Конец лета (12+)

Приближался конец лета.

Наджима вспорола ножом брюхо последней игуаны и вытряхнула внутренности. Похоже, это последний хороший улов этого лета. С приходом осени ящерицы откочевывают от берега, и поймать их становится не так легко, как сейчас, когда жара прижимает их к приморским скалам.

Девушка посмотрела на гроздья вяленых игуан, висевшие на выходе из пещеры, в которой она провела этот жаркий сезон. Запасов должно хватить до следующего лета. В крайнем случае зимой можно будет пытаться ловить рыбу, но есть ее стало очень опасно: океан на глубине давно стал ядовитым.

Закат был стремительным, почти без сумерек, но жара пока не отступала. Наджима на ощупь отошла вглубь пещеры, поближе к прохладному источнику, который все это время поил ее пресной водой, и растянулась на потрепанной циновке.

Сегодня ночью можно будет рискнуть добраться до деревни. Возможно, даже получится за остаток ночи откопать вход в один из домов. Все-таки там жить удобнее, чем среди скал

Пустыня неотвратимо наступала на деревню, и Наджиме не удавалось пожить больше одной зимы в каком-нибудь одном доме: дома постепенно поглощались песком. Это продолжалось уже шесть или семь лет.

Шесть или семь лет с тех пор, как из Пустыни появилась банда чужаков. Черные куфии, черные платки на лицах, оборванная камуфлированная форма, несколько лошадей и верблюдов. И много, много оружия.

Тогда Наджима успела сбежать в лабиринты прибрежных скал, вместе со своим с братом и его другом. Чужаки перебили всех остальных жителей и жили в деревне несколько месяцев, пока летняя жара не выгнала их не север.

Трое подростков пережили это время в пещерах, поедая сырых игуан. Потом умер брат Наджимы, отравившись рыбой. Потом и друг брата, от странной болезни.

Вернувшись осенью в мертвую деревню, Наджима не смогла попасть в свой дом: его поглотила Пустыня. Потом каждый последующий год все новые и новые дома оказались погребены под песком.

Ближе к середине ночи жара спала, и Наджима выкарабкалась из своего укрытия. До деревни было около часа ходьбы по скалистому берегу, и девушка очень скоро увидела крыши домов…

Только крыши… Пустыня поглотила деревню полностью.

Наджима опустилась на колени и заплакала. Она сидела так неподвижно несколько часов, пока посветлевший на востоке небосвод не предупредил ее о восходе солнца.

Лето еще не закончилось. Стоит замешкаться, и через пару часов солнце убьет ее.

Девушка поднялась и поспешила назад, к своей пещере. Однако как только она повернула голову к морю, ее взгляд привлекла лодка. Большая белая лодка у берега.

Это не к добру. Добра вообще на этой земле нет.

Краем глаза Наджима увидела какую-то тень, раздался щелчок, боль в шее, и в глазах помутнело.

— Как вы себя чувствуете? — голос был металлический, безжизненный, но язык Наджима понимала.

Она открыла глаза, и только сейчас ощутила прохладу под спиной, ягодицами и ногами: она лежала раздетая на металлической кушетке. Наджима дернулась, но двинуться с места ей помешали ремни, удерживающие руки, ноги и шею.

Над ней склонились двое людей в белых комбинезонах и масках, закрывающих нижние половины их лиц. Те части лиц, что были видны, тоже выглядели странно: узкий разрез глаз, почти не было переносиц и очень бледная желтоватая кожа. Кожа Наджимы по сравнению с ними смотрелась почти черной.

— Хорошо, — сумела ответить она, преодолевая страх.

— Вот и прекрасно, — бесцветно сказал человек справа и продолжил, обратившись, по видимому, к кому-то третьему, кого привязанная Наджима не могла видеть. Он говорил на своем языке, слегка испуганно, и с нотками подобострастия, как люди обращаются к старшим по званию или начальникам, но какой-то прибор в маске переводил его речь на язык Наджимы, срезая всю эмоциональную окраску. — Нам повезло найти объект, в генетическом коде которого нет изменений, связанных с последствиями Войны. Ее органы просто великолепны. Наши генетики, трансплантологи и специалисты по клонированию будут в восторге. Нужно срочно доставить ее в лабораторию в ….

Название лаборатории, видимо на язык Наджимы не переводилось, и прозвучало как непроизносимый набор звуков, но ей этого было и не нужно. Она и до этого почти ничего не понимала. Ее лицо посерело от инстинктивного страха, она непроизвольно вскрикнула и, дрожа, продолжила смотреть на людей в белом.

Говоривший опустил взгляд на девушку.

— Я не выключил переводчик? Извините! — и нажал какую-то кнопку около уха.

Это были последние слова, которые Наджима слышала на своем языке.