Блог портала New Author

03. Город-на-реке. Первые встречи

Аватар пользователя Курсай Дмитрий
Рейтинг:
2

Глава 3. Первые встречи

Любопытство не порок...

Древняя пословица.

...а наказание.

Жители Города-на-реке


В Город-на-реке пришла весна. Она срывалась звонкой капелью с крыш домов, задувала тёплым ветерком в укромные уголки, лопалась молодыми почками яблонь, каштанов и рябин. Звенела ручьями талого снега, чернела свежей, отдохнувшей землёй, обещавшей в этом году невиданный урожай, блестела умытыми, помолодевшими улицами и домами. Птичье разноголосье воробьёв, синиц и ласточек, молодые жеребята, телята, щенки и котята, чистое голубое небо – все приветствовало весну и радовалось ей.
Осталась позади ледяная зима с вьюгами, морозами и туманами. Ушли в прошлое десятки и сотни погибших от холода, замерзших на улицах и просто не сумевших выжить в те суровые дни. Однако человек устроен так, что быстро забывает всё плохое. Да и повседневные заботы у большинства отнимают много времени. Мертвых – отпели, тех, кого смогли найти – похоронили. Жизнь быстро вернулась в накатанную колею. Кузни приводили в порядок сельскохозяйственный инвентарь, работали пекарни, мясницкие и молочные заводики, скрежетали лесопилки, голосили домашние птицы. Люди понемногу вспоминали, что Город – не единственное место в мире, где они есть.
По тавернам, гостиницам и постоялым дворам, набирая людей в создаваемые караваны, ходили купцы и приказчики. Много товара скопилось за зиму на городских складах, и все спешили поскорее от него избавиться, понимая, что скоро он упадет в цене.
Лёд на Никсе тронулся. Большие и малые льдины величаво проплывали мимо пристаней и доков Портового района, обещая скорое судоходство множеству кораблей, лежавших на берегу и стоявших в небольших бухтах, коими Никс изобиловал в этом месте. То и дело слышался визг пил, грохот молотов и крепкий говорок моряков, приводивших в порядок свои ладьи, кнорры, галеры, небольшие пароходики и лодки всех форм и размеров.
В Академии магов штатный прорицатель оповестил город о том, что весь лёд сойдет в воду через неделю-другую, и морячки старались изо всех сил. В леса потянулись люди с топорами и волокушами. На речном берегу задымились костры с сосновой смолой. Заработали с утроенной силой лесопилки. Неделя-другая – это очень мало.
Постепенно оживала торговля. Булочные лавки, молочные магазины, даже три трактира с невероятно острой восточной кухней – всё оживилось, заработало, забегало десятками половых, служанок, поварят и вышибал. По улицам ходили разносчики свежей сдобы; торговцы свежеподмороженной после долгой зимы, но не утратившей своего вкуса зелени во весь голос расхваливали товар (и откуда откопали?), при этом злобно косясь в сторону торговцев консервированными овощами и фруктами.
Из окна старого дома, стоявшего под развесистым каштаном возле городской стены, было прекрасно видно, как один из «консервантов» вякнул что-то про криворукость «зеленщика». Тот в долгу не остался и душевно, с характерным восточным акцентом, прошёлся по способам появления на свет этого сына шакала и кактуса, исключительно по недоразумению Всеединого именуемого «торговцем консервами». Завязалась драка. Вокруг начала собираться толпа.
Среди людей нет-нет да и проглядывали острые уши эльфов. Неуёмное любопытство Лесных Детей служило достойным конкурентом жажде зрелищ царя природы. Небольшие эльфийские общины были разбросаны по многим городам империи, и Город-на-реке не был исключением.
Когда Всеединый создал этот мир, людям досталась хитрость и плодовитость; гномам (или, как говорят на юге – дварфам) – мастерство и мудрость; лесной, водной, степной, пустынной и горной нечисти – изворотливость, коварство, неуёмная жажда жизни; эльфам – любовь к природе и великолепное деловое чутьё. Именно поэтому первый банк в империи был открыт эльфами, а к сегодняшнему дню весь континент за исключением самых глухих уголков покрывала сеть банков, торговых контор, меняльных лавок, магазинов и иже с ними, созданная предприимчивыми Детьми Лесными.
И сейчас шустрые остроухие то и дело принимали ставки. Причём ставки были совершенно разными – от времени появления патрулей и до количества оскорблений и повреждений, которые многоуважаемые торговцы зеленью и консервами уже наносили друг другу, сцепившись в тесный клубок на грязной площади. Лоток с зеленью и сумка с консервами благополучно пылились в сторонке.
Ветки старого каштана прогнулись под тяжестью юного представителя племени хитрых, спускавшегося со своего наблюдательного поста. Тёмно-рыжие волосы, простая, но удобная одежда, тёмно-зелёные глаза с хитринкой да невеликий рост – всё, что можно было сказать о молодом человеке. Портрет завершала небольшая парусиновая сумка на боку да имя, на которое откликался наш герой в течение всей своей жизни, – Кьян.
Прошёл месяц с тех пор, как Кьян повстречал Дайну. За это время многое изменилось в его жизни. Он начал учиться основам кузнечного дела, нашёл знакомого из Трущоб для того, чтобы обучаться грамоте, да что там! И с самой тётушкой Марфой он тоже встретился.
Мало кто знал, как тяжело дался им этот разговор – ведь Кьян был одним из самых любимых жителей приюта, а Марфа была для него почти что матерью. И как ни допытывалась Дайна, она не смогла узнать даже предмета беседы, что уж говорить о подробностях. Кьян отшучивался либо менял тему разговора. Однако часто можно было заметить, как временами на лбу юноши появляется хмурая складка, как будто тяжёлая мысль терзает его.
Однако, несмотря ни на что, Кьян был доволен. Ведь у него впервые за долгое время появилась семья. Когда девушка предложила переночевать ему в кузнице, принадлежащей её отцу, мальчик поначалу испугался. Но в тот звонкий от холода зимний вечер ему некуда было идти, а потому, скрепя сердце, он согласился. И впоследствии не пожалел об этом.
Когда утром Гведдри спустился в кузню, его ожидал сюрприз. Он спал в углу на кожаном фартуке, брошенном на ворох кожаных же перчаток и обрезков. Сюрприз имел крайне измождённый и голодный даже во сне вид. Потрёпанного вида валенки и пальто лежали рядом.
Говорят, кузнецы – народ спокойный и сдержанный, их трудно удивить. Однако вбежавшая следом за отцом Дайна смогла наблюдать редкую картину: Террадок-старший со слегка приподнятыми бровями и лёгкой улыбкой накрыл мальчика его пальто и тихонько отошёл. Увидев в дверях слегка оторопевшую Дайну, он приложил палец к губам, покачал головой и показал на выход из кузни.
– Честно говоря, я думала, что ты не позволишь ему остаться, – задумчиво сказала девушка, когда они отошли к колодцу, стоявшему недалеко от входа во двор.
– А я и не позволю, – спокойно заметил отец. Не обращая внимания на сердито взметнувшиеся брови дочери, он уточнил:
– Пока не позволю. Тебе не следует забывать о том, что сейчас не самая лучшая зима в нашей жизни. Ещё одного рта мы можем не выдержать. Впрочем, – тут Гведдри улыбнулся, – если он сможет мне помочь при выполнении некоторых заказов, то пусть остаётся. Но не более чем до начала весны. А теперь, юная леди, извольте рассказать мне всё!
Прошла неделя. Кьян старался как проклятый. Он рано вставал, убирал кузницу и разжигал горн. Затем завтракал с Дайной и её отцом, потом бежал во двор – расчищать от накопившегося снега. После – натаскать ледяной воды из колодца в кузницу и в дом, не забыть смазать цепи речного привода на большой молот, и можно отдохнуть. К вечеру многое придётся повторить.
Несмотря ни на что, Кьяну пришлось по душе находиться здесь. Его кормили, у него была своя работа, к тому же ему нравилось наблюдать за тем, как работает Гведдри. А уж когда Дайна становилась к наковальне – в основном для помощи отцу – то Крысу было не выгнать из кузницы ни под каким предлогом.
Однажды вечером он тащил очередное ведро с водой. Днём ударил особенно крепкий мороз, поэтому Кьян здорово устал, прежде чем разбил лёд в колодце. Руки гудели как орга́н Храма всех религий на Новый год и отдавались болью во всё остальное тело. Именно поэтому он не заметил, что снег на тропинке от колодца к дому и кузнице покрылся наледью. Шаг, другой, ведро опасно перевешивает направо, но Крыса справится, он же сильный, он от Малума убежал, и это клятое ведро он тоже донесёт! Но у его тела было другое мнение на этот счёт.
Правая нога становится на подмёрзший наст, левая в замахе на следующий шаг – и Кьян теряет равновесие, взмахивает свободной левой рукой в тщетной попытке сохранить равновесие, а затем с грохотом падает на спину. Как результат – вывих левой кисти, ушиб головы и водопад ледяной воды на всё тело.
Именно поэтому вместо крика о помощи из горла вырывается невнятное хриплое бульканье, сквозь которое с трудом можно разобрать:
– Помогите…
Последним, что увидел и услышал Крыса в этот день, стало встревоженное лицо Дайны, склонившейся над ним, и её голос, зовущий кого-то. Затем Кьян впервые в жизни потерял сознание.
Так хорошо Кьян себя ещё никогда не чувствовал. Казалось, он плывёт в тёплом пуховом море без проблем и забот. Но смутное беспокойство всё же терзало его. Его зовут по имени? Братишка? Да не, бред какой-то. У него нет сестры. И мамы, и папы тоже… Кьян вынырнул из пухового моря и открыл глаза.
Комната. Свечи. Вечер. Ветка дерева за окном покрылась почками. От этого длинного предложения у Кьяна тут же разболелась голова. Он медленно перевёл взгляд на себя и обнаружил, что лежит в просторной кровати, укрытый тёплым одеялом. Голова и левая рука оказались перебинтованными. Справа от кровати стоит кресло. В нём – кто-то, на улице темно, света из окна не хватает, а свечи не помогают разобрать, кто там находится.
Кьян медленно поднял руку, попытался дотянуться до кресла и тут же задел стакан с водой, который находился на столике между кроватью и креслом. Стакан звякнул и разлил воду. От этого звука человек в кресле вздрогнул, потянулся и перед изумлённым Кьяном предстала сонная Дайна.
– А? Что? Сейчас поменяю, па, ещё пара минуточек… – Дайна заразительно потянулась и стала устраиваться в кресле поудобнее. Кьян с открытым ртом следил за этими манипуляциями.
– Дайна?! – воскликнул он, впрочем, тут же поморщившись от неожиданной боли в голове. – Что ты тут делаешь?
– Кто… Кьян? Кьянти! Ты очнулся! – радостно воскликнула Дайна. – Пап, иди скорей сюда, Кьянти очнулся!
Мальчик только скривился от шума, всё же голова у него не совсем прошла. Внезапно он вспомнил ещё кое-что. Хмурясь от накатывающей волнами боли, он откинул одеяло и попытался слезть с кровати, но Дайна ему этого не дала. Перехватив слабо сопротивляющегося мальчика, она уложила его обратно в постель и укрыла одеялом так, что на свободе осталась только голова с рыжей шевелюрой и сердито поблёскивающими глазами.
– Дайна, ты не понимаешь, – пробормотал он. – Мне надо работать, очень надо.
– Кто сказал тебе такую глупость? – удивилась девушка. – Ты никуда не пойдёшь до тех пор, пока не выздоровеешь окончательно. Между прочим, ты пролежал в постели две недели, а отцу пришлось вызывать лекаря из Храма всех религий, чтобы тот вылечил тебя от простуды. Кстати, Кьян, а ты не знаешь случаем, что такое «ангина», «воспаление лёгких» и «небольшое сотрясение мозга»?
– Постой, постой… Ты хочешь сказать, что вы потратились на моё лечение?
– Ну да. Это нормально – мы же не хотели, чтобы ты умер. Кстати, всё это время ты провалялся на моей кровати.
– Что? – Кьян почувствовал, что краснеет. – А ты где ночевала?
– Внизу, – пожала плечами девушка. – На первом этаже есть небольшая гостиная, там и ночевала.
– Ничего себе… Я благодарен вам за это, но мне всё равно нужно работать, – и Кьян снова полез с кровати на пол.
– А ну уймись! – прикрикнула Дайна. – Что за навязчивая идея? Тебе ещё восстанавливаться дня три, не меньше!
– Не могу! – огрызнулся мальчишка. – Если я не буду работать, то вы меня вышвырнете на улицу!
– Что?! Да кто сказал тебе такую глупость? Совсем мозги отшибло, баран неблагодарный?
– Кто, кто… Так Гведдри и сказал, когда меня впервые увидел. Укрыл шубой своей и ушёл, а на выходе из кузницы сказал, что весной он меня выгонит. Я не хочу снова бродяжничать, слышишь, не хочу! – всё больше распаляясь, кричал Кьян, не обращая внимания на усиливающуюся боль в голове. – Я буду делать всё, что угодно, только не выбрасывайте меня на улицу! Пожалуйста! Пожалуйста…
Кьян уже стоял, держась за спинку кровати. Но на последнем пассаже у него словно кончился воздух и он, покачнувшись, начал заваливаться обратно на кровать.
Дайна молча смотрела на него. Потом внезапно хихикнула и сказала:
– Знаешь, а моя ночная рубашка тебе очень идёт. Ты в ней такой воздушный, такой забавный!
– Не хочу снова на улицу, не надо…
– Успокойся, Кьянти, никто тебя не выбросит. Всё в порядке.
– Почему?
– Потому что я за тебя поручился перед Всеединым, – раздался от двери голос, и в спальню зашёл Гведдри Террадок. – Ты мне приглянулся уже тогда, а я всегда хотел иметь сына чуть больше, чем дочь.
– Папа! – вскинулась девушка. – Ты мне об этом не говорил!
– Ну, должны быть и у меня какие-нибудь тайны? – улыбнулся кузнец. Затем подошел к Кьяну и сказал:
– Ты не против того, чтобы я тебя усыновил, а Дайна стала тебе названой сестрой?
– Вы… Я… Конечно же за! – выдохнул Кьян.
– Отлично. Тогда, как поправишься, мы с тобой сходим в Храм и в ратушу, подпишем необходимые документы. Выздоравливай, гм, сынок, – и Террадок-старший вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
Через два дня Кьян смог ходить без постоянной боли, отдающей в голову, и тогда же они втроём сходили в Храм всех религий, а после отстояли очередь в один из кабинетов городской ратуши. Результатом стала типовая грамотка из красиво выделанного пергамента, на которой было прописано, что «сим удостоверяется принятие в семью отказ от прав принятие наследства смерть рождение принятие прав ненужное зачеркнуть Террадок юноши девушки мужчины женщины другое ненужное зачеркнуть за прозвищем Кьян Крыса без места по месту жительства ненужное зачеркнуть, теперь проживающего по адресу ул. Южная кузнечная, д. 20 под именем Кьянти Террадок. Заверено печатью «Перед ликом богов» в Храме всех религий младшим послушником Всеединого. Заверено печатью «Для документов №3» в секретарём городского магистрата».
Так Кьян Крыса, уличный мальчишка из приюта Марфы, незаявленный участник Грязных боёв, стал Кьянти Террадоком, приёмным сыном кузнеца из Города-на-реке Гведдри Террадока из рода потомственных кузнецов.
Юный Террадок улыбнулся своим воспоминаниям и продолжил спускаться с дерева. Его целью была сумка с консервами, о которой все благополучно забыли. Конечно, Кьян не собирался опускаться до вульгарного воровства. Но навыки, полученные в приюте, забывать не хотелось, а потому его целью было стянуть сумку из-под ног запрудившего площадь люда и повесить её на ограду дома, во дворе которого рос так удачно подвернувшийся каштан. Ну, может быть, стянуть попутно парочку-другую банок консервов – торговец не обеднеет, не правда ли? Однако с самого начала всё пошло не так.
Вначале одна из нижних веток дерева не вынесла тяжёлой судьбы, представленной молодым человеком на ней, и, произнеся печальное: «Крээк!», с треском и грохотом упала вниз. Причём грохот производил по большей части Кьян, задевая всеми выступающими частями тела оставшиеся ветки (целых две! И каждая прочнее стали, ох-ох) и падая на утоптанную землю.
Кое-как разогнувшись после неудачного приземления и помянув сквозь зубы всех Тёмных богов и Разрушителя особенно, чтоб им всем икалось в посмертии, мальчик увидел идиллическую картину: обоих торговцев держали под локотки доблестные стражи порядка Города-на-реке. Лоток с зеленью и сумка с консервами стояли рядом, а неизвестно откуда появившийся писец нудным голосом задавал уточняющие вопросы и правил показания свидетелей на тонком листе пергамента. На куртке писца блестела медная бляха, изображавшая скрещённые на фоне герба Города алебарду и протазан – знак городской стражи.
«Приписан, значит, – мысленно поморщился Кьянти. – Опять гильдия купцов напортачила с таможенными декларациями. Будут облавы». Мальчик вздохнул.
Купцы в Городе-на-реке давно были объединены в Купеческую гильдию. Причём инициатором её создания был дед нынешнего бургомистра, которому вольные торговые люди были как кость в горле. Так как в законе империи от 967 г. от заключения Мира за номером 1529 были прописаны небольшие, порядка нескольких процентов, налоги от продажи товаров именно для вольных купеческих объединений, то можно представить, какие гигантские суммы денег проплывали мимо алчущего рта городского бюджета всё время. Однако предприимчивый дед, а в то время – и вообще молодой и хитрый бургомистр, нашёл-таки способ пополнить свой городской бюджет.
Используя закон от 996 г. от заключения Мира за номером 1617 «О предоставлении пограничным городам статуса городов-героев в случае успешного противодействия превосходящим силам противника», бургомистр запретил появление в Городе-на-реке вольнонаёмных купцов, но разрешил практически бесплатно, за какие-то жалкие пятнадцать процентов от месячной выручки состоять в тут же созданной Гильдии купцов Города-на-реке. На резонное замечание торговцев о том, что Город хоть и приграничный, но не подвергался длительным осадам уже лет пятьсот, бургомистр скромно предложил делегации, посетившей его рабочий кабинет в ратуше, размяться на свежем воздухе и совершить вояж к Юго-Восточным воротам, а затем подняться на городскую стену.
Поуворачивавшись от стрел, дротиков и прочей летающей дальнобойной пакости, купцы хором (но тихо) возмутились. На что бургомистр с милейшей улыбкой сообщил, что коварные наймиты северных племён неожиданно подошли к Городу и осадили его. Коварные наймиты, среди которых мелькали знакомые физиономии стражи, облачённой почему-то в совершенно немыслимые лохмотья, грозно завопили в ответ.
Когда предводитель делегации купцов сквозь зубы сообщил, что не намерен принимать участие в этом фарсе, бургомистр лишь печально вздохнул и посмотрел на небо. Небо было затянуто облаками. Начинался лёгкий дождь. А всю делегацию на стене окружила городская стража. На этот раз, ради разнообразия, в своей законной форме.
Никто не успел даже вякнуть. Бургомистр ещё раз посмотрел на небо (эх, хорошая погода, однако!) и, обведя собрание глазами, скучно сообщил:
– Господа, как вы уже догадались, нас предали. Осада идет изнутри и снаружи. Даже городская стража (тут бургомистр промокнул глаза кружевным батистовым платочком), даже она на стороне северных наймитов. И, господа, вы представляете, они выдвигают совершенно дикие условия! Мол, стоит признать месячную осаду! А ещё и выкуп требуют! Каковы наглецы, а? – и бургомистр шумно высморкался.
– Я отказываюсь участвовать в этой трагикомедии, – процедил предводитель делегации. – И если Вы сей же час не прикажете нас освободить, то даю слово, что использую всё своё влияние…
– Вы? Даёте слово?! – перебил его бургомистр. – Вы сейчас не в том положении, чтобы разбрасываться своим словом! Давайте я Вам кое-что объясню. Городу нужна купеческая гильдия. И она будет создана! Просто в одном случае её члены сохранят все свои привилегии за вычетом малой доли в городскую казну, а в другом эти же самые члены будут гнить в тюрьме, а на их имущество будет наложен арест, после чего всё равно будет создана гильдия, но из других, понятливых людей! Вы улавливаете мою мысль? Вам не слишком сложно воспринимать мои слова? Может, вам помочь?
– Да. Я, то есть мы всё поняли, – медленно произнес предводитель делегации. – Мы вступим в гильдию. Но просто так мы этого не оставим…
– Посмотрим, посмотрим, – отмахнулся бургомистр. – Проводите достойных гильдейцев в мой кабинет. Мы только начали, – и, ни к кому не обращаясь, пробормотал:
– Всё-таки погода сегодня необыкновенная. В воздухе носится запах денег. Больших денег, – усмехнувшись, он последовал в магистрат, ковать городской бюджет.
Впоследствии было создано подотчётное Купеческой гильдии Объединение грамотности, которое стало исправно поставлять различных писарей и учётчиков во многие структуры города, в том числе и в городскую стражу – на договорной основе. Разумеется, у внутренней охраны были и свои штатные бумагомаратели, однако их всегда не хватало. В основном, это были сержанты и капитаны стражи, которые владели навыками чистописания.
Поскольку услуги Объединения стоили недёшево, стража редко могла позволить себе подобное. Однако в случае какого-либо достаточно серьёзного правонарушения со стороны члена Гильдии купцов магистрат накладывал штрафные санкции на всю Гильдию. Одной из них было прямое указание об использовании услуг писарей безвозмездно в течение определённого срока, коий устанавливался опять-таки магистратом. Таким назначенцам выдавали особый значок – медную бляху стражника, временно приравнивающую мастеров пера к представителям внутренних дел.
Обычно после появления таких людей следовали неожиданные для большинства ревизии складов, проверки документов и прочая, и прочая. Выявленных ослушников судили на главной площади Города и, в зависимости от тяжести вины, налагали штраф либо помещали в тюрьму.
Поскольку каждое мероприятие подробно освещали городские герольды, перечисляя список нарушений и последующих наказаний, то практически каждый житель Города-на-реке знал, что именно означает появление бездоспешных людей с письменными принадлежностями и значком стражи на правой стороне груди. Как верно заметил Кьянти, облавы и проверки в скором времени накроют честных и не очень купцов и менял.
Дождавшись, пока толпа разойдётся и ритм жизни на торговой площади войдёт в свою колею, Кьян собрался пересечь площадь, но его взгляд наткнулся на капитана стражи. Он стоял на противоположном краю уложенного брусчаткой пространства, и, казалось, кого-то ждал, внимательно осматривая проходящих мимо людей. Кьян узнал этого человека. Малум! Так он ещё и стражник! О боги, чем вам не угодил скромный мальчишка, что сегодня на его долю выпало столько испытаний, а?
Конечно, глупо ожидать от Малума сантиментов при наборе юного пополнения, но его грубость при общении с ним и особенно с тётушкой накладывалась на неприязнь мальчика к страже как к досадному недоразумению природы. Свою роль играла и жгучая, до рези в глазах ненависть конкретно к этому жестокому шуту в доспехах. Что делать? Если бы на площади никого не было!
Кьян вздохнул. Даже тогда шансы были бы не равны. Полный доспех городской стражи и алебарда против ловкости и пары камней – нет, такой расклад мальчишку не устраивал полностью, поэтому он решил отступить, благо что этот бастард пока не заметил его в толпе.
Кьян решил исследовать дом, который находился за старым каштаном. Про него среди городской детворы ходили самые разные слухи. И ведьмы там живут, и мертвецы по ночам на луну воют, и зелёный туман выползает изо всех щелей дома в ночь, когда Луна пропадает с небес… Множество различных, леденящих кровь и будоражащих душу историй ходило про этот дом.
Старые половицы скрипели под осторожным шагом молодого исследователя. Большинство окон было заколочено. Из коридора, в котором оказался мальчик, открывались три двери. Две из них заросли паутиной и выглядели так, словно их открывали в последний раз незадолго до заключения Мира, зато третья выглядела более обжитой. И она была приоткрытой ровно настолько, чтобы любопытный исследователь мог заметить тонкую полоску света да почувствовать лёгкий запах… ванили?

Кьянти недоумённо нахмурился. Сделал шаг, ещё один. Заглянул в дверной проём, готовый увидеть всё что угодно – от Тёмных богов всем скопом танцующих джигу на поверженном гноме до второго пришествия Всеединого, карающего людей за грехи, совершённые в этом доме, но за дверью оказалась достаточно обыкновенная жилая комната. Кровать, небольшой камин, круглый столик, пара подушек, стул да окно на старый каштан – вот и всё, что увидел молодой человек.
Молодой человек задумался, пытаясь найти подвох. Не нашёл. Сделал ещё шаг и оказался внутри уютной и довольно приятной комнаты. Весь её вид говорил о том, что здесь…
– Руки за спину! Шаг вперёд! Замри! – и Кьян послушно остановился, ощущая между лопаток холод острия булатного кинжала.

Рейтинг:
2
СИРена в пт, 10/04/2015 - 10:56
Аватар пользователя СИРена

Хорошее, хоть и долгожданное продолжение.

__________________________________

События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".

Курсай Дмитрий в пт, 10/04/2015 - 16:10
Аватар пользователя Курсай Дмитрий

Благодарю (:

__________________________________

"Имей мужество использовать свой разум" ©