотона кочевников пришлось спешно выхваченным коротким мечом. Таким всех разом не выкосишь. Он едва успевал отбивать удары. Двое из напавших на него безнаказанно скрылись в темноте, а он даже поделать с ними ничего не мог, занятый двумя другими!

Зря он полез на ящера. Все пытается взять реванш за неудачу над стенами Ильбих, да за свой страх, что на протяжении нескольких квадрионов после заставлял его сжиматься в комочек при звуке приближения дриотонов. Теперь вот расплачивается за собственную гордыню.

Неожиданный мощный удар свалил его с ног. Меч отлетел в сторону. Юноша увидел вскинутый над собой клинок и перекошенное яростью лицо врага, а через мгновение тот завалился мешком на каменные плиты, хрипя и заливая их кровью. Солдат, подоспеший к Этьену на выручку, пинком швырнул к нему отлетевший меч и кинулся к стене. Там кипело побоище – осаждавшие шли на приступ.

Юноша, вскочив на ноги, огляделся. Лезть в толчею у гребня стены не имело смысла – там без него не протолкнуться. Куда могли подеваться сбежавшие дикари? И в этот миг вновь засвистел воздух. Неужели… Да, дриотоны возвращались, и вновь с живым грузом. Куда же отлетел палаш? Вот он! Этьен кинулся к стене башни и едва успел подобрать оружие, когда с неба посыпался град камней. Юноша вжался в стену. Осколки булыжников разлетались во все стороны. Те, кого падающие камни не пришибли, попали под разлетающиеся острые обломки. Со всех сторон послышались вопли боли и гнева.

Этьен зашипел сквозь сжатые зубы – осколками ему повредило ногу и рассекло щеку. Еще легко отделался, - он зло усмехнулся. Наверняка это не все. И точно – из ночного мрака уже слышался знакомый свист. Юноша ухватил палаш крепче и приготовился встретить новый удар.

Больше он не пытался зацепить слишком быстро летящих ящеров. Его оружие косило тех, кто сыпался с их спин. Правда, эти враги тоже были слишком проворны. Они разбегались в разные стороны, так что вооруженный тяжелым палашом юноша за ними не поспевал. Чтобы избежать удара в спину, палаш пришлось бросить и вновь взяться за легкий меч.


*** ***

Казалось, эта ночь не закончится никогда. Крики и звон оружия, вой и злобное шипение вновь и вновь приносимых темнотой дриотонов, стоны и хрипы раненых и умирающих – все смешалось. Плиты, которыми были выложены переходы на стенах, стали скользкими от крови. Сколько доблестных воинов нынче рассталось с жизнью и отправилось в Звездный замок?

Должно быть, сам Лунный Дракон помогал сегодня своим нечестивым прислужникам. И, наверное, каждый из защитников Вайура этой ночью молил про себя: скорее бы она закончилась! С рассветом силы тьмы рассеются, потеряв свою разрушительную мощь.

Но когда засветлело небо запоздалым серым утром, каждый из сражавшихся понял: Лучеликий отвернулся от своих детей. И вечный мрак снизошел на них, хоть и посветлел небосклон. Ибо не рассеялись легионы тьмы, но сгустились еще больше.

Вайур возвышался на скале, окруженный глубоким наполненным речной водой рвом. Это делало его практически неприступным для осаждающих – и даже летающие всадники-химеры не могли перевесить чашу весов в пользу врага.

Но сейчас, глядя со стен, защитники видели возвышающиеся вокруг рва огромные фигуры. Издали или в темноте их можно было бы принять за осадные башни. Только это было кое-что пострашнее.

Отдаленно напоминающие привычных летучих ящеров монстры, такие же уродливые, только вместо ветвистых доспехов покрытые каменной коркой. Лишенные крыльев, но зато громадные – в десяток раз, наверное, превосходящие размером своих летающих собратьев. Они неподвижно замерли, словно каменные изваяния, и лишь глаза их – даже издали было видно – сверкают неумолимой жаждой крови.

Должно быть, в этот миг у каждого, глядевшего со стен, в голове зазвучал неслышный похоронный колокол. Крепости пришел конец. Они не выстоят. Сколько нападений они смогут теперь отбить? Может, одно-два, и то едва ли. Даже если бы меньше воинов пало нынче ночью, шансов у них было очень, очень мало.
Да, эти твари неповоротливы. Но им и не нужна маневренность. Они просто перейдут ров вброд и вылезут из воды под стенами. Их удары вполне способны разрушить крепостные укрепления. А с их спин и голов нападающие беспрепятственно могут попасть прямо наверх. Их нельзя даже облить кипящей смолой – она неспособна повредить тварям, закованным в толстую каменную броню. Обжигающие потоки только прибавят им резвости. Будь прокляты колдуны-химеры, подчинившие эти мерзкие порождения Лунного Дракона!

Гнев и отчаяние – вот что испытывали сейчас осажденные. Еще полгода назад они намеревались огнем и мечом пройти по землям диких кочевников. Но вместо этого им суждено было быть растоптанными самим.

Какие-то полгода изменили все.


*** ***

Крепость Вайур нынешней весной напоминала кулак, собирающий силы для решающего удара. Сильнейшие рыцари, цвет Ландана, стекались сюда по заснеженным дорогам с севера и востока. Непрерывный поток людской шел и шел в открытые днем и даже ночью ворота, и крепость гудела, точно растревоженный улей.

Мало кто в неспокойные весенние квадрионы придавал значение тому, что снег, лежащий на южном ответвлении Западного Горного Тракта, таял, так и оставшись нетронутым. Слишком уж будоражил умы грядущий поход.

Вайур, западный рубеж королевства, был наконечником того копья, что должно было нанести сокрушительный удар по западным землям, поразив дикую нечисть в самое сердце. Как только стает снег…

Едва лишь вздувшиеся от половодья горные реки вернулись в свои русла, из западных ворот Вайура потекла ощетинившаяся копьями и мечами, раскачивающая стягами и плюмажами, закованная в железо река.

Этьен был самым молодым в сопровождающей маркиза Тиллиланда свите. О, как будоражило осознание того, что он – на переднем рубеже, на самом острие карающего копья!

Знал ли он, мог ли предполагать, что копью этому не суждено достигнуть цели. К концу первого квадриона пути впереди замаячили шатры крупного стойбища кочевников. Первые враги! Радость заполнила сердца в предвкушении первого сражения. Больше всего боялись, что, завидев раскинувшийся совсем близко лагерь лангобардов, кочевники под покровом ночи сбегут. Долго тогда придется гоняться за ними по горам.

Чего никто не мог ждать – так это того, что они нападут первыми. В предрассветный час подобравшиеся за ночь дикари нанесли удар. Следует отдать лангобардам должное – их застали врасплох, но им быстро удалось восстановить порядок и первое нападение они отбили почти без потерь. Но потом было второе, и третье… Воины кочевников шли и шли бесконечной чередой, убитых и раненых сменяли свежие, полные сил бойцы. И ланданские рыцари, израненные, вымотанные, принуждены были отбивать новые и новые удары. Этьен не знал, благодаря какому чуду остался жив.

Почти все рыцари в свите Тиллиланда пали. Самого маркиза, израненного, вытащили из боя Этьен и верный Чиналанд. Останки разгромленной армии лангобардов отползали назад, каждую ночь отбивая удары отрядов кочевников и теряя людей. Маркиз, находившийся в беспамятстве, умер на второй день.

Этьену удалось довезти тело до крепости Вайур, где прах его сюзерена и упокоился под плитами часовни, вместе с немногими воинами, тела которых так же сумели доставить в крепость их преданные друзья или оруженосцы. Там же нашел последний покой Чиналанд, погибший в конце лета, во время осады.

Сердце Тиллиланда изъяли и забальзамировали, и теперь оно, в заветной шкатулке, с которой Этьен не расставался, ждало часа, когда его доставят в родовой замок, чтобы там упокоиться навеки.

Шкатулка эта была единственным, что Этьен увозил с собой из Вайура, который защитники оставляли на милость победителей. Судя по всему, кочевники хотели заполучить целую крепость, а не ее руины, потому их вожак предложил защитникам уйти без боя. Взамен им оставляли жизнь…

Горечь переполняла сердце юноши, когда он покидал крепость в толпе таких же, пеших и безоружных, воинов под насмешки и глумливые выкрики дикарей. Им позволили даже взять с собой провизию на несколько дней пути – но и оружие, и коней по условиям сдачи они должны были оставить.

Он покидал крепость, которую полгода защищал, точно это был его родной дом, где оставлял прах своего сюзерена, и ничего не мог изменить.