В джунглях 04 (окончание)

Через несколько дней, на очередном дежурстве, Филиппов заметил из своей «стекляшки», что участковый Лунгин разговаривает с каким-то мужчиной, возле дома, в котором они совершили поквартирный обход. Мужчина лет тридцати пяти, хорошо сложенный, судя по всему, отвечал односложно: «да» и «нет». Он то мотал головой, выставляя лицо вперёд, то делал шаг назад, то смыкал руки на груди, точно замёрз. «Чего-то врёт», - подумал Дима.

Через несколько минут к нему поднялся Лунгин, покурить.

- Я тут этого встретил, из пятидесятой квартиры, куда мы не попали.

- И что?

- Да ничего: не видел, не слышал…

- Это тот, длинный, что возле дома?

- Да.

- Мне показалось, что врёт он.

- Да?.. И мне.

- «Показалось», - говорю.

- Показалось…

«Что это за люди? Почему у них так? Кто они?», - Филиппов вновь и вновь вспоминал своё недавнее приключение в лесу. Ему хотелось быть с ними, шутить, приветствовать их. Ему не хотелось носить маску сурового мента. Ещё меньше ему хотелось делаться, как пришибленный, как Марк Захарович в минуты растерянности, когда у него спрашивали, «почему у тебя – такая - машина», «какая у тебя квартира». Ему было стыдно, что обошёлся сурово с мальчиками. «Да я сам становлюсь, как они! Ну, что же я не гаркнул «Россия вперёд!» Глупость, конечно, это, но пацанам бы было приятно. Значит, частицу чего-то хорошего я бы внёс».

«Что это за люди? Почему у них так? Кто они?», - изводился Дима. Иногда он думал, что лучше бы и не встречал их, жил бы, как жил. Другой раз ему казалось, что не заблудись он, не набреди на этот посёлок, он бы мог что-то потерять.

На следующем дежурстве Филиппов узнал, что получил выговор в личное дело. Кто-то из начальства обнаружил, что он с сержантами не покидал «стекляшку» больше часа. Не патрулировали джунгли.

Он знал, что всё равно навестит этот посёлок, этих людей. Только не решил, как это подать: мол, просто мимо проходил или сказать правду, пришёл в гости. И в первом плане, и во втором он видел минусы, колебался. Выговор в личное дело послужил катализатором. «Скажу просто, что решил навестить, так как понравилось», - решил Филиппов.

Сменившись с дежурства, Дима пошёл в магазин. Купил вина и конфет. Чтобы завтра прямо с утра отправиться в гости.

Вот этот холм, с которого так хорошо видно озерцо в форме аппендикса. Вот бурые воды водоёма, высоковольтник. Филиппов шёл, как на свидание, томим и тревожим предстоящим. Иногда смущение накатывало на него. Как же, без приглашения. Прошлый раз - ладно, тогда, может, сам вид его вызывал сострадание. Но, сейчас…

Сейчас он увидел дома и прибавил шаг. Он не мог понять – что – изменилось, что-то новое появилось в посёлке. Шлагбаум, вышка, которой не доставало лишь пулемётного ствола, торчащего в небо, точно вызов небесам. «И эти решили отгородиться», - пробормотал запыхавшийся Дима. У шлагбаума Диму встретил охранник в высоких армейских ботинках, пятнистые камуфляжные штаны заправлены в них, пятнистая рубаха, рукава засучены по локти, берет. Охранник весьма учтиво, но с металлом в голосе спросил:

- Вы к кому?

- Мне во второй или третий дом справа, точно не помню.

- Мне надо знать – к кому вы. Фамилию. Я позвоню, и если вас пригласят, я пропущу.

- Не знаю я фамилии. Но, вы скажите: тот, который заблудился две недели назад. Там поймут.

- Мне нужна фамилия или хотя бы номер дома.

- Не зна… вон, вон! Кто-то стоит, дайте, я быстро подбегу, здесь все друг друга знают, мне скажут фамилию.

- Все?.. Стойте!

Дима проскользнул между вышкой и шлагбаумом, почти побежал к первому дома слева. Возле него стоял пожилой мужчина в спортивных штанах и какой-то тужурке, похожей на кацавейку.

- Не подскажете? – начал Филиппов.

- Что? – старик посмотрел на пришельца из-под косматых седых бровей.

- Меня не пускают, мне нужно знать фамилию хозяина вон того, через… - Дима не узнал дом.

- Здесь не справочное, - отчеканил дед и отвернулся.

В сопровождении охранника Филиппов вернулся к шлагбауму. Немного постоял, и пошёл вверх, на вышку, не слыша протестов охранника. Там, в гражданской «стекляшке», на столе, он заметил бинокль. Схватил его и направил на посёлок. «Это не тот посёлок, это не тот дом, как я ошибся», - рука с биноклем упала на стол.

В сумерках, уставший Филиппов добрался до своей машины. И тут к нему пришла злость, ярость. За всё, за то, что не нашёл посёлок, намозолил ногу, за выговор…

P.S.

Возвращаясь из табачного ларька в «стекляшку», Филиппов заметил знакомое лицо. «Точно, это из пятидесятой квартиры».

- Я знаю, это ты. Видеозапись на экспертизе. Но, это ты. Современные технологии всю траекторию твоих пулек покажут, - Филиппов положил руку на кобуру «макарова»

- Я…

- Ты!

Лейтенант повернулся, как на плацу, на каблуках и пошёл прочь. Он сделал это «разоблачение» ради смеха, как казалось ему. Но, ему было не смешно. Новое чувство пришло к нему – злость, как вчера, когда он не нашёл так нужный ему посёлок. Позже, в «стекляшке», он даже пожалел, что не растянул «удовольствие». Его, из квартиры №50, можно было притянуть в «стекляшку», минут на пять… «Я делаюсь, как они», - Дима протянул взглядом и по улице, и по подозрительному вросшему в землю дому, и павильону «шаурма», и магазину «мясо».

На следующий день, Филиппов написал заявление об увольнении. Ванчинов сотворил явку с повинной.