Фатум

Патрон гладко вошёл в камору. Раскрученный барабан замер под прессом фиксатора. Курок взведён. Неугомонный рой мыслей в голове. Вот бы сейчас оказаться на море. Да, я люблю море. Пляж. Горячий песок под ногами, длинная нить горизонта в дали. И вода, с красивым отсветом солнечных лучей. Точно! Если выживу, обязательно поеду на море. Однако револьвер Нагана в руке может внести свои коррективы в мои планы. Холодное дуло прижалось к виску. Капля пота пробежала вдоль позвоночника. Палец лег на спусковой крючок. Игра началась!

- Ты боишься! - он усмехнулся. Я взвел курок. - Как бы ты не желал умереть, признайся Макс, сейчас тебе хочется жить, - он залился безумным смехом. Я прижал дуло себе к виску, - Жить! - с силой сжал спусковой крючок.

  "Щёлк!"

  Щёки обдало жаром. Голова пульсировала. Сердце отбивало барабанную дробь. Я плашмя прижал револьвер к столу. Посмотрел на Него исподлобья. Ухмыльнулся. Со скрежетом передвинул оружие в Его сторону.

  Опрокинул голову на стол. Жарко. Мне нечем дышать. Сознание угасает... Скрип оконной рамы. Запах озона. Ветер ворвался в комнату, окутав тело живительной прохладой, вторгаясь в ноздри и наполняя легкие воздухом, анестезия.

  - Итак! - он стоял у окна, устремив взгляд в мою сторону. На небе за его спиной сверкнула молния, на секунду осветив серые тучи. На миг, лишь на миг, мне показалось, что глаза психопата блеснули огненно желтой вспышкой. - Моя очередь! - его слова, произнесенные неестественно басовитым голосом, утонули в гулком раскате грома...

***  

  Остановка. Промозглый ветер обдувает твоё лицо. Заголовки рекламных объявлений истеричным голосом вопят в голове, - машину в кредит, деньги в долг, работа, купи, купи, купи,- не хочешь их читать, но взгляд сам скользит по строкам. Оно и не удивительно, мозг хочет отвлечься, вырваться из темницы боли, но боль не проходит, не стихает ни на минуту. Она не дает тебе спать по ночам не смотря на все выпитое, слез нет, и ты сидишь до рассвета, уставившись в черный экран телевизора, потому что успокоительное не помогает, верно? Даже после реабилитации? Даже после того, как тебя признали вменяемым?

***  

  - А что... что, если он сейчас выстрелит? - бросил я взгляд на револьвер.

  Он взял оружие в обхват за ствол, дулом вниз. Откинул дверцу и повернул барабан. Зарядил одну из камор патроном, а затем, раскрутив, вернул барабан на место.

  - Я готов умереть, - его голос спокоен, - а ты?..

***

  Ночь. Ты стоишь на парапете крыши высотки. В руке, почти пустая, бутылка виски. Смотришь вниз: огни машин, фонарей - город живет. А она нет. Слёзы катятся по щекам. Колени дрожат. Ветер дует в спину, словно подталкивая сделать шаг в бездну. Закрываешь глаза, наклоняешься вперед и... в последнюю долю секунды одергиваешь себя, падая назад, на кровлю. Рот раскрыт в беззвучном крике...

***  

  "Щёлк!"

  Иоганн Себастьян Бах "Токатта и фуга ре минор" - пожилая учительница по соседству питает глубокую любовь к классической музыке. Правда, проявляется эта любовь, часто, ближе к полуночи и на полную громкость патефона. Остальные соседи столь позднее выражение чувств не разделяют, но и попыток прекратить эти двухчасовые симфонические концерты, пока, не предпринималось.

  - Люблю классику, - сказал он, приложил револьвер к столу и небрежно толкнул в мою сторону, - ощущаешь невероятную гамму эмоций при...

  - Зачем ты делаешь это? Зачем? К чему ты ведёшь? - прошипел я, сжав зубы до скрипа. Револьвер, кружась по своей оси, проскользил по полированной поверхности и остановился у края стола.

  - Я делаю это, Макс, чтобы ты, наконец, получил ответ на вопрос, который задаёшь в никуда последние два года, - он нагнулся в мою сторону и перешел на шепот, - хочешь ли ты жить? - улыбнулся, - да, Максим, я хочу помочь тебе! - его улыбку обрамил истеричный, искренний, самозабвенный и... кошмарный смех.

  - Помочь мне? Помочь? - ненависть взяла надо мной верх. Я знаю, что провоцирую его, но меня не остановить. Кто он, черт возьми, такой? Почему я? Оставь меня в покое. - Псих. Ты не помогаешь, - я кивком указал на револьвер, - Это не помощь. Это преступление.

  Улыбка стекла с его лица.

  - Жить подобно тебе, вот настоящее преступление. Страх и нежелание признать реальность - это преступление. Ты отвернулся от жизни, a я лишь последствие принятого тобой решения. Ты не мог ни умереть, ни продолжать жить. Но пришло время выбирать, и вот я здесь. Бери револьвер...

***  

  Время, подхватив тебя в охапку, неумолимо, безразлично бежит вперед. Словно волна, окутав корабль, несет его к берегу. Время не лечит, оно лишь прогибает тебя под себя. И берега нет. Зато есть боль. Боль, и нестерпимая жажда всадить ноги в землю, заставить время остановиться, а затем повернуть его вспять. Вынудить идти обратно. Назад, в тот день, в ту машину... И затормозить. Вдави я тогда педаль тормоза в пол, она была бы жива. И я был бы жив...

***

  "Щёлк!"

  Три пули.

  - Ты не ответил, - он поднес револьвер к виску. Я поднял голову. - Готов ли ты умереть? Несомненно, ты проклял свое существование, утратил смысл жизни и жаждал свести с ней счеты... но не смог. Почему? Испугался?

  - Тебе-то что? Какое тебе до меня дело? - внезапно я осознал, что не могу ответить на его вопросы и глубоко в душе ощутил знакомое чувство ненависти к себе.

  - Ты жалок, - он словно прочел мои мысли. Ухмыльнулся.

  - Чего ты хочешь? - спросил я, бледнея.

  Наши взгляды встретились. Глаза безумца сверкнули сиреневым цветом. И тут я всеми чувствами ощутил его присутствие в каждой мысли, в каждом уголке моего разума. Он, не отводя взгляда, приклонился ко мне, и хоровым, словно одновременно говорили несколько человек разного пола и возраста, голосом произнес:

  - Исцелить тебя...

***

  - Все взял? - спросила она по дороге к машине. Ты взглянул ей в глаза, в очередной раз, ощутив безграничное счастье в груди.

  - Да.

  - Паспорт? - снова спрашивает она, а ты хочешь ответить: "Я люблю тебя".

  - Да, взял.

  - Страховку?

  Я люблю тебя:

  - В бардачке.

  - А сумки проверил?

  Я люблю тебя:

  - Лена, мы не первый раз в дороге, - нарочито укоризненно смотришь на неё.

  - Ну всё, всё. Молчу. - нет, ты не хочешь, чтобы она молчала. Пускай говорит, что угодно, только бы слышать её голос...

  - вот и молодец.

  Хлопки дверей. Пристегнув ремень, ты на секунду пожалел, что надо смотреть на дорогу. Урчание двигателя. Её рука нежно ложится поверх твоей. Вопросительно смотришь на неё...

  - Я люблю тебя. - ласково мурлычет она и отводит взгляд.

  Машина тронулась с места.

  - Я тоже...

***

  "Щёлк!"

  Он, молча, смотрит на меня. Я, молча, смотрю на револьвер. Револьвер лежит на столе. Где-то вдалеке, пробившись сквозь "Бурю" Бетховена, послышались раскаты грома.

  - Не торопись, Макс. Возможно, сейчас ты умрешь. Подумай об этом. Времени у нас много, - он облокотился на стол, соединил кончики пальцев, - ты ведь собирался исцелить этот мир. Буквально. Выучился на врача. Горы хотел свернуть. Умрёшь, и всему конец. Жалеешь? Можешь не отвечать, я, итак, знаю...

  - Да что ты знаешь!? - я поднял взгляд, - плевать я хотел на мир, плевать мне на всё это, - ткнул пальцем в сторону окна, переходя на крик, - какое мне дело до мира, в котором её нет!?

  Я судорожно схватил револьвер и приставил дуло к виску. Зажмурился...

***

  - Наконец-то мы смогли выбраться загород, - она глядит на заполонившие небо тучи.

  - Не мы одни, - ты скептично посмотрел на вереницу машин впереди, - успеть бы к вечеру.

  - Не будь букой, успеем, - она высунула голову из окна и уставилась вдаль.

  - Лен, сядь нормально...

  - Макс, там, кажется, авария, - она вернулась в машину. Закрыла окно. Ты приготовился к далеко не приятному зрелищу.

   Едущая впереди машина, свернула налево, открыв обзор.

  - Лена, закрой глаза, - нет, такое ей видеть нельзя. - Не вздумай смотреть.

  - Хорошо, - произнесла она почти шепотом.

  Аварии на этом участке не редкость - дорога виляет. Впереди поворот налево. "Серато" занесло и, судя по следу от шин, она, повернув на девяносто градусов, на большой скорости врезалась в "Девятку". "Скорая", полиция, кровь на асфальте. Ты сильнее надавил на педаль газа - хочешь быстрее уехать отсюда.

  - Всё? - чуть слышно спросила она.

  - Да. Ты как?

  - Ничего. Есть что-нибудь от головы?

  - Аптечка в бардачке, - ты взглянул на неё.

  И тут... всё случилось совсем не как в фильмах: время не остановилось, ты не увидел, как её хрупкое тело поднимается в воздух и через долю секунды возвращается назад из-за раскрывшейся подушки безопасности. Ремень... почему он не был пристегнут? Твой пристегнут ты жив она нет: струйка черной крови стекает из носа, каштановые волосы безобразно разбросаны по лицу, голова безвольно повисла... ох, Лена... Лена... Лена... И ты, очнувшийся через несколько секунд и взглянувший на произошедшее, лезешь рукой в бардачок пытаясь найти аптечку, голова кружится, грудь болит, но ты упорно роешься там. Почему-то тебе кажется, что как только ты найдешь аптечку, всё будет в порядке... не будет. Почему она не пристегнулась? Почему ты не обратил на это внимания? Почему все вышло именно так?

  Что ж, ты жив, что дальше: "Скорая", больница, полиция, кабинет психотерапевта, дом, и тонны, тонны транквилизаторов. Потому что дома, словно в аду - закольцованные воспоминания снова и снова прокручиваются в голове, её рука ложится поверх твоей: "Я люблю тебя", каштановые волосы безобразно разбросаны по лицу... и ты сидишь, уставившись в никуда, стеклянными глазами, пока усталость не берет верх, укутывая спасительной тьмой...

***

  "Щёлк!"

  Четыре пули.

  - Тогда почему ты здесь? В мире, до которого тебе нет дела? - он протянул руку к револьверу. - Что не дает тебе уйти? Страх! Ты не мученик, нет, ты всего лишь трус...

***  

  Он говорит, говорит много и он прав. Прав во всем! Или нет? В одном он всё-таки ошибается, - смерть тебя не пугает. Не страх не дал тебе шагнуть с парапета, а желание жить. И ты боялся его признать... Жажда жизни и боль от потери близкого человека, смешавшись воедино, взорвались в твоей голове. И осталась лишь пустота... Два года, словно в анабиозе.

***

  Боёк, под напором спускового крючка, срывается с места и встречается с пустотой в каморе.

***

  Всё. Хватит! Ты больше не жалок. Случилось то, что случилось. Ты не отрекаешься от воспоминаний, ты принимаешь их. Ты готов взять свою судьбу в свои руки. Ты готов жить.

***

  Он, улыбаясь, на вытянутой руке передаёт тебе револьвер. Ладонь обхватывает рукоятку. Палец уверенно взвёл курок, но дуло, устремленное в грудь антагониста, не сдвинулась с места. Удивление и восторг в его взгляде, и решимость в твоём...

  "Бум!"