Сигаретный дым

Он подошел к окну: широкому, возвышающемуся на два метра, по-настоящему дарующему незабываемый панорамный вид. За ним жила природа. Жила, отдавая всю свою красоту и очарование человеческому глазу. Вдалеке протекала река, стелясь длинной голубоватой лентой. При одном только виде на эти бурлящие воды в голове вспыхивал характерный звук. Ее окружал плотный лес. В его глубине, где ветви сгущались, образовывая хвойный купол, также проходил типичный, возможно, нудный и непримечательный день. Снизу, около дома, изредка проскакивали машины, однако улицы в большинстве своем были пустынны и тихи. Наблюдались и немногочисленные стайки птиц, парящие в воздухе плавно и легко. Они мчались, кричали что-то, летели в неизведанные края. Чистый воздух. Незабываемый пейзаж. Он видел это ежедневно. День за днем, вставая с мягкой перины, он глядел в это огромное панорамное окно. Тонкая стеклянная дверь всегда была отодвинута, и порывы сквозняка беспрерывно проникали в комнату. Развевали его длинные черные волосы, спадающие до плеч, напитывали бодростью. За рекой он видел островерхие золоченые крыши, еле как выделяющиеся из лесного массива. В небе, помимо птиц, пролетали огромные, назойливо шумящие самолеты. Звук их двигателей постепенно заглушал в его сознании звук бурлящей воды. Блеск, отражаемый от церковных куполов, слепил глаза и не давал права наслаждаться качающимися из стороны в сторону верхушками сосен. Офисный центр, где он провел чертову гору лет безразличной ему работы, уже вызывал рвотный рефлекс. Теперь он туда не придет никогда: его уволили. Никакие дружеские отношения со всем корпусом не помогли, не помогла и близость с начальником, посиделки в барах, проведенные с этими мерзопакостными людьми. С этими отбросами, считающими, что их слово, их мысль чего-то стоит.
Он закурил сигарету. Выдул дымок, который, извиваясь, подобно обозленной змее, устремился ввысь. А затем он испарился. От него не осталось ни следа. Мы стремимся идти вверх. Все мы. А затем, как вот этот самый дымок, исчезаем. Наши потуги бесцельны. Мы хотим денег, одурманивающих нас самым подлым образом, мечтаем о славе, порождающей в нас холод. Стараемся добиться того, что в жизни радует мимолетно и крайне малоэффективно. Он стукнул по сигарете. Пепел низвергнулся вниз, исчезнув во мраке тротуара. Проехала очередная машина, водитель в которой, что неудивительно и банально для данного часа, значительно превышал скорость. Сейчас он ощущает неиссякаемую эйфорию, воображает себя в виде какого-нибудь персонажа в очередном низкосортном боевике. Мчится, мчится, а затем останавливается. И уходит ввысь, испаряясь, как сигаретный дым.
А, может быть, он падает как пепел? Падает и тут же пропадает с глаз в тротуарном мороке? Чего он стоил? Была ли у него семья? Все это не важно.
Ему была до костного мозга безразлична судьба всех. Бывших коллег, оказавшихся предателями, попов, твердящих о значимости их глупых сказок, облаченных в золото и скрывающихся под теми островерхими куполами. Начальства – напыщенных и самодовольных уродов.
Религия.
Он докурил; немного задумавшись, выбросил окурок. Тот порхнул, подхваченный ветром, и унесся в неизвестном направлении. Полетел примерно туда же, куда летели те стайки немногочисленных крохотных пташек. Кажется, это были воробьи. Но ему было плевать. Он стал на оконную раму, закрыл глаза и вдохнул побольше воздуха. Вдохнул протяжно и неторопливо. Это длилось целую вечность. А на деле – пару секунд. Голова его тяготела под нелегким весом проблем.
Насилие.
Он вновь вгляделся в отдаляющуюся панораму, медленно утопающую, уходящую ко дну. Он видел ее каждый день. Открывал глаза, просыпаясь в холодном поту, и шел сюда, к окну. Закуривал сигарету и глядел вдаль. Все меньше и меньше он мог разглядеть этот пейзаж. Все меньше и меньше он слышал бурлящую речушку. Все меньше и меньше наблюдал раскачивающиеся кроны деревьев. Блеск слепил, а нещадный гул двигателя оглушал.
Безумие.
Он всмотрелся вниз. Впервые за долгое время отвел глаза от представляющейся картины. Окунулся во мглу тротуара. В нем не было страха, не было беспокойства. Лишь повторяющаяся нота отчаяния и разочарования. А затем он шагнул.
И устремился ввысь, как сигаретный дым.