Продавец завянувших цветов

У меня есть необыкновенная способность. Конечно, это не из тех способностей, что многие люди бы хотели иметь. Я не могу поднимать поезда, и если нет двери, я не пройду сквозь стену, и, совершенно точно, не умею летать вне самолета. Но все же, в свое сути, она не становится менее необычной. Говоря просто, я могу оживлять цветы. Например, если у вас есть букет засохших ирисов, я могу его коснуться и цветы снова станут свежими.
Конечно, у предприимчивых людей уже созрел бизнес-план – открыть цветочный магазин и оживлять завянувшие букеты, чтобы избежать расходов из-за испорченного товара. Хотя я и не считаю, себя человеком предприимчивым, именно этим я и занимаюсь – продаю цветы.

Несмотря на свои возможности, у меня одна из самых маленьких цветочных лавок во всем городе, и место, которое я выбрал не отличается проходимостью или обеспеченностью покупателей, но оно мне очень нравится. Мой магазин находится на первом этаже трехэтажного кирпичного дома, на углу пересечения двух узких улочек, в старой части города. Одна улочка, петляя между домами, ведет к междугороднему шоссе, а другая прямиком в тупик, какие, так часто любят показывать в фильмах в виде кирпичной стены. И даже адрес моего магазина точно не определен, то ли это Чайная, 26, то ли Монетная, 34, в мэрии так и не смогли решить, поэтому попеременно называют то одним адресом, то другим, а то и обоими вместе. Тем не менее мне всегда хватает покупателей, и среди них, почти, нет недовольных. Как правило, все их недовольство упирается в: «Ого, ну и цены, а на Портовой берут всего 50 за розу! Ладно, так уж и быть, сегодня у Вас возьму, а то больше на дорогу потрачу!». Конечно же они лукавят, прекрасно зная, что цены в моем магазинчике самые низкие в городе. Но я не переубеждаю их, позволяя выполнить им свой социальный ритуал, наигранного возмущения, и мягко улыбаясь им в ответ, добавляю пару роз к букету в подарок. А они приходят покупать снова и снова.

Свою способность я получил при рождении, хотя ни моя мама, ни мой папа, ни другие мои родственники ничем подобным не обладали. Я стал первым и единственным мне известным носителем такой способности. Меня водили к разным врачам, и те лишь удивленно разводили руками, потому как по всем параметрам я был самым обыкновенным человеком, каким, собственно, я себя и чувствовал. Один раз дошло до того, что родители отвели меня к какому-то очень известному экстрасенсу, который долго ходил вокруг меня, что-то бормоча себе под нос и разводя руками, а затем сел напротив и, пристально смотря на меня, с серьезным видом вынес приговор: «Все понятно. Случай довольно распространенный. У вашего сына в день рождения седьмой дом пересек границу Марса. Отсюда и магическое дарование». Я в ответ лишь соскочил со стула и дотронулся пальцем до сухой черной розы, стоявшей в стеклянной вазе в центре круглого стола, которая в тот же миг ожила. Лицо экстрасенса посерело и он быстро вышел из комнаты. Я был еще тем проказником.

В далеком детстве, летом, приезжая в деревню к бабушке с дедушкой, я подшучивал над деревенскими жителями, превращая сено в свежую растительность. Тогда мне это казалось очень уморительным. Я наблюдал, как утром хозяин стога, подходя к нему, сначала удивленно таращится на него, а потом начинает ойкать и креститься. Однажды дело дошло до того, что кто-то позвал местного священника, который целый час ходил вокруг с молитвами, а по завершению сообщил, что «бесовщины» больше не произойдет. Но на следующее утро, его ждал сюрприз в собственном доме. Я пробрался к нему ночью и превратил все сено в его коровнике в свежую траву. Крик стоял на всю деревню. Тогда я еще не замечал, что часто портил предметы труда людей, а их самих заставлял испытывать страх от таких «чудес».

Свой дар я воспринимал, как что-то само собой разумеющееся, зачастую, сожалея о том, что не получил, что-то более ценное, чем просто оживление завянувших цветов. Но когда поверхностное мышление мальчишки, сменилось чувственным мышление юноши, я нашел ему более практичное применение, чем шутки над деревенскими жителями. Я стал впечатлять моей способностью нравившихся мне девушек. Конечно, они не верили, что это какая-то магия или чудо, они полагали, что стали свидетелями очень искусного фокуса, в чем я, безусловно, их не разубеждал. Самое главное они были в восторге и считали меня забавным, так что женским вниманием я не был обделен.
Когда же моя простота юности сменилась сложностью зрелости, красочные мечты о счастливом будущем заволок серый туман будней. Сразу с университетской скамьи я попал в офисную коробку, но очень скоро понял, что офисная бумага привлекает меня гораздо меньше, чем оберточная. И я решил найти применение своим способностям. У меня созрел план!

Сначала я устроился на работу в цветочную лавку, чтобы научится премудростям работы с цветами и флористике. Когда я немного наловчился, я уговорил хозяйку магазина, что буду забирать все завянувшие цветы. Она странно на меня покосился, но все же позволила. Тогда я присмотрел место для своего будущего магазина, и стал раздавать там оживленные мною букеты. На постоянные вопросы прохожих: «Это какая-то акция?», «Это точно бесплатно?», «В чем подвох?», я непременно отвечал: «Скоро здесь откроется самый лучший цветочный магазин и я жду Вас за букетами!». Через полгода я ушел с работы и открыл свою лавку цветов, которую назвал – «Цветочный на углу».

Так моя жизнь встала на очередные рельсы. Я продавал цветы, неплохо зарабатывал на этом и, в целом, жил, как хотел – для себя. Но, видимо, у жизни были свои планы на меня, и я стал участником очень странных, под стать моей способности, событий. Об этом я и расскажу.

Осень уже вступила в свои права, превратив зелень в яркую палитру всех оттенков желтого и красного. Но было еще сухо и тепло. Мне не хотелось упускать последние погожие дни и я планировал закрыть магазин пораньше, чтобы прогуляться по городу и поужинать на террасе моего любимого кафе. Мои намерения почти перетекли в действия, когда в лавку зашел мальчик, лет десяти-одиннадцати. Он тихо пожелал мне доброго вечера и подошел к стенду с букетами. Мальчик стал изучать цветы, внимательно вглядываясь, а затем принюхиваясь к каждому. Я поднялся со стула и подошел к нему, став немного поодаль от него.

– Девочке? – ненавязчиво спросил я, когда мальчик изучал корзину с гортензиями.

Он покачал головой, тихо произнеся:

– Маме.

Я улыбнулся ему, как можно мягче и приветливее.

– Тогда я рекомендую тебе красные анемоны, те которые похожи на маки.

Мальчик подошел и понюхал их.

– Они почти не пахнут, – предупредил я. Он повернулся ко мне, придерживая рукой цветок и сказал: «Пахнут».

Я удивленно на него посмотрел. Мальчик, заметив мое замешательство, слабо улыбнулся мне и произнес, указывая пальцем на букет ромашек:

– Они пахнут так же, как и те.

Люди, который имеют необыкновенные способности, наверняка, удивляются необычному гораздо реже, чем простые люди. Но тогда я был удивлен дважды. И если первое удивление, можно было списать на мое недостаточно чуткое обоняние, то второе, точно, было из ряда вон выходящее. Когда же анемоны и ромашки стали пахнуть одинаково?!

Я подошел к анемонам. От них исходил едва уловимый аромат. Затем я подошел к ромашкам. Они пахли свежо и остро. Я повернулся к мальчику и спросил его:

– Как же они пахнут?

Он задумался, опустив голову, явно перебирая в голове ароматы, которые он знал. Подобрав нужный, он поднял голову и, со светящимися от радости глазами сказал:

– Как булочка с корицей.

Наверное, в тот момент, мое лицо было похоже на лицо средневекового инквизитора, которого уверяют, что Земля вращается вокруг Солнца. Мальчик замялся, а я одернул себя, понимая, что пугаю его своим видом. Я попытался исправить ситуацию.

– Ну, как тебе анемоны?

Мальчик бросил на них быстрый взгляд и ответил:

– Очень красивые.

– У меня, как раз на них сегодня скидка. Отдам за полцены, – произнес я, доставая букет из вазы. – Будут долго стоять. Даю слово.

Я снял перчатку и легонько коснулся цветов, чтобы освежить их. Мальчик закрыл глаза и глубоко вдохнул воздух. Я усмехнулся про себя его чудаковатости и отдал ему букет.

– Спасибо! – сказал мальчик, расплачиваясь.

– Пожалуйста! – ответил я и улыбнулся ему. – Приходи еще.

– Приду, – произнес мальчик и вышел.

Я принялся подметать пол, думая о странном мальчике. Неужели ему и вправду кажется, что ромашки и анемоны пахли булочкой с корицей? Я еще раз подошел и понюхал ромашки. Они пахли именно так, как и должны были пахнуть, никакого запаха выпечки. Я махнул на это рукой, закончил с уборкой и пошел наслаждаться прекрасным вечером.

Как ветер и песок шлифуют камни, так и время обтесывает нашу память. Очень скоро я забыл о странном мальчике. Жизнь шла своим чередом, зима сменила осень, и на улицах выпал первый снег. В городе готовились к празднику и городской совет поручил мне большой заказ. Мне предстояло подготовить множество букетов. Я целыми днями безвылазно работал в своем магазинчике, и когда, наконец, закончил с последней партией букетов и отдал их курьерам, решил пораньше уйти домой, чтобы хорошенько выспаться. Я проверял в кладовой оставшуюся упаковку, когда услышал дверной колокольчик. Я проворчал себе под нос: «Ну что еще?» и вышел в зал. У стенда с цветами стоял странный мальчик. Он выглядел очень бледным и осунувшимся, мне показалось, что он не здоров.

– Добрый день! – поздоровался мальчик, увидев меня.

– Здравствуй! С тобой все в порядке?

Он помедлил:

– Да, все нормально.

Я ему улыбнулся и подошел поближе.

– Для мамы?

Он кивнул.

– Жаль, почти все разобрали на праздник. Но остались очень нежные розовые пионы.

Мальчик подошел к цветам и принюхался.

– Булочка с корицей? – улыбаясь, спросил я.

– Нет, – покачал головой мальчик. – Но мне все равно нравятся. Можно девять таких?

– Конечно, – ответил я. – А ты везунчик.

– Да? Почему? – удивленно спросил мальчик.

– Второй раз попадаешь на акцию. Сегодня я отдаю пионы за полцены, ¬– пояснил я, доставая цветы. – Во что завернем? В бумагу или целлофан?

– В бумагу.

– Отлично! Как тебе такая, – я показал ему пожелтевшую от времени бумагу с едва заметным рисунком в виде перекрещенных старинных ключиков. Мальчик слабо улыбнулся и кивнул.

Когда я собрал букет, я дотронулся до цветов, чтобы освежить их. Мальчик снова повел носом принюхиваясь.

– Что случилось? – осторожно спросил его я.

– Снова пахнет булочкой с корицей, – тихо пояснил мальчик.

– От цветов? – спросил я, поднося букет к носу и вдыхая аромат пионов. Ничего другого я не чувствовал.

Мальчик потянулся к букету и произнес:

– Да, от цветов.

– А до этого они так не пахли? – спросил я.

– Нет. Но сейчас пахнут.

Я задумался. Что же такого могло произойти, пока я нес цветы от стенда к прилавку? Я начал перебирать варианты в голове и тут меня осенило. Видимо, дело было во мне, когда я касался цветов они не только оживали, но и начинали истончать особый аромат, но никто кроме мальчика не чувствовал его. Я вспомнил, что в тот день, когда впервые увидел мальчика, утром я оживил завянувшие ромашки и освежил анемоны.

Я подошел к стенду с цветами и извлек пион из вазы.

– Чем пахнет? – произнес я, протянув цветок мальчику.

Он покосился на меня, но понюхал и ответил:

– Чем-то сладковатым.

– Не выпечкой?

Он помотал головой.

Я снял перчатку и коснулся цветка, наполняя его жизненной энергией.

– А теперь?

Мальчик испугано посмотрел и ответил:

– Теперь булочкой с корицей.

На моем лице засияла радость от подтверждения моей догадки. Я захотел поделится ей со всеми, но никого, кроме мальчика рядом не было. Я нагнулся к нему и заговорщицки произнес:

– Умеешь хранить секреты?

Он испуганно закивал.

Тогда я забежал в подсобку и принес высохшую лилию.

– Смотри! – сказал я мальчику и коснулся голой рукой цветка. Лилия сразу же стала выпрямляться и зеленеть, и у нее появились новые лепестки. Мальчик завороженно смотрел на происходящее.

– Пахнет булочкой?

– Да, – медленно протянул мальчик, не отводя взгляда от цветка.

– Это и есть мой секрет. Я могу оживлять завянувшие цветы, – объяснил я мальчику. Он недоверчиво покосился на меня.

– Но это еще не все. Ты можешь определять по запаху те цветы, которые я оживил. Тебе кажется, что они пахнут выпечкой, – принялся торопливо объяснять я.

– Да? – неуверенно протянул мальчик.

– Да! – твердо заявил я.

Но радость, подобна волне, то накатывает, то уходит. Так и я почувствовал, что моя радость сменилась какой-то неопределенностью. Я решил больше не пугать мальчика и сказал, протягивая ему букет пионов:

– Держи. Не надо денег. Можешь зайти завтра, поговорим об этом?

– Я постараюсь, – слабо произнес он. – Спасибо за цветы!

Когда он ушел, я одернул себя. Какой же я дурак? Только напугал мальчишку. Конечно же он не придет, подумает, что я какой-нибудь сумасшедший или еще кто похуже. Я еще долго корил себя за опрометчивость и, несмотря на усталость, плохо спал, размышляя над происходящим. Но, к счастью, я ошибся. Мальчик пришел на следующий день после обеда. Выглядел он так же плохо, как и вчера.

– Извини. Я, наверное, тебя напугал вчера, – виновато произнес я. – Маме понравились цветы?

Мальчик закивал и тихо произнес: «Спасибо!».

– У тебя точно все хорошо? – уточнил я.

– Все нормально, правда, – ответил мальчик.

– Ладно, – протянул я и, чуть погодя, продолжил. – Сегодня я давал цветы нескольким покупателям, но никто из них ничего необычного не чувствовал. Значит дело не в моем обонянии. Скажи, у тебя есть какие-то способности? Может ты тоже умеешь оживлять цветы? Попробуй.

Я протянул ему завянувшую розу. Мальчик коснулся ее, но ничего не произошло.

– Значит не умеешь, – сказал я и сам оживил цветок. – Пахнет?

– Да, булочкой с корицей – неуверенно произнес мальчик.

– Ты где-нибудь еще чувствовал этот запах?

Он покачал головой.

– Странно все это. Знать бы, что вообще происходит. Для чего все это?

Мальчик неопределенно пожал плечами. А я погрузился в раздумья.

– Слушай, мне кажется ты не здоров. Мама не водила тебя к врачу? – отряхиваясь от захлестнувших меня мыслей, спросил я.

Мальчик, опустив голову, понуро произнес:

– Нет.

– Почему? – удивился я.

Мальчик поднял на меня глаза и в тот момент на меня смотрел не мальчик, а взрослый человек, проживший целую жизнь. Мы, словно, в один миг поменялись местами и теперь мальчиком стал я. А может я и всегда им оставался, я не знаю. Но я знаю, что никогда не забуду его слова и то, как он их произнес, с безумной смесью боли, страдания и отчаяния: «Из-за болезни она не может ходить».

Мы долго сидели в тишине, и когда, наконец, я стал приходить в себя, я сумел из себя выдавить только:

– Приходи завтра утром. Мы пойдем к врачу.

Кажется, в тот день я понял зачем мне был дан мой дар.