The Unknown Terror from the Depths (Уфолов)

Человек лежал в собственноручно отрытом окопчике. Сверху, до самых краёв окопа его прикрывали куски дёрна со свежей травой, так что со стороны окоп казался просто ровным местом на морском берегу. Из-за особенностей местных течений и приливов/отливов в этой укромной бухте между водой и травой имелась лишь узенькая, шириной метра в три, полоска песка. На самой границе травы и песка человек и отрыл свой окопчик.

На человеке был камуфляжный костюм типа «хамелеон». Не стандартный армейский, а сработанный индивидуально мастером из тех, которых сейчас днём с огнём не сыскать и секреты мастерства которых были предметом вожделений всех спецслужб мира, включая мифологических ниндзя. За такой костюм на чёрном рынке отвалили бы, не торгуясь, миллиона полтора гульденов. Или даже два. Костюм не только менял окраску в зависимости от окружающей местности, но и поглощал радарные, тепловые, инфракрасные, ультразвуковые и всякие прочие лучи следящих устройств, предназначенных для обнаружения некоего тела. Летучая мышь не обнаружила бы препятствие и шмякнулась бы о человека, одетого в такой костюм.

При человеке имелись компактный гранатомёт «черника» и меч-лазер, иногда именуемый «дзейсада» или «дзейсад», а иногда «меч джедаев» или «световой меч». Другого вооружения при человеке не было, он не любил лишних нагрузок. А всякие потребные мелочи можно было упаковать – и он упаковал – в многочисленные карманы костюма.

В окопчике он лежал уже почти сутки, наблюдая за окружающей местностью и, самое главное, спокойной водой бухты через сенсорный перископ, тоненькие рожки которого едва-едва возвышались над почвой и были практически неотличимы от длинных травинок. Человеку не было нужды смотреть в окуляры – перископ передавал сигналы напрямую в соответствующие доли мозга, которые, благодаря имплантату, трансформировали сигналы в зрительные образы. Это было несколько похоже на сон, тем паче, принимая сигналы перископа, требовалось закрыть глаза – чтобы не путать с реальным визуалом. Но человек не спал.

Примерно в трёхстах метрах дальше по берегу, возле скал, где не смогла бы причалить самая утлая шаланда, был спрятан передатчик, автоматически и беспрерывно рассылавший во все стороны сигнал бедствия. Фактически тот же SOS, только специальным кодом, никогда не использовавшимся никем на Земле. Принцип действия передатчика и код человеку в окопе были неизвестны, он просто знал, что это – передатчик и посылает он именно сигнал бедствия.

Он знал это. И ждал. Уже около суток. Что составляло определённые, естественные для человека, неудобства… гм… физиологического характера (речь не про жажду и голод). Но он ждал. С прошлой ночи. До этой самой ночи.

И дождался.

Вода в спокойной бухте забурлила, вспенилась, догнав волну почти до самой травы. А затем всплыла летающая тарелка. Едва ли не у самого берега, буквально – удача! – напротив окопа. Хотя похожий – реально – на тарелку, или блюдце корабль всплыл, а не спустился с неба, человек знал, что тарелка – летающая. Знал, потому что видел UFO не в первый раз. Видел, что тарелки не только летают, но и легко передвигаются под водой. Тем более, после небольшой задержки, оно над водой приподнялось, сливая с бортов закачанную во время плавания воду.

UFO было небольшим. Наверное, даже маленьким, если сравнивать с голливудскими гиперболами. Даже, пожалуй, очень маленьким, если сравнивать с теми UFO, что доводилось видать замершему в окопчике человеку. С другой-то стороны, оно ему надо, чтобы на сигнал бедствия прибыл крейсер или, не дай Боже, линкор? Хотя, с третьей стороны, абрис тарелки оказался ему незнаком, и отсюда следовало…. Много чего отсюда следовало, раздумывать было некогда.

У него нестерпимо зачесалось плечо, словно зловредная букашка проникла под камуфляж и начала танцевать танго. Человек, однако, не шевельнулся, выжидая, пока следящие системы UFO обследуют берег на предмет наличия. Или отсутствия. Или…. В общем, обшарят и выдадут резюме. Если резюме будет не в его пользу, квадрат окопчика будет выжжен бортовой артиллерией UFO до самого базальта. Вместе с притаившимся в окопе человеком, разумеется. То обстоятельство, что выжженная до самого базальта яма в тихой бухте на черноморском побережье станет неплохим памятником, человека в окопе мало утешало. Не за памятником он сюда пришёл. Да и памятник был бы… Неизвестному Солдату, не более, а это его совсем не устраивало. А вот за передатчик он вовсе не беспокоился – сам специально заложил его в такое место, в котором никакими инфра-, ультра- или радиолучами его не обнаружить. Но на три километра в глубину побережья они, суки, прощупают, это факт.

Впрочем, он закопался ближе. Гораздо ближе.

Свершилось! Сенсоры перископа прекратили выдавать сообщения о поисковых лучах и во всей красе отобразили картинку открывшегося в UFO дверного проёма. Ярко освещённого изнутри. Почему-то чужие всегда устраивали такую иллюминацию (это не считая прожектора, зажегшегося на самой макушке почти плоской тарелки). Для эффекта, что ли? Или серьёзно изучали опыт штурма Зееловских высот маршалом Баграмяном во Вторую мировую?

На фоне освещенного квадрата явственно выделялась фигура чужого. Вероятно, пришельцы – гости из глубин, всё-таки – полагали, что таким образом очертания подсвеченного сзади субъекта расплываются, становятся нечёткими и, соответственно, делают его неудобной мишенью. Но человек в окопе не был совсем уж человеком, а его зрение не было совсем уж человеческим. Поэтому он видел всё ясно, чётко, во всех подробностях и, практически машинально, определил, что в дверном проёме стоит акватоид.

Большая, похожая на яйцо острым концом вниз, голова, маленькое тельце, зелёная с синеватым оттенком кожа, перепончатые лапки. Определённо, акватоид. Безоружный. В лапках ничего не держит. Очевидно, смертник, которого выслали вперёд на случай, если за пределами досягаемости сенсоров тарелки затаились снайперы. Смешные. Ни один снайпер на Земле не способен поразить мишень за три километра от его позиции. Кроме Ламберта, разумеется, но Ламберта здесь не было. Короче, враждебные – или не враждебные, кто ж собирался выяснять? – системы слежения не заметили ничего теплокровного, а по большеголовой фигуре в освещённом дверном проёме никто не выстрелил. Бухта была полностью безопасна, можно преспокойненько выходить. Человек в окопе хмыкнул и вновь затаил дыхание, испугавшись, что системы UFO зафиксируют это самое хмыканье неглубоко под землёй. Едва ли, конечно. Но бережёного, как говорится.

На этот раз он был бережёным. От дверного проёма UFO, к самому берегу, едва ли не к самому – опять удача! – окопу протянулась длинная, освещённая по краям, дорожка. Трап для спасательной команды, прибывшей на сигнал бедствия. Что и требовалось доказать.

Акватоид-смертник отступил назад, вглубь корабля и в дверном проёме показались несколько – четыре или шесть? человек в окопе не разглядел – фигур. Плечистее и выше акватоида раза в полтора. Тоже зелёнокожие. Но не так, как акватоид, а такого, болотистого цвета. Подобно жабам. Только прямоходящие. Гилмены. Как же иначе, кто бы ещё-то. Человек в окопе улыбнулся, стараясь, чтобы земля не попала в рот. Всё шло по плану.

Едва первый гилмен из поисковой группы ступил на трап, из-под земли, из окопа поднялась непонятная, неопределяемая следящими лучами корабля, не освещаемая прожектором корабля фигура. Единственное, что успели заметить гости из глубин, было вспышкой и длинным трассером, направленным вглубь UFO. Прежде чем пришельцы успели что-либо сообразить, последовала вторая вспышка, и снова трассер ушёл вовнутрь, в тот самый открытый дверной проём.

Для начала он пустил шумовую гранату. Потом дымовую. Пока следящая система UFO пыталась по трассерам отследить источник атаки, а остальные пришельцы, с трудом приходя в себя после светозвуковых эффектов, пробовали в клубах дыма определить, кто, откуда и что, человек отбросил «чернику», выхватил и включил меч-лазер и ускорился. Повинуясь сигналу головного мозга, нейроцепочки взревели, как двигатель автомобиля с нажатой до упора педалью газа, мир вокруг замедлился, как кинофильм, превращаясь в диафильм. С несколько ускоренной, правда, прокруткой кадров.

Человек побежал вперёд, к трапу, а затем по трапу, на ходу снося гудящим меч-лазером головы оказавшихся на пути пришельцев. Группа гилменов кончилась быстро, а за ней кончился и первичный акватоид, не успевший сделать даже двух шагов в сторону от дверного проёма.

Человек окунулся в дым, заполнивший корабль, и решительно двинулся прямо по коридору. Дым, едкий для глаз обычного человека и не менее едкий для гостей из глубин, ему нисколько не мешал. Мутновато было – правда, но не смертельно. Метнувшуюся через коридор фигуру, он заметил и рубанул сразу, не обратив даже внимания на акватоид это или гилмен, или ещё кто. А через несколько секунд он был у дверей рулевой рубки. Какая ещё дверь может быть наглухо закрыта после всплытия? Чтобы не мучиться с замком, он провёл меч-лазером по всему периметру круглой двери, ткнул ногой дверь и вошёл внутрь. Внутри никого не было. Лампочки горели, пульты светились, на картэкране отображалась вся бухта с красной точкой на месте его бывшего окопчика. Определённо, рубка. Но пустая. А должен был здесь находиться, как минимум, навигатор…

В этот момент по нему ударили. Прямо в мозг. Насмерть, чтобы выжечь мозги. Ментальный удар. Он был к такому готов. Почти готов. Морально и теоретически. Но не физически. В голове стало больно. Очень больно. Если бы не имплантат…. Ламберт, всё-таки был прав, сильно прав.

Значит, на корабле есть ещё. Как минимум, один. Пошатнувшись от первого удара, он развернулся и двинулся навстречу боли, будто локатором улавливая малейшие изменения силы сигнала. А боль давила, сжимала обручем черепную коробку и даже – он чувствовал – пыталась дотянуться до кусочка мозга, в котором гнездилась паника. Паника. Это первое ощущение, которое они стараются вызвать в человеке.

Хрен тебе, равнодушно подумал он, дойдя до отсека, в котором притаился акватоид с ментальным манипулятором в руках. Он вошёл в отсек и от всей души рассёк пришельца напополам. Маленькое сине-зелёное тельце развалилось, небольшой аппаратик выпал у него из лапок, а человек, почувствовав несказанное облегчение, прислонился к переборке. Сел. Когда головная боль утихла совершенно, начал вслушиваться. На предмет выживших супостатов и вообще, каких-нибудь угрожающих… или даже не угрожающих, но подозрительных шорохов.

Слух у него был острый. Но вокруг царила тишина. Даже на берегу.

Минут пять спустя, опираясь рукой на переборку враждебного корабля, он встал. И, не выключая, держа наизготовку меч-лазер, медленно двинулся вдоль стенки. Держась правой стороны и всякий раз поворачивая направо. Это он помнил ещё из Клапки Джерома – в лабиринте всегда держаться одной стороны и, в конце концов, придёшь в начальную точку. UFO следовало обыскать. Это входило в условие контракта.

К счастью, тарелка оказалась всё-таки небольшой, без лишних ярусов и секретных отсеков, он обошёл её за четверть часа. UFO такого типа ему ещё не встречались. Спасательное судно? Впрочем, есть многое на свете, друг Горацио.

Дым практически развеялся, поэтому напрягать зрение ему уже не требовалось.

Он вернулся к разрубленному тельцу того акватоида, который пытался поразить его ментальным ударом, и теперь определённо знал, что единственный живой организм на всём UFO – он сам. Усилием воли, замерев на миллисекунду, он отменил ускорение нервной системы. Снова опустился на пол. Теперь загудели истощённые мышцы, яростно заколотилось сердце. Обычная реакция. Ничего, пройдёт.

Собравшись с силами, он глянул в ближайший иллюминатор – освещённый трап по-прежнему соединял UFO с берегом. Отлично. Всё по плану.

Он нажал пальцем за мочкой левого уха, включая имплафон. Сказал:
– Герасим - Барыне. Герасим - Барыне.

– Барыня - Герасиму! - звуковые волны имплантированного телефона отозвались в его среднем ухе как церковные колокола в Париже во время обедни.

– Не кричи так, Палыч, - едва шевеля губами, ответил он. – Потише.

– Прости, - согласился Барыня и добавил потише. – Мы волнуемся…

– Не кричи, - повторил Герасим. – Жатва закончена. Можно убирать. Высылай бригаду. Координаты в твоём планшете.

– Ты не ранен? - заботливо спросил Барыня. – Медицинская помощь нужна?

– Нет. Голова немного побаливает. Пройдёт. Жду.

Он вышел (или выполз?) на светящийся трап и присел прямо на пороге… или как это у аленей называется? Порой он начинал сожалеть, что выбрал не зелёную, а красную таблетку, и не стал научником, чтобы разбираться в этих непонятных названиях, языках, наречиях…. а также вскрывать инородные чужие клетки, копаться в кишках, обливаясь ядовитыми, наверное, жидкостями из желез…. Брррр. К тому же в языке чужих… (или языках чужих? больно уж много у пришельцев разновидностей) научники, выбравшие зелёную таблетку, а не красную, всё равно до сих пор не разбирались. Во всяком случае, на пороге дверного проёма он присел или это место называется по-аленьски как-то иначе, едва ли какой научник мог бы сказать. Значит, не стоило оно того, утешил он себя.

Вертолёт прибыл минут через двадцать – аэродром, разумеется, находился как можно дальше зоны вероятной досягаемости враждебных радаров. Интересно, грустно подумал Герасим, а если бы дальность пришельских сканеров оказалась больше трёх километров? Такого ещё не случалось, ну а если бы? Он, конечно, не знал, где вертолёт базировался на самом деле, может, и за тридцать километров, но всё-таки?

Вертолёт, вращая лопастями, замер в воздухе, а затем и приземлился на выбранную площадку, совсем рядом с началом светящегося трапа пришельского корабля. Удачная, однако, бухта, подумал сидевший на пороге дверного проёма UFO человек. За координаты бухты можно было бы и надбавку взять. Впрочем, всё равно не дадут, зряшное сожаление.

Вертолёт был окрашен традиционным чёрным цветом, который почему-то маркетологи отдела вооружений Корпорации Бишопа считали самым удачным для боевого авиапарка корпорации. Лишь на корме виднелся, едва различался, беленький опознавательный логотип. И не моё дело, каким образом им удаётся шнырять в пограничной зоне Российской Федерации, убедительно подумал Герасим, превозмогая головную боль после ментального удара и отходняк после нейроускорения.

Из вертолёта высыпали корпоративные солдатики в касочках, бронежилетиках и с автоматиками наперевес, разбежались по периметру, а по светящемуся трапу к Герасиму поднялись двое мужчин… в камуфляже, как же без этого, военная ж, операция…. Поди, ещё офицерами себя считают, или приравнивают себя к ним. Ладно, хоть камуфляж не армейский, а расцветки корпоративной охраны.
Когда двое «офицеров» приблизились, Герасим не счёл нужным отрывать задницу от порога UFO.

– Герасим? - спросил один из «офицеров». Молодой, подтянутый, даже в портупее, держа руку на кобуре, будто вчера из училища, мать его за ногу.

Герасим кивнул, демонстративно поправил на поясе рукоять меч-лазера, так же демонстративно подвинулся на пороге и мотнул головой, мол, заходите, всё ваше.

Молодой устремился внутрь тарелки, на пороге задержался, опасливо уточнил:
– Внутри точно никого?

– Как в аптеке. Трупы - вон, собирайте. Два снаружи, шесть у входа и внутри ещё трое. Остальное - ваша работа.

– Нам нужен был хотя бы один пленный! - воскликнул второй «офицер». Он был старше, что было видно по серебрённым сединой вискам, и, вероятно, по должности, что было видно…. Хотя бы по тому, что заговорил он вторым. Наверное, в этой корпоративной армии имелись и свои знаки различия, но разбираться в них – себя не уважать.

– Нам нужен был пленный! - воскликнул старший «офицер», едва не взвизгнул. – Мы рассчитывали…. Вы даже не спросили, кто мы такие! А если бы мы…. Это же вопиющее нарушение…

– Мил-человек, - Герасиму обычно с трудом давалось ворочать языком после нейроускорения, а в этот раз он даже не стремился, поэтому говорил совсем медленно…. со стороны казалось - нарочито, – у тебя даже пистолета нет, а ты мне грубые слова говоришь. Ты бы хоть назвался для начала, а то срублю голову и имени знать не буду.

Он легонько погладил рукоять меч-лазера. Легонько-легонько, так не берутся за рукоять, чтобы пустить дзейсад в дело, так просто гладят любимое оружие. Молодой подтянутый, как стоял на пороге, так и замер, нервно сглотнул и щёлкнул кнопкой кобуры. Но лишнего движения делать не стал, хотя и казалась ему, молодому, горячему рукоять пистолета близкой, доступной и надёжной. А вот сребровисковый отшатнулся, откатился на несколько шагов по трапу к берегу, хлопнул себя по бокам – обнаружив, что действительно не взял с собой оружия, а ведь старшина Мотрич рекомендовал, - и снова крикнул, полагая, что громкость придаёт его словам больший вес:
– Вы! Нам нужен был пленный! Нам нужен был «язык»! Вы! Я! Условия контракта!

– Согласно контракту, - негромко и медленно, но так, чтобы слышал и понимал собеседник, а также слышали и понимали находящиеся поблизости солдатики, сказал Герасим, – моей задачей было добыть для вас целёхонький UFO. Контракт выполнен. Мой гонорар должен быть перечислен на указанный ранее счёт в течение часа после выполнения задания. Прошло уже сорок минут.

– Вы не выполнили! - крикнул вновь сребровисочный, многозначительно подмигивая молодому товарищу, который стоял буквально рядом с этим, рассевшимся на пороге дверного проёма UFO наглецом. – Вы не выполнили и поэтому…

– Отставить, - прозвучало сзади, с берега громко и внятно. И слышно всем, кто в это время шнырял или делал вид, будто шныряет, по берегу бухты.

Коренастый, похожий на кубик, одетый в обычную армейскую униформу без знаков различия и отличавшийся от предыдущих «офицеров» только багровым цветом лица, хорошо различимым в свете прожектора UFO, мужчина неспешно поднялся по трапу и повторил:
– Отставить.

Протянул Герасиму руку, Герасим поднялся навстречу, и протянутую руку пожал.

– Рад видеть тебя, Гера.

– Привет, Палыч. Ты многому научился, я не заметил твоей вертушки.

– А я на машине, оставил тут неподалёку, потом пешочком. Знал, что тут будет шумно, решил проверить, вдруг прокатит, и ты не заметишь? - багроволицый рассмеялся. – Прокатило, ведь, а? Не заметил, а?

– Прокатило, - в свете месяца, звёзд и прожектора UFO улыбка на обыкновенном, ничем не примечательном, заурядном лице Герасима выглядела неприятной. И очень натянутой. Улыбка маски. Особенно под нелепыми круглыми пенсне с зеркальными стёклами, в которых собеседник видел себя. – Ты почти не остался без двух офицеров. Того, что помоложе, мне было бы даже жалко.

– Жалко у пчёлки в попке! - радостно сообщил багроволицый и хлопнул Герасима по плечу.

Герасим медленно присел вновь на порог UFO, а багроволицый закричал. Громко, чтобы было слышно по всей маленькой бухте:
– Обшарить каждый куст! Алоис Матвеич! - это сребровисковому, – Ты организуешь эвакуацию корабля на нашу базу. Связывайся с кем угодно, хоть с адмиралом Горшковым. Можешь от моего имени. В вертолёте работает рация, она настроена на волну адмирала тоже. Координаты вам известны. Парнас! - это молодому подтянутому. – Берёшь двух бойцов, и осмотреть помещение. На предмет наличия и отсутствия. Алоис! - это опять сребровисковому. – Остальным бойцам организовать зачистку территории. Чтобы через шестьдесят минут ни единого следа этой хрени здесь не было. Вопросы есть, вопросов нет, выполнять.

Перестав кричать, багроволицый присел на порог UFO рядом с Герасимом, хлопнул его по колену, и добавил негромко:
– Чертовски рад тебя видеть, Гера. Ты, как обычно, делаешь, что обещал.

– Угм, - возразил Герасим. Прижал пальцем за левым ухом. Ничего не сказал, только выслушал. Потом повернул бледное лицо к собеседнику и, белозубо, широко, словно подружке в баре, улыбнувшись, сказал:
– Баланс счёта пока не в твою пользу.

– Ну…. ты же знаешь,… - растерянно пробормотал багроволицый, –… наша бюрократия, и вообще, ночь…

– Палыч! - в голосе Герасима прозвучали требовательные нотки. Негромкие такие, слышные лишь им, сидящим на пороге захваченной посудины. Пока Алоис Матвеич разбирался с солдатиками на берегу и рацией в вертолёте, пока Парнас, вызвавший двух солдатиков, обшаривал внутренности UFO, они были один на один. С глазу на глаз.

Капитан первого ранга в отставке Аркадий Павлович Грузло, начальник Департамента специальных операций Международной Корпорации Бишопа, хорошо знал эти нотки. А черноморское небо светило звёздами над укромной, маленькой, никому не известной бухтой, в которой, случись что, долго никто не заметит.

Герасим снял пенсне и повернул голову к собеседнику. Из-за игры освещения лицо Герасима казалось теперь мордой примитивного, грубо высеченного из камня или вырезанного по дереву идола. Идол смотрел пустыми глазницами прямо, в упор, не моргая и равнодушно. Как смотрят на живых людей обточенные столетиями черепа мертвецов, которым от здешнего мира давным-давно не нужно ничего.

Герасим сидел в расслабленной позе, капюшон своего нестандартного «хамелеона» он откинул на спину, подставив освежающему бризу бритую голову, и меч-лазер висел на поясе, в общем-то, далековато от лениво сложенных на колени рук. И голова у него болела.

Грузло тоскливо посмотрел на солдатиков в бронежилетиках, рыскающих с автоматиками по кустикам, на Алоиса Матвеича, идиотом торчавшего возле вертолёта, оглянулся на пустой главный коридор UFO, в глубинах которого шастали Парнас с двумя бойцами, и сказал:
– Подожди минутку, - вытащил из нагрудного кармана мобильник, набрал какой-то номер и, извинительно пожав плечами, спустился по светящемуся трапу на берег и, дождавшись приёма звонка, заговорил. Из того, что он говорил, Герасим лишь временами разбирал наиболее громкое, вроде: «Плевать!» «Разбудить!» «Трибунал!» «Сию секунду!», ну и некоторые другие экспрессивные выражения, не имеющие прямого значения.

Конечно, при желании Герасим мог напрячь слух, и услышать всё, что говорилось на берегу. А при большом желании мог нажать пальцем определённую точку собственного затылка и прослушать в прямом эфире весь разговор начальника Департамента специальных операций с его абонентом. Но, право слово, не хотелось ему этого. Совсем не хотелось. Он просто сидел и отдыхал на пороге дверного проёма инородного корабля.

– Всё в порядке, - сказал Грузло, вернувшись к Герасиму. – Десять минут и всё будет в порядке.

– Славно, - ответил Герасим, надел пенсне, уставился перед собой. – Присаживайся. Отдохни. Утомился, небось.

Начальник департамента подумал и снова занял место на пороге. Достал портсигар, открыл, протянул Герасиму. Тот отрицательно мотнул головой. Аркадий Павлович закурил в одиночку.

– Давно куришь? - с равнодушием, которое порождается только безмерной усталостью, поинтересовался Герасим. – Ты же всегда был поборником.

– Года два, - капитан первого ранга в отставке пожал плечами. – Наверное. Или три. В общем, после Берберы. Как из госпиталя вышел.

Грузло выпустил несколько аккуратных колечек дыма, спросил:
– Тяжело пришлось?

– В пределах нормы, - ответил Герасим.

– Что это за субмарина?

– Фак знает. Никогда не встречал. Меньше, чем «охотник» или «искатель». А экипаж большой. Думаю, это не последний сюрпрайз. Ну, вам-то без разницы. Просто корабль был нужен для изучения технологий, не так?

– Это да, - Грузло замолчал, пыхая сигаретой. Чуть погодя, добавил. – Ты прав, классификацией пусть флот занимается.

Герасим вытащил из-за пазухи «хамелеона» трубку и кисет. Набил, зажёг, затянулся, раскуривая, выдохнул белое облачко.

– Ты всё-таки тоже куришь? - удивился начальник департамента корпорации Бишопа.

– Это электронная. Всё хотел спросить, ты сейчас топ-менеджмент или где?

– И так, и сяк. В общем, не самый маленький и не самый большой.

– Аркадий Павлович! - сребровисковый Алоис Матвеич не решился подниматься по трапу, поэтому крикнул с берега. – Неподалёку русский эсминец «Бесстрашный», в течение тридцати минут будет здесь, сможет отбуксировать захваченный объект. Координаты я указал.

– Молодцом, - отозвался Грузло. – Руководи там, на берегу.

Коррупция, равнодушно подумал Герасим, затягиваясь электронным симулятором трубочного дыма. Всюду коррупция. Международная, проще говоря, иностранная корпорация проводит спецоперацию на побережье Российской Федерации, а пограничники где-то в стороне делают вид, что пограничат. А русский эсминец будет буксировать товар на базу этой самой корпорации. И сама база, наверное, располагается где-то на русском берегу. Не до Турции же эсминец пойдёт. Хотя,… по-прежнему равнодушно переподумал Герасим, сделав следующую затяжку, – таким образом, флотская контрразведка узнает координаты секретной базы международной корпорации. То, что секретной, – можно не сомневаться, не потащит Палыч пойманную UFO на обычный склад. Всё к лучшему, в общем. И не моё дело.

– Сэр! - молодой, подтянутый подошёл сзади, но приближаться не стал, докладывал из глубины коридора. – Помещение чисто. Три тела. Одно,… - молодец замялся, но, преодолев сомнения, продолжил. – Одно напополам.

– Оборудование и всё остальное в порядке? - уточнил строгим тоном кавалер Георгиевского ордена третьей степени, капитан первого ранга в отставке, начальник департамента транснациональной корпорации.

– Так точно!

– Ну и отлично. Пусть выносят тела… и этих, - Грузло показал сигаретой в сторону валявшихся на трапе гилменов, – тоже приберут. Всех грузить в вертолёт. Особо не церемоньтесь, медикам всё равно, в каком виде их препарировать.

Герасим негромко рассмеялся и ответил на удивлённый взгляд соседа:
– Прости, смешно. Почему «сэр», а не «пэр» или «милорд»?

Отставной каперанг выплюнул окурок прямо на светящийся трап, вытащил новую сигарету, закурил, сказал:
– Хрен его знает, Гера. Парень родом из южных штатов, ну, ты понимаешь, удрал от войны. Привык, наверное. Да оно и короче. Меня не напрягает.

Герасим кивнул. По гамбургскому счёту ему было безразлично, как подчинённый нанимателя обращается к нанимателю. Поэтому смешок и вопрос были так, разговор поддержать. Из вежливости к человеку, который в катакомбах разгромленной Берберской базы притащил на позицию - один! - шесть гранатомётов и ящик ручных гранат.

Он почувствовал вибрацию имплафона за левым ухом. Прижал пальцем. Выслушал. Сказал:
– Принято.

Поднялся и, повернувшись к начальнику департамента, сказал, протягивая руку.
– Всё в порядке, гонорар перечислен.

– Ну вот! А ты сомневался! - Палыч облегчённо вскочил, горячо пожал жёсткую ладонь. – Я тебя никогда не подводил!

– Конечно, - Герасим кивнул. – Ладно, я пошёл. Там, кстати, в скалах передатчик спрятан, пусть твои его тоже приберут. Может, вам пригодится. Кстати, и «чернику» приберите. Возле окопа.

Разорвав рукопожатие, Герасим окинул взглядом силуэт UFO, на несколько секунд сняв пенсне и будто зарисовывая в памяти, и пошёл по светящемуся трапу на берег.

– А тебе оно больше ни к чему? - быстро спросил начальник департамента.

– Бесполезно, - ответил, не оборачиваясь, Герасим, – они больше на такое не купятся. А у наших ещё такой есть для исследований. Ну, если припрёт, к тебе обращусь.

– А «черника»? - крикнул вслед Грузло, заранее зная ответ.

Герасим только помахал, не оборачиваясь, рукой.

– Может, тебя подбросить? Погоди полчасика…

– Славная идея, - и уже через полминуты Герасим слился с темнотой берега тихой, маленькой бухты на черноморском побережье.

Грузло готов был биться об заклад, что дай он сейчас приказ всем солдатикам разыскать этого человека на ограниченном пространстве, ничего бы у солдатиков не вышло. А если бы речь пошла о жизни и смерти, то живым в этой бухте – минут через двадцать – остался бы лишь его недавний собеседник. Правда, Герасим не раз говорил, что людей он не убивает, принципиально не убивает, но жить захочешь – про принципы забудешь. Скотина, сволочь, мерзавец…. которому, однако, Аркадий Павлович Грузло был однажды обязан жизнью. А теперь, вот, вероятной премией за успешно организованную и блестяще реализованную операцию.

– Сэр, - робко поинтересовался молодой подтянутый Парнас, решившийся, наконец, приблизиться к порогу UFO, на котором сидел начальник. – Аркадий Павлович… разрешите вопрос?

– Разрешаю, - на этот раз начальник департамента щелчком отбросил окурок в сторону, внимательно проследил за огненной дугой полёта.

– Кто это был? Русский спецназ?

Грузло хотел было подшутить над салагой, но передумал, достал новую сигарету, задымил и ответил просто:
– Уфолов. Добывает пришельские технологии. За деньги. За очень большие деньги, потому что у него это получается лучше, чем у спецназа. Он наёмник.

– Сэр,.. - молодой подтянутый Парнас замялся, очевидно, решая, имеет ли он право задавать начальству неуместные вопросы, наконец, решился. – Сэр, вы заметили, какие у него глаза? Без зрачков! Полностью синие!

– Ты, Парнас, наверное, очень смелый, - Аркадий Павлович усмехнулся. – Я бы, без особой нужды, лишний раз в глаза ему не стал бы смотреть. А ещё ты, наверное, очень зоркий, коли глаза разглядел и цвет их. При таком-то свете.

– Простите, сэр, я случайно…

– Ладно, - Грузло махнул рукой, отпуская подчинённому грехи, – не бери в голову, это я ворчу по-стариковски. Есть у него зрачки. Только узкие, как у змеи, сразу не разглядишь. А радужка - ярко синяя. И белки синие. Чуть светлее радужки, но всё равно синие. Вот тебе и показалось. Неудивительно, при таком свете.

– М-м-м… Это от наркотиков, сэр?

– Каких наркотиков? - не понял капитан первого ранга в отставке, затем сообразил, снова усмехнулся, ответил. – Нет. Может, конечно, и наркотики тут при чём, но я думаю, глаза у него такие, потому что он мутант. Поэтому он и работает лучше всякого спецназа.

– Ага!?! - воскликнул молодой подтянутый Парнас. В голосе мо́лодца смешались удивление, недоверие и восторг собственной догадливостью и он, утратив в переизбытке чувств робость перед начальством, заговорил с горячностью астронома, только что открывшего новую звезду. – Так вот в чём дело! Его мать, видимо, сделала во время беременности генетическую коррекцию плода? - Переведя дух, смышлёный салага виновато присовокупил. – Сэр.

– Нет, - Аркадий Павлович вздохнул, но разговора не прервал. После общества Герасима, начальнику Департамента специальных операций хотелось поговорить. Именно о Герасиме. ¬– Он мутант естественный. Сам по себе мутант, без медицинского вмешательства. С врождёнными мутантскими способностями. По наследству или ещё как. Плюсом, конечно, имплантаты всякие, чипы, но это всё потом, как добавка.

Выдержав паузу и снова вздохнув, Грузло подытожил:
– В общем, тварь, а не человек.

Подумал и, сплюнув очередной окурок на светящийся трап, добавил:
– Злобная, жадная, смертельно опасная тварь.

******

Вставай, Земля огромная, вставай на смертный бой, с пришельской силой тёмною, с подводною ордой… И плакат такой, патриотический, типа, мать-Земля зовёт или, например, бравый морпех вгоняет штык в голый череп омерзительного акватоида, тянущего перепончатые лапы сквозь символично порванную карту Атлантического океана…

А вот хрен. Ждите. Раскатали губу. Будут правительства и правящие элиты информировать быдло и холопов о том, что в океанских глубинах объявился загадочный и непонятный, но уже известно безжалостный и практически неуязвимый Враг.

Возможно, если бы речь шла о действительном нашествии, о массированном вторжении вражеских полчищ на мирные пахоты и пастбища, повсеместном разорении сёл, селений, городков и городов, правительства и сообщили бы правду. Или хотя бы часть правды.

Не потому, конечно, что действительное нашествие и массированное вторжение потребовало бы от правящих элит обращения за помощью к народным массам, что без всеобщей мобилизации на борьбу с Врагом и всенародного трудового подвига победить Врага было бы невозможно.

На самом деле, правящим элитам победа над Врагом совершенно необязательна, правящие элиты всегда рассчитывают, что уж они-то договорятся с любыми врагами и уж себе-то они выторгуют. Однако, если бы случилось действительное нашествие и массированное вторжение, правительства быдлу и холопам всё-таки сообщили бы. Хотя бы потому, что действительное нашествие, массированное вторжение вражеских полчищ трудно от быдла и холопов скрыть. Оне, быдло и холопы, конечно, доверчивы, но, как ни странно, тоже имеют глаза и уши.

Однако действительного нашествия не было. И массированного вторжения вражеских полчищ не происходило. Враг был. Но обосновался он в океанских глубинах, и во второй половине XXI столетия не густозаселённых человечеством. Причём даже не просто в океанских глубинах, а в океанских безднах, до которых человечество доберётся, пожалуй, много позднее, чем до самых отдалённых звёзд. Враг угрожал. Но орудовал он на океанских и, иногда, реже, на морских просторах, на которых и во второй половине XXI столетия не наблюдалось транспортных заторов. И даже когда Враг посягал на побережные селения или даже прибрежные города, то совершалось это безобразие без последующей оккупации и аннексии. То есть, не создавалась угроза территориальной целостности государственных образований.

А это, угроза территориальной целостности, сиречь формальному обозначению границ, в которых правящие элиты могут законно доить местных быдло и холопов, пожалуй, единственная угроза, на которую правительства реагируют очень негативными эмоциями.

Но даже контрибуции Враг не требовал и не взыскивал, удовлетворяясь захваченными во время набега (или налёта?) добычей и пленниками.

В этом смысле, хоть начавшуюся в сорок пятом заварушку и окрестили позднее «Войной с саламандрами», содержание конфликта проистекало не по Чапеку. В отличие от чапековских саламандр, при всём внешнем сходстве с ними тех же акватоидов или тасотов, Враг на традиционные места обитания человечества не претендовал. А вёл себя Враг как самая обычная преступная группировка, в просторечье именуемая шайкой или бандой.

Ну да, грабители. Ну да, убийцы. Ну да, наверное, даже насильники. Да, нехорошие ребята, bad-boys, которые обывателям где-то как-то докучают. Ну и что с того? Что теперь, всепланетную тревогу объявлять, общеземную мобилизацию? Да с какой бы стати? Мало ли на Земле таких преступных группировок, шаек и банд орудуют? Одни малайские и сомалийские пираты чего стоят.

И что с того, что эти, из океанских глубин налетающие и в океанских глубинах скрывающиеся, имеют нечеловеческий облик? Некоторые люди способны выглядеть ещё ужаснее. А вспомните-ка Голливуд! Мастер Йода, вон, даже положительным героем считается.

Кроме того, не следует забывать, что все правительства, правители, правящие элиты, встречаясь с чем-то неизвестным, непонятным и загадочным, прежде всего думают не об угрозе, которую это неизвестное и непонятное несёт или может нести, а о том, какую выгоду из этого неизвестного можно извлечь. Тем более, если речь идёт о нечеловеческой цивилизации или её продукции. Даже если эта нечеловеческая цивилизация откровенно враждебна и угрожает человечеству, и ведёт с человечеством войну.

Пока эта война не обернулась действительным нашествием и массированным вторжением вражеских полчищ, все трофеи и весь опыт, полученные в ней, становятся эксклюзивным достоянием. Эксклюзивным – и потому дающим правителям неоспоримые преимущества перед быдлом и холопами.

Потому что правительства, правители, правящие элиты являются таковыми правительствами, правителями, правящими элитами лишь постольку, поскольку обладают чем-то эксклюзивным, чего нет у быдла и холопов. Держать быдло и холопов в повиновении при помощи грубой силы и нагайки – возможно, но гораздо предпочтительнее, если к нагайке имеется ещё и наводящий ужас бластер, а ещё лучше – устройство ментального контроля. Так средневековые португальцы хранили в секрете карты маршрутов в Индию и Японию. Опасные, смертельно опасные маршруты и не самые дружелюбные туземцы, а поди ж ты, никого к этим опасностям не допустим!

Да что португальцы, эти Васки да Гамы, да что Индия с Японией. За два года до начала Войны с саламандрами состоялся первый контакт человечества с марсианцами, контакт давно предсказанный и ожидаемый.

Причём состоялся этот, первый контакт как раз в ходе реализации Большого Марсианского проекта, беспрерывно освещавшегося мировой прессой. Состоялся тогда, когда ни один выпуск новостей уважающего себя канала не обходился без репортажа или короткого сообщения с Луны или лунной орбиты. Когда уже умер Ортега, подаривший человечеству дешёвое топливо и (перед самой смертью) «факел Ортеги» - принципиально новый тип космического двигателя, и был основан Международный фонд памяти Ортеги, объявивший своей целью открытый доступ всего человечества ко всем знаниям и, что важно, начавший действовать в этом направлении, выкупая и публикуя все патенты, до которых мог дотянуться.

И на этом фоне, в условиях, можно сказать, тотальной гласности и всеобщей заинтересованности, контакт с марсианскими туземцами, прозванными позднее «марсианцами», чтобы отличать от марсиан – homo sapiens, был не за-ме-чен. Точнее сказать, не «был не замечен», а – не был предан огласке. Все подробности это контакта до сих пор хранятся в секрете, хотя, наверное, могли бы многое объяснить, почему отношения человечества с марсианцами складываются так, а не иначе.

Посему не стоит удивляться, что мировой истеблишмент не поспешил немедленно, сразу в сорок пятом ошарашить быдло и холопов информацией о начавшемся Ужасе из Глубин.

Не исключено, конечно, что и сами правящие элиты Земли не оценили в тот момент серьёзность и масштабность угрозы из океанской бездны. Возможно, сами правительства не поняли, что началась Война, слишком уж внезапно всё заварилось и закатавасилось. Хотя в распоряжении правительств имелись аж столетней, двухсотлетней и даже трехсотлетней давности свидетельства и документы о возможном существовании такой угрозы. В любом случае не подлежит сомнению, что в прямые обязанности правительств входит предусматривать и прогнозировать возникновение каких-либо проблем для подвластного населения.

Предусматривать и предупреждать. Но входить-то оно, входит, но как же редки в истории случат, когда правительства эти обязанности выполняли или хотя бы пытались! И Terror from the Depths в список этих редких случаев не попал.

Несомненно, сыграли роль обычные человеческие беспечность и высокомерное пренебрежение необщепризнанными трактовками непонятных явлений. Возможно также, сказалась секретность, исключающая необъяснённые факты и явления из перечня сведений, обязательных для ознакомления вновь заступающих на государственные посты персон.

И вообще, довлеет злоба дни сего. Всемирное празднование столетнего юбилея Организации Объединённых Наций, торжественное празднование двадцатилетнего юбилея Президиума Генеральной Ассамблеи ООН, зрелищные взрывы и нападения на офисы корпораций, фееричное отражение джедаями китайского наступления в пустыне Такла-Макан, трансконтинентальные ток-шоу, транспортные происшествия, коррупционные скандалы – для информационных агентств предпочтительнее очередного исчезновения туристского лайнера в Бермудском треугольнике. Бермуды, они всегда Бермуды, никуда не денутся и никогда не разгадаются. А вот первую фразу капитана корабля «Чёрный ярл-2» после возвращения из экспедиции к Венере (отважный скандинавский астронавт сказал что-то про сексуальное влечение к матери-Земле, причём по-русски) в прямом эфире можно показать только один раз. Прокручивать потом и делать ролики – сколько угодно, а в прямом эфире – только единожды.

Словом, имелись в этом мире вещи и происходили события гораздо занятнее и намного общественно значимее истребления населения какой-то Маюмбы. Да кто знает, где этот остров находится или находился? Ах, это не остров, это город? В Габоне? Ну да какая разница?! Габон, Гиббон. Вот цивилизованному человечеству делов-то до Западной Африки. Она разве не полностью обезлюдела после Африканской чумы?

Тремя годами позднее любознательный и дотошный Майкл Гордон реконструировал для «Нью-Йорк Таймс» события, ознаменовавшие начало Terror from the Depths. Но эту реконструкцию, опубликованную, к тому же, не в печатной, а лишь в сетевой версии издания, мало кто заметил. Разве что слушатели курса лекций Гордона в России, которых, более интересовал механизм реконструкции, нежели её содержание. И, конечно, правительство самого Габона, которое возбудило судебное преследование газеты и автора за клевету. Впрочем, этот, растянувшийся на несколько лет, судебный процесс, – даже не один, а три: в Страсбургском международном суде, в Нью-Йоркском окружном суде и Верховном суде Республики Габон, – не привлёк внимания ни прессы, ни, тем паче, обывателей.

Какое, собственно, обывателю дело до того, когда точно и где конкретно начался Terror from the Depths, если он до тебя докатился только-только, а до той поры ты ни сном, ни духом, и твоё правительство не считало нужным ставить тебя в известность, и не писали об этом газеты, не кричало телевидение. А тем паче, если ещё не докатился.

Справедливости ради следует заметить, что в большинстве своём рыцари пера и диктофона, ревностно служа государственным задачам, общественным интересам и читательскому любопытству, сами не очень-то интересовались даже крупицами той информации об UFO, которая ускользала из-под правительственного контроля.

Помимо упомянутой злобы дня, которая довлеет и из-за которой для местномасштабных событий не хватает ни сил, ни времени, ни места в эфире и на газетных полосах, у виртуозов массовой информации в таких случаях срабатывает предохранитель. Так сказать контролер качества. А именно: все сообщения о мимопланетянах, UFO, загадочных исчезновениях и т.п. издревле считаются белибердой, бредом сумасшедших и параноиков, короче, уделом жёлтой прессы, падкой до скандалов и дешёвых сенсаций. Серьёзная, солидная, качественная пресса такими темами не занимается априори.

Поэтому все сюжетные повороты романов, главные герои которых тщатся добраться до прессы, дабы предупредить человечество о надвинувшейся угрозе, воззвать к борьбе с инопланетным вторжением и организовать Землю огромную на «вставай!», все эти сюжеты происходят от непонимания писателями сути и механики работы журналистов. Разные это профессии, как ни крути, раз-ны-е. Отличие журналистов от писателей гораздо сильнее и глубже, нежели разница между нейрохирургом и коновалом, у тех хотя бы начальное медицинское образование по одним программам.

Не гоняется пресса за сенсациями и не стремится раскрыть человечеству глаза. По крайней мере, в этом направлении. То есть, разоблачение махинаций с бюджетом ЮНЕСКО или поголовный арест всего руководства Детского фонда ООН, это – да, сенсация, и тема хоть для «Times», хоть для «Ведомостей». А зелёные человечки, вылезающие из воды на пляж на острове Сумба и утаскивающие под воду сотню трупов - или ещё живых тел? неизвестно - отдыхавших на этом пляже туристов, - бред, провокация и фальсификация. Тема для «San» или «Комсомолки». И то, на последних страницах, где-то между кроссвордами и объявлениями. Или вовсе не в печатной версии, а только в сетевой, в рубрике для приколов и развлечений. А двое уцелевших и рассказавших, и даже предъявивших фотографии, - явные клиенты психушки. В которой, кстати, они вскорости и оказались. После проверки в наркологической клинике. А это уже и вовсе тема для «Ежегодника психиатра».

Нет, разумеется, отчаянные сорвиголовы свободной прессы, фанатики журналистских расследований и охотники за необъяснимыми явлениями действительно в средствах массовой информации встречаются. Но работают эти индианы джонсы, как правило, на свой страх и риск, вне штата газет и телекомпаний, публикуются редко и в очень бульварной прессе, солидные редактора относятся к ним со снисхождением и предубеждением, и всерьёз индианы джонсы информировать не могут никого и ни о чём. Вы, может быть, не поверите, но многократно рассказанные Голливудом и комиксами Marvel истории о погонях за фотографиями Супермена или Халка, о первополосных заголовках и прайм-таймовых репортажах про подвиги супер-пупер-героев – всего лишь выдумка. Самое фантастичное фантастическое допущение в этих фантастических историях про фантастических героев.

Энергетическая революция и выход человечества за пределы земной орбиты, регулярное сообщение Земля-Луна и терраформирование Марса, экспедиции к Венере и киборги с андроидами ничего не изменили в человеческом сознании, а журналистское сознание – самое консервативное из всех человеческих. Пожалуй, консервативнее сознания даже историков. Да, некоторые темы и сюжеты перестали считаться «жёлтыми» и «бульварными», но что с того? Разве это повод менять отношение к темам и сюжетам, которые всё ещё числятся «бульварными» и «жёлтыми»? Вот когда на эти темы заговорят правительства, или хотя бы солидные учёные, или, как минимум, биржевые аналитики…

А биржевые аналитики, прежде чем сказать, оглядывались на учёных и правительства. Особенно на своих инсайдеров в научных и правительственных кругах. А солидные, отмеченные наградами и пользующиеся весом в образованных кругах учёные не желали даже слышать о мнимых «тарелочках». Примеру мэтров следовали их коллеги и ученики. А правительства тихушничали, секретились и не желали тему обсуждать, даже если бы какому-нито изданию этого захотелось бы вдруг по собственной - в смысле, издания – инициативе.

Правда, термин «Terror from the Depths» просочился-таки в некоторые официальные бумаги некоторых правительственных и приправительственных институций в ряде стран и даже некоторых учреждений ООН. Однако институции и учреждения эти были, мягко выражаясь, не очень значительны и, в любом случае, малозаметны. Сама же Организация Объединённых Наций, и без того будучи чрезвычайно громоздкой и заформализованной системой, всё время решала более глобальные задачи, нежели любое правительство или самое-пресамое фундаментальное научное исследование. Проблема «тарелочек», естественно, не входила даже в первую сотню, а вероятнее всего, и в первую тысячу длинного списка этих задач.

В конце концов, международная конференция под эгидой ООН в Рейкьявике, посвящённая недопущению ядерной войны, согласитесь, многажды, тысячекратно, неизмеримо важнее случившейся в том же октябре 48-го года небольшой резни на каком-то атолле Фунафути где-то в той части Тихого океана, в которой только ядерные испытания и проводить. Главное, как говорится, правильно расставить приоритеты и не беспокоиться о малом, когда на кону великое.