11. Властелин эфира

В Сегомаре.

Воздушная кавалькада из жутковатой сказки — шесть исполинских белых жуков, на которых восседали эльфы — неслась над погружённой в ночную тьму пустыней.

Может показаться странным использование такого рода «конницы» культурой, владеющей способом противодействия тяготению и тепловым оружием. Однако нужно учитывать, что крылатые рысаки перемещаются по поверхности Марса с такой же лёгкостью, как и в воздухе, что в сочетании с их природной огневой мощью делает жучиную кавалерию превосходными аэромобильными войсками. Кроме того, потомки древних властителей питают к жукам-драконам пристрастие, подобное увлечению британских сквайров лошадьми, и эта «верховая езда» является среди них делом чести.

Один из жуков нёс на спине, помимо всадника, клеть, в которой были заточены марсианка Улла, дочь паладара Зейзана, и её жених, младший лейтенант Барбарос Альзоф с Земли, молодой и сумасбродный.

Драться просто не имело смысла. Проклятое насекомое, наездник которого меня заарканил, взвилось, как шутиха, на огромную высоту, и даже в слабом тяготении я сломал бы себе шею при попытке освободиться.

Послав Ладжа Альда в нокдаун на глазах его спутников, я нанёс ему страшное оскорбление, а поскольку оружия в ту минуту у меня не имелось, марсианский аристократ не мог убить меня на месте — он должен был вызвать меня на дуэль. Перчатку предстояло бросить в Сегомаре, городе-государстве, паладару которого Ладж Альд приходился наследником. Грубиян знал о махинациях «старца с Тланци» — не был ли он союзником Роне?

(Человечество Тороса разделено на княжества — города-государства с сельскими владениями различных размеров, тянущимися по берегам каналов. Многими властвуют враждующие династии; вендетта Дома Кабра, правителей Зейзана, и Дома Альда из Сегомара корнями уходила в глубину веков, и я сомневаюсь, чтобы кто-то помнил её причину. Разумеется, такие усобицы играли на руку Роне).

Летучая орда достигла Сегомара незадолго до рассвета. Я лишь мельком увидел марсианский город, так как меня сразу и без лишних церемоний бросили в каменный мешок в приземистой квадратной башне на набережной канала. То, что я разглядел, казалось скопищем низких куполов и шпилей, смутно вырисовывавшихся в сумраке. Стены темницы были из ноздреватого камня с тусклым металлическим отливом. Там царил холод, как в леднике, но, несмотря на близость воды, не ощущалось сырости.

Часа через три появился марсианин с подносом снеди, кубком воды и ворохом одежды. Оставив всё на полу, он удалился без единого слова. Это была моя первая трапеза на Красной планете. Она состояла из каких-то печёных корнеплодов, волокнистых и совершенно пресных, а вода имела сильный железистый привкус. Как только я закончил завтрак и переоделся в зелёную тогу с клобуком и того же цвета туфли, вошли два урунга и препроводили меня наружу.

(У марсиан зелёный цвет означает смерть, разложение, ярь-медянку — недаром земная флора так угнетала Уллу! Дуэлянты, сражающиеся до конца, наряжаются в зелёное. Отмечу также, что марсианские военачальники охотно используют урунгов в качестве наёмников. Не блещущие умом, эти рогатые дикари берут в бою грубой силой).

С короткой узкой улицы я попал на площадь, окружённую низкими домами с затейливо разрисованными жёлтыми фасадами и овальными окнами. За ними высились ребристые красные купола. На некоторых домах красовались вывески с письменами, отдалённо напоминавшими монгольские. Площадь запруживала толпа марсиан. Большинство мужчин были одеты в бумажные хламиды и жилеты и обуты в эти комические пулены, некоторые щеголяли чешуйчатыми латами военных, но женщины всех возрастов носили лишь обёрнутые вокруг талии яркие шарфы, выставляя напоказ стройные телеса и босые ноги. Подозреваю, что земные энтузиастки «феминизма» нашли бы здесь неистощимую почву для замечаний.

Посредине площади в плиты мостовой был вделан многоугольник зелёного мрамора. Рядом с ним возвышался помост из чёрного дерева, охраняемый ещё одной парой урунгов.

Внезапно раздался барабанный бой, и две девушки выскользнули из толпы и принялись раскачиваться и извиваться в такт его раскатам. Они были гибкими, как газели, и грациозными, как феи, эти марсианские баядерки; но их текучий чувственный танец являлся прелюдией к ужасу.

На площадь шагнул жук-дракон в роскошной сбруе. На нём гарцевал Ладж Альд, тоже в зелёном облачении и с мечом-полумесяцем (это оружие называется «карзия»). Марсиане начали раболепно кланяться.

Старик в жёлтом пристегнул к моему предплечью какой-то циферблат. В следующее мгновение меня словно придавил невидимый груз. Дыхание стало стеснённым, а в висках застучала кровь. Вернулось земное тяготение! Патриций хотел сражаться на равных.

Ладж Альд слез с жука, сделал знак урунгам, и проклятые сатиры скрутили мне руки. Потом его подручный в «чешуе» потащил к помосту девушку. Это была Улла!

— Слишком долго свободолюбивые дети Тороса подчинялись тирании Дома Кабра, — произнёс Ладж Альд в воцарившейся тишине. — Слишком долго сородичи этой бабёнки изводили нас подлыми уловками. Но дни их власти сочтены. Она закончится позором и мучениями, какие сейчас испытает эта низкородная блудница!

Улла, по-прежнему полностью нагая, выслушала злобную тираду негодяя с невозмутимым достоинством. Её губы пренебрежительно скривились, когда Ладж Альд взял хлыст, которым подгонял своего жука. Но она упала на колени со стоном, когда кнут обрушился на её спину.

Я сделал отчаянную попытку вырваться из мёртвой хватки урунгов, но два чудовища были много сильнее меня. Бич Ладжа Альда снова рассёк воздух, на этот раз хлестнув Уллу по пяткам. Её пронзительное завывание как ножом полоснуло мне по сердцу. Никогда прежде я не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным!

Толпа загудела, но никто даже не шевельнулся. Я презирал этот народец, лебезивший перед мерзавцем. Послушное стадо! А свинья-наследник вошёл во вкус — удары кнута так и сыпались на плоть Уллы. Девушка, которую держали за руки урунги, корчилась, выгибалась, кричала...

Наконец, повелитель Сегомара насытился своей низменной местью. Он отшвырнул окровавленный хлыст и ступил на мраморный многоугольник. Приложив карзию ко лбу, Ладж Альд поднял её на вытянутых руках и отвесил мне поклон.

— Человек с Тланци, — сказал он, — я, Ладж из Дома Альда, вызываю тебя на поединок чести. Ты принимаешь мой вызов?

— Принимаю, — процедил я сквозь зубы.

— Пусть живёт победитель, а побеждённый со славой войдёт в Чертог Теней.

Слова «честь» и «слава» на устах подонка, только что избившего беззащитную женщину!

Урунги выпустили меня, и приближённый Ладжа Альда вручил мне карзию.