Я больше не боюсь (часть 02)

И вот я почти беззаботно сижу на лавочке в беседке и подставляю лицо лучам первого весеннего солнышка. Ко мне, зная моё любимое пристанище, подходит симпатичная голубоглазая девочка с парой смешных косичек в красной курточке и модных джинсах. Я этого не вижу, я сижу, закрыв глаза и не двигаясь. Я слышу, как хрустит снег под её ногами, я скорее чувствую её. Это Оля. Это единственный мой друг, который не стал шарахаться от меня как от чумного после произошедших в моей жизни изменений.
Раньше у меня был лучший друг Стёпка, но после того как я рассказал ему, что я стал видеть, он стал на меня не адекватно реагировать, престал разговаривать, делал вид, что не слышит и не замечает меня, а потом и вовсе стал шарахаться от меня. Он предпочёл гордое одиночество дружбе с сумасшедшим. Видя это, остальные ребята не могли понять, что такое могло между нами произошло. Но это не важно. Это всё равно. Не всё равно - это потеря Стёпки.
Наш класс, как всё общество, делится на слои: высший – элита и лидеры, средний – основная масса и низший – лузеры и слабаки. Мы со Стёпкой относимся к низшему слою, но раньше мы были вместе и поэтому сильнее, с нами просто не общались, а теперь Степана стали донимать, зажимать в тёмных углах, портить его вещи в его отсутствие в классе. Ко мне не лезут, потому что я – шизик. А может, потому что я их не боюсь. Это всё не важно. Важно, это Стёпка.
- Привет!
Она нерешительно застыла на пороге беседки, как бы спрашивая можно ли войти, положа руку на одну из опор, держащих крышу. Я уже открыл глаза и увидел как от её ладони по дереву опоры расходятся волны, пробираясь вверх к крыше и вниз к перилам, опоясывавшим беседку и служащей спинкой для сидящих. Волны всё распространялись, и я сел прямо, оторвав спину от перил.
- Здравствуй, Оля. – Я улыбнулся ей. Её косички, забавно танцевали, изображая рассерженных змеек. Я сразу вспомнил героиню из мультика «Корпорация монстров», и моё настроение значительно улучшилось. – Славные у тебя косички.
Она нахмурила бровки, не поняв, к чему это я сказал, но быстро отбросила это и уже смело вошла под крышу беседки. Крыша над нами колыхалась как желе, и казалось, она вот-вот рухнет на нас водой или слизью, но она держалось. Только если долго смотреть на её танец, начинала кружиться голова, и я не смотрел. Я смотрел на уплывающие ленивые облака, прогоняемые весёлым солнышком.
- Снова вынужденная послеобеденная прогулка? – осведомилась она «для протокола», садясь рядом на лавку.
- М-гу, - кивнул я в ответ, не поворачивая к ней головы.
- А у меня, у отца опять проблемы на работе, - она тяжело вздохнула, я обернулся и увидел, что она опёрлась руками на лавку и сосредоточенно рассматривала свои ботинки.
- Зверствует? – спросил я вслух, а про себя подумал: «счастливая – отец есть».
Её отец частенько вымещал злость на домашних, когда на работе происходили казусы. Казусы – это, когда на него ругался начальник отдела, хамили клиенты или подначивали сотрудники. Такой скромный и тихий на работе, на улице или в гостях, дома он превращался в тирана. Находил мельчайший проступок (книга не на месте лежит, телевизор включен, а никто не смотрит) и спускал всех собак. Иногда доходило до рукоприкладства. Но очень редко.
Почему Оля делилась со мной такими проблемами, я не понимал, а помочь ничем не мог.
- Не слишком, но погулять немного сразу захотелось.
Вид у неё был очень несчастный, наверное, представляет, как мама принимает весь удар на себя.
- А где Костик? – сразу возник у меня вопрос.
Костик – это её младший братик с такими же как у сестры большими голубыми глазами и белокурыми волосами, забавно вьющимися вокруг лица.
- Да вон же, на качелях качается. - Она указала взглядом на детскую площадку посреди парка. Лицо её сразу осветилось улыбкой. На площадке возилась малышня, ездили с горки, прокатываясь по накатанной дорожке далеко вперёд, подскакивали и неслись на перегонки обратно. Солнышко пригревало, и ледяная дорожка была особенно скользкой. Дорожка эта пересекала натоптанную тропинку, и малыши прокатывались буквально под ногами прохожих. Костик же всё сильнее раскачивался и напевал какую-то не слышную нам песню. Вокруг него собралось трое малышей, то ли привлечённые песенкой, толи в ожидании своей очереди покачаться.
- Хочешь, давай в кино сходим? – неожиданно даже для самого себя сказал я. Змейки-косички с интересом повернулись в мою сторону. Даже шапка не остановила их любопытный порыв. Оля вернулась к изучению ботинок.
- За Костиком надо присмотреть, а так бы я с радостью.
Казалось, она ничуть не удивлена. Я же вдруг подумал, чего мне будет стоить этот поход в кино. Не в деньгах, конечно. Просто могут возникнуть проблемы с вещами. Я старался не ходить в общественные места. Люди иногда мне тоже видятся странными. Как будто душа у них вылезла на лицо. И это не всегда приятно, поверьте мне.
- Его тоже возьмём с собой. Вот и всё.
Костик часто гулял с нами, когда мы собирались на речку или в лес. Он никогда не был нам обузой.
Она внимательно посмотрела мне в лицо. Даже немного прищурилась, пытаясь высмотреть, насколько я серьёзно говорю.
- Жених и невеста! Тили-тили тесто! – послышался за спиной знакомый голос. Это наш главный террорист в классе и на квартале. Игорь. Его приспешники тут же попрыгали через перила беседки, окружая нас со всех сторон. Сам он обошёл вокруг, зашёл через вход и пошёл по кругу по лавочке, оставляя грязные следы от талого снега.
- Что примолкли? Только что так мило ворковали.
Он медленно приближался со стороны Оли. Она была очень напугана, смотрела своими большими глазами то на Игоря, то на меня, прося взглядом сделать хоть что-то. Игорю явно нравилась паника в её глазах, он чуть не лопался от гордости от произведённого впечатления. Остальные парни тоже довольно ухмылялись. Он всё приближался к Оле, и я встал с лавки, обходя Ольгу и загораживая собой от его взгляда.
- Рыцарь защищает свою даму сердца, - злорадно выговорил Игорь, всё приближаясь к нам. Мои действия вызвали у него ещё большее удовольствие от происходящего и от предстоящего нашего унижения. От этой противной ухмылки лицо его исказилось, и нос постепенно превратился в свиной пятак, подёргивающийся, втягивающий воздух. На подбородке показались редкие жёсткие белые волоски. От отвращения меня передернуло, и он тут же остановился на полу шаге, не рискуя подойти ближе. Краем глаза я заметил, что ребята вокруг отпрянули от меня, как будто боясь, что я сейчас взорвусь и всё, что от меня останется, будет на них.
Игорь не позволил себе такого, но улыбка стала сползать с лица, выражение его ожесточилось как у бойца перед смертельным броском, глаза сквозили крайней презрительностью, ноздри пятака вздымались, как у разъярённого быка. Мне приходилось смотреть на него из подлобья, не задирать же мне голову. Мне стало крайне неприятно и, чтобы конвульсия не повторилась, я отвёл глаза.
- Что, шваль, в глаза не смотришь?..
Он ещё что-то говорил, но я уже не слушал его, меня привлекли его шнурки на кроссовках. Кроссовки были чёрные, совсем новенькие, а шнурки не завязаны и поэтому промокшие и грязные. Они танцевали какой-то замысловатый танец, то сплетаясь, то двигаясь синхронно, то разбегаясь в разные стороны. Они разбрызгивали вокруг грязные капли и вокруг ног Игоря образовались пятнистые круги. Мне было смешно наблюдать за нерадивыми шнурками и я, не удержавшись, засмеялся в голос.
Речь Игоря прервалась. Он был ошарашен и на лицо начала наползать бледность. Остальные ребята отступили ещё на шаг. Видя растерянность вожака, они были готовы развернуться и броситься наутёк. Но Игорь мог их наказать за это, и они оставались на местах.
- Отстаньте от них! – раздался пронзительный детский голосок. Это подоспел Костик на помощь сестре. Хороший паренёк растёт.
Оклик снял с ребят оцепенение и те, что были ближе к Костику, стали его отталкивать, не давая пройти, чуя слабую жертву и предвкушая развлечение. Но оклик снял оцепенение и с нас. За Костика мы отвечали и боялись за него больше, чем за себя.
Оля вскочила и подбежала к мучителям брата. Они теперь стояли к ней спиной, и она со всего размаха пнула одного под колени. Он бухнулся на четвереньки на грязные заснеженные доски пола. Но бить надо не их, а Игоря. Без него они ничто, кучка трусов и подонков. И я, не раздумывая, врезал Игорю под дыхало. Удар получился сильный, хоть Игорь стоял и слева от меня. Но он видимо не знал, что я левша.
Игорь согнулся пополам, задохнувшись, и, не удержав равновесие, рухнул с лавки. Лицо его уткнулось в грязный талый снег на деревянном полу. И я понял, что он мне этого не простит, будь я трижды сумасшедший. Это война. И поэтому нельзя дать ему встать.
Не знаю, откуда во мне взялось столько сил, ненависти и жестокости, но я с размаху пнул Игоря в лицо. Он застонал и пол окрасился в красное. Он закрыл лицо руками и не видно было, что там. Он хныкал, булькал и стонал. Я решил, что пока достаточно и повернулся к остальным.
Оказалось, что Оля, видя, как падает Игорь с лавки, воспользовалась замешательством остальных «шакалов», схватила Костика за рукав и ринулась в нашу сторону. Они смотрели прямо на меня, когда я бил его по лицу. Теперь же они с Костиком и стонущий Игорь остались за моей спиной, а все остальные стояли напротив.
Моё лицо исказила зловещая улыбка. Не знаю, что на моём лице прочитали «шакалята», но они явно боялись меня.
- Ну что, шакалы? – не узнал я свой голос. Какой-то шипящий с хрипотцой, как из фильма ужасов.
Они стояли молча, некоторые с приоткрытыми ртами, и готов поклясться из пастей вывалились языки, длинные собачьи языки. Они застыли в ужасе граничащем с паникой, мне оставалось лишь сказать «Бу», и они, обмочив штаны, бросятся вон или вообще упадут в обморок. А ведь прошло всего минут десять, как они пришли сюда, наглые и самоуверенные. Ведь я ничего такого не сделал, просто пытался защитить себя и друзей. Последних своих друзей.
Дух мой не просто упал, он рухнул в тартарары, силы мои кончились. Сразу навалилась какая-то усталость, плечи поникли, голова со страшной сумасшедшей улыбкой поникла, и я сел на край лавки. Наклонился, опираясь локтями о колени.
- Убирайтесь, - тихо, с хрипотой, только и смог вымолвить я. И они, сначала медленно, будто не веря в такую удачу, а потом всё живее убрались с наших глаз, бросив своего лидера валяться в грязи и крови. Предатели и трусы. Игорь как-то затих, перестав скулить и хлюпать, а мне страшно захотелось реветь, горло сдавило, мешая дышать, из глаз само закапало.
- Вот и сходили в кино, - поблекшим голосом сказала Оля. Костик прижимался к сестре, обхвати за ноги обеими руками, и вздрогнул, когда Игорь вдруг истерично захохотал, возюкаясь в грязи и крови. Слёзы мои тут же высохли, будто кран перекрыли. Я вырос над ним тенью и навис, занеся кулак. Игорь не переставал визгливо хохотать и из кровавого лица на меня сверкали угольки совершенно безумных глаз. Я почти готов был опустить кулак, лишь бы меня не сверлили эти безумные глаза, словно моё отражение, лишь бы не впивались в моё тело и разум. Но напугался. Напугался себя и своих поступков.
Что я делаю? Боже, скоро у меня тоже вырастет такое рыло, если я не остановлюсь. Я с усилием удержал занесённый удар и тихо, так же хрипло сказал:
- Прекрати.
Голос звучал где-то далеко от меня. Что это говорю я, понималось чисто интуитивно. Зато этот голос действовал, нездоровый смех тут же смолк.
- Пошли отсюда.
И мы пошли, медленно, как побитые голодные дворняги, хотя никто не успел нам ничего сделать. Нехорошие мысли ворочались в моей голове с такой силой, что, казалось, шевелятся даже волосы на голове. Словно растревоженный улей заперли у меня под черепом. Я знал, что я давно свихнулся, но я не подозревал, что я буйный и такой жестокий. Что меня так легко разъярить, вывести из равновесия. Я просто чудовище. Сумасшедшее чудовище.
Тут я понял, что начал говорить мысли вслух, потому что Кости возразил:
- Неправда. Ты хороший. Ты спас нас.
Он говорил это спокойно и с такой уверенностью, что я удивлённо на него посмотрел. На самом ли деле он так считает?
Из-под полосатой разноцветной шапки выбивались его белокурые кудри, что делало его схожим с ангелочком из библейских книжек для детей. Детское его личико было спокойно, в глазах была уверенность в своей правоте, а левая ручка крепко держала сестру за руку. Вторая рука потянулась к моей ладони, сжатой в кулак. Я покорно разжал руку, и он аккуратно взялся за два пальца, указательный и средний. Ручка у него была маленькая и так ему было удобнее, чем пытаться взять в ручку всю мою ладонь.
Я посмотрел на Олю. Она попыталась ободряюще улыбнуться, но у неё не очень получилось.
- Ты, конечно, странный, но не совсем шизик. Ты спокойный и добрый, а там ты просто передо мной выпендривался.- Теперь она смогла весело улыбнуться, и у меня отлегло, по крайней мере, на время.
- Тогда всё же пойдём в кино, - улыбнулся я в ответ.
- Ура-а-а! Кино!! – радостно закричал Костик. – А попкорн будет?
- Обязательно будет, - утвердительно кивнул я.
- Ура-а-а! – снова закричал Костик на всю улицу, так что обернулись некоторые прохожие.
Я понял, что мы обязательно повеселимся, несмотря ни на что. Даже оживающие урны и качели не смели на меня шикнуть, а только тихонько боязливо посматривая на меня. Пусть завтра в школе мне устроят террор. Хотя, что теперь смогут эти трусливые шавки, бежавшие поджав хвосты, бросив своего предводителя. Он ничто без них, а они ничто без него. Пусть у меня будут проблемы. Пусть весь мир рухнет. Я больше не боюсь. Но это завтра, а пока кино, веселье и отдых. Краткая передышка.