Средняя осень с привкусом рельс

Стояла средняя осень. Знаете, эта такое непонятное время года, когда ты вроде как уже не можешь носить футболки с модными принтами и майки, демонстрирующие все прелести, которые подарили тебе хромосомы твоих родителей, но и теплая куртка пока еще пылится в старом, встроенном шкафу маленькой, даже крохотной, комнатки, расположенной на задворках манящего своим сиянием шумного города.
В такую пору, в парке, поздним вечером, под мигающим из-за перегоревшей лампы фонарем, на отвратительно мокрой, из-за недавно прошедшего дождя скамейке сидели двое: я и она. Я не знала ее. Если говорить откровенно, я видела ее первый раз в своей, еще пока короткой, но уже неинтересной жизни. И я никогда не была человеком "поездного синдрома": я не считала необходимым говорить с посторонними людьми даже при условии, что они исчезнут из моей жизни так же быстро, как исчезает полярная ночь где-то в мурманской области. Я вообще редко разговаривала. Наверно, в этот момент у меня была температура. А может, от безделья я уже просто свихнулась, но резкое желание сказать ей "привет" внезапно вылилось в нелепое до жути действие. Видимо, это девушка тоже была чокнутой, раз решила повернуться ко мне лицом.
Стоит признать, она действительно была невероятно красива. Нет, конечно, у нее не было потрясающих форм самой известной в мире спасательницы Малибу, я бы даже сказала, что этой девушке следовало бы позавидовать легендарной Элизабет Суон из саги "Капитаны Карибского моря". Я не понимаю, как я могла назвать эту маленькую, с длинными, жидковатыми волосами цвета вороньего крыла, с тусклой изумрудной радужкой глаз, с острыми, почти костлявыми плечами женщину красивой. Но это первое, что пришло мне в голову, когда она повернулась. И приходит ко мне до сих пор, стоит мне вспомнить ее дрожащую от холода фигурку.
Тонкие, неровные, длинные пальцы скрепились в замок на уровне бедер. Ее потрескавшиеся губы сложились в едва заметную грустную улыбку, а в уголках, аккуратно подведенных черным карандашом, глаз заплясали мелкие морщинки.
Она заговорила. Слегка хрипловатый, грубый, даже прокуренный голос, вещал мне чью-то жизнь. Мне было все равно, я не понимала, зачем она рассказывает мне все это, и единственное, о чем я думала в момент ее исповеди, что такой голос не может принадлежать этому невесомому телу. Моментами у меня складывалось ощущение, что она вот-вот растает и исчезнет. Мне почему-то кажется, что она тоже думала об этом. Хотя нет, эта девушка-без-возраста точно знала это.
Она говорила долго. Ее угловатые плечи вздрагивали каждый раз, когда она вспоминала новый факт из своей биографии. Словно она боялась кого - то. Кого - то другого, а не неизвестную на скамейке.
Время бежало так же быстро, как марафонец на очередном соревновании летней Олимпиады. Она говорит уже с меньшим волнением, но иногда все-таки теребит подол своей длинной, явно дизайнерской юбки.
Внезапно ее рассказ обрывается. Слегка улыбнувшись, она прощается по причине " ее уже ждут". Она не хотела уходить, я это прекрасно видела. Но, почему - то, не стала останавливать. Мне же все равно, я ее вижу первый и последний раз. Но что за черт происходит в моей голове уже во второй раз?
«Вы счастливы?" - глядя на свои любимые, но уже потрепанные от долгой носки, кеды, спрашиваю я.
«Я? Я зарабатываю большие деньги, езжу на дорогой иномарке моего любимого красного цвета. Дорого одетые мужчины, даже, можно сказать, элита этого города, боготворят меня, они зависят от моей любви. Так как вы думаете, как я могу ответить на ваш вопрос?» - не поворачиваясь ко мне, даже не дождавшись моего ответа, она исчезла в темноте ночного парка. Я слышала звонкое стаккато ее каблуков еще минуту, а затем мир снова погрузился в молчание.
"Нет",- в пустоту произнесла я. И это и была причина, почему она умчалась от меня столь быстро, не дождавшись ответа. Правда ранит, правда убивает, с такой "подругой" даже самая шикарная жизнь может превратиться во владение господина Люцифера.
Посидев еще минут 10, я побрела домой. На часах было 05:45. Пора собираться на учебу.