10. В Зоне Глава 6.1

Глава 6. Город
Среди моих однокашников было несколько юристов. Все они работали в разного рода серьёзных организациях, все носили форму, напускали на себя важность и строго хмурили брови, когда их спрашивали о роде их деятельности. Это была такая своего рода игра. Щекочущая нервы игра в КГБ, балансирующая на грани опасности. Игра, знакомая только жителям Союза. Это как с отчаяньем советского гражданина рассказывать в купе политические анекдоты, отлично зная, что один из пассажиров – «гэбэшник».
Но среди всех особо выделялся Славик Семенковец. Он окончил школу с золотой медалью, с блеском получил красный диплом юрфака БГУ и исчез. Исчез бесследно. Даже наша всезнающая староста Лариска Сидихина, которая была в курсе всех жизненных событий бывших одноклассников – и та не могла ничего толком сказать. Доносились редкие непроверенные слухи, что Славик работает в каком-то жутко засекреченном учреждении, ездит в закрытой чёрной машине, решает проблемы международного масштаба, при встрече ни с кем не здоровается и делает вид, что никого не узнает.
А потом грянули перестройка, гласность, а за ними волна разоблачений и раскрытий. Имя Славика Семенковца оказалось замешанным в какую-то грязную, некрасивую историю. Его, кажется, даже собирались судить, но он каким-то неимоверным способом выкрутился и снова исчез. На этот раз окончательно – поменял квартиру, развёлся с женой, оборвал и без того немногочисленные приятельские отношения. Я не особо прислушивался к его жизненным коллизиям – нужно было работать, пробивать себе путь среди обломков навсегда потерянной страны.
И вот за два дня до описываемых событий в моей квартире раздался звонок и строгий мужской голос, чётко выговаривая слова, попросил меня к телефону. Голос был самый обычный – я таких в день десятки слышал, но у меня отчего то волосы на затылке встали дыбом и неприятный трусливый холодок пробежал где-то между лопаток.
- Я Слава Семенковец, - сказал голос. – Мы учились вместе. Помнишь?
Не скажу, что я сразу же его узнал, но быстро покопавшись в памяти выудил из неё образ веснушчатого серьёзного юноши из параллельного класса – вечного зубрилку и зануду.
- Помню, отчего же не помнить, - растерянно ответил я.- Рад тебя слышать. Ты где пропадал-то?
- У меня к тебе очень важное дело, - сразу взял быка за рога бывший однокашник.
- Я слушаю.
- Это не телефонный разговор. Завтра в пять в кафе «Паляуничы».
И тут я внезапно не на шутку разозлился. Пинкертон чёртов! Майор Пронин доморощенный! Да что он себе позволяет. Ещё бы повестку прислал. Я уважаемый человек, у меня кафедра, студенты, личные дела в конце концов, а он таким безапелляционным голосом назначает мне встречу и даже не спрашивает моего мнения на этот счет. Ну погоди, комиссар Мэгрэ, я тебе сейчас покажу.
- В пять я занят, - нагло и вызывающе бросил я в трубку. – Давай в три. И не в «Паляуничым», а возле Парка Челюскинцев – там возле пиццерии кафешка есть. Знаешь?
- Хорошо. Меня устраивает, - после моих слов его голос похолодел где-то на градус, но даже не дрогнул.
Я заскрипел зубами от злости, хотел, было наговорить ему кучу гадостей, но он уже повесил трубку, а я остался с бешено колотящимся сердцем, тупо смотреть на замолчавший телефон. Что это на меня нашло? Обычно я тихий, спокойный человек из-за педагогического стажа меня не так-то легко вывести из себя, а Славке удалось это с двух слов. И тут я понял – виной всему страх. Я не на шутку испугался этого холодного голоса, этой железобетонной интонации. Я на секунду почувствовал, что мне между глаз смотрит дуло настоящего нквдшного маузера. Вся моя сущность трусливо завопила и злобно ощерилась на этот животный страх. С меня слетела сонная шелуха, навеянная годами постсоветской полусвоободы. Чувство защищённости, которое давала учёная степень, уважение к себе, подогреваемое уважением в глазах других – всё куда-то исчезло. Я напомнил себе загнанного в угол кролика. А кролик, которому некуда деваться, осознавший до конца опасность своего положения, отчаянно кусается.
Да что это я. Насочинял, нафантазировал. Может человеку помощь нужна. Я
наслушался про него всяких гадостей, подсознательно составил своё негативное мнение, представил его в безликом кабинете, с лампой, направленной мне в лицо, в вечной борьбе с бесконечной армией «врагов народа». Вот и взъерепенилась моя сопливая интеллигентская личность. Хорошо хоть он не стал меня выслушивать, а то мне и без того было мучительно стыдно за своё поведение. Нужно обязательно с ним встретиться. Но отчего же так противно колотится сердце? Отчего взмокла спина, словно я бегом поднялся на свой пятый этаж?
В назначенный мною час в кафешке было тихо и пусто. Большинство посетителей набивалось в неё ближе к вечеру, когда на улице зажигались фонари, и становилось уютнее от их тёплого желтого света.
Славка появился ровно в три. Он вошел в дверь, как граф Монте-Кристо, с последним боем часов. И я сразу узнал его, несмотря на прожитые годы, это был тот же Славка – худющий, веснушчатый, немного неуклюжий. Вот только непослушные рыжие вихры он свирепо прилизал какой-то блестящей гадостью, от чего был похож на американского Джеймса Бонда из старых фильмов. Эффект добавляли нелепые чёрные очки, которыми Славка не спеша обвёл зал.
« - Что-то он не процветает, - подумалось мне.- Или в органах сейчас зарплату плохую платят, или у него прикрытие такое. Костюмчик-то мог и получше прикупить. А то больше на стареющего алкоголика смахивает, чем на работника закрытого учреждения.»
Славка наконец заметил меня, подошёл каким-то дёрганным, хромающим шагом и плюхнулся на стул. Полный краснощёкий бармен, которого я уже успел окрестить «буфетчиком» за добродушное открытое лицо, вопросительно посмотрел на него, но Славка отрицательно покачал головой и бармен утратил к нам интерес.