Блог портала New Author

04. Вера, надежда, любовь. Часть 4. Любовь

Аватар пользователя Pavel_Parlenov
Рейтинг:
1

На следующее утро такие разные новоиспечённые друзья снова договорились встретиться. Ненадолго, просто попрощаться, потому что Никита уже тем же днём должен был уехать на службу. Он, немного опоздав, подбежал к знакомой скамейке и даже не сразу узнал Михаила Георгиевича, потому что тот был не один. Старик сидел, покачивая большую розовую коляску и что-то напевая себе под нос. Увидев юношу, сияющий ветеран почти шёпотом произнёс:

- Привет, Никитка! Познакомься – это моя внучка Машенька!

Парень подошёл к коляске и осторожно заглянул внутрь. Там приютилось, мерно посапывая, такое ангельское создание, что Никита невольно улыбнулся. Златокудрая румяная девочка с невероятно длинными ресницами так сладко спала, слегка приоткрыв ротик, что можно было только догадываться, какие чудесные сны ей снятся.

- Она вырастет настоящей красавицей! – провозгласил Михаил Георгиевич, - Представляешь, дружище, я вижу это дивное существо впервые! Ей всего годик! Дочка всё никак не приезжала из Москвы, а мне самому уже больно далеко ехать. А тут вдруг на тебе – «я приезжаю»! Нет, чтобы заранее предупредила, проказница! Обиделась на меня, что не хочу к ней поближе переехать… Ну вроде отошла, слава богу! Какая мне разница, где помирать… Тьфу-ты, опять я затрындел, как сварливая баба!.. Никит, да ты наклонись поближе, посмотри, прелесть-то какая! Мне теперь и помирать-то не обидно!

- Да, очень симпатичная, - смущённо выдавил парень.

- Да не просто симпатичная, а чудо внеземное! – уточнил его собеседник, - Я таких детей ещё и не видывал! Ни дочь моя, ни сын, ни старшие внуки не были такими необыкновенными! Вот тут уже и можно гордиться своими генами, ей богу! Есть, есть кому после нас жить! Понимаю, почему дочка даже ненадолго так боялась оставить на меня такое сокровище! Всё дела у ней какие-то, знакомых здешних решила повидать… Но я ещё хоть куда, может и старый хрыч, но уж с внучкой-то могу посидеть!

- А сколько у вас ещё внуков? – поинтересовался Никита.

- Четверо! У сына – двое, мальчики, 25 и 28 лет, Исаак и Елизар, имена-то им какие выдумали! Живут все за границей, я вижу их очень редко. Хотели мне настроить какой-то там «скайт» или «скайп» – черт их разберёт – чтобы через этот самый интернет общаться. Нет, не моё это. А у дочки, что помладше, дети, как у меня, поздние, зато девочки обе! Старшая Дарья, шесть лет, и вот эта крошка – Марья! Вот это я понимаю! Дарья, да Марья! Всё, как надо, всё по-русски!.. Эх, правнуков бы уже пора!.. Никитка, Никитка, всё-таки молодцы мы были с Надеждой Аркадьевной, хорошие дети у нас такие и внуки… Хорошая такая семья была…

Внезапно Михаил Георгиевич уронил голову и стал судорожно нащупывать платок во внутреннем кармане пальто. Он перестал качать коляску и закрыл лицо ладонями. Между пальцев потекли крупные слёзы.

- Не надо, Михаил Георгиевич, всё будет хорошо, - пролепетал Никита, придвинувшись к старику и положив руку на его узкие, дрожащие плечи.

Так они посидели несколько минут. Наконец, немного успокоившись и положив мокрый платок на лавочку, ветеран решился рассказать о своей несчастливой любви.

- Ох, как давно это было… Познакомились мы на одном партийном съезде по культуре. До сих пор не понимаю, как удалось мне туда попасть. Я тогда уже в опале был, уволенный из редактуры, как я уже рассказывал, разочарованный своим первым романом, искал нужных людей, чтобы работу найти. Много там было разной элиты тогдашней – киношники, писатели, редакторы, переводчики, искусствоведы, цензоры… Там даже из-за границы какие-то гости были. Надежда переводчицей там была, я как-то её сразу заприметил. Такая яркая, молодая, представительная, по-английски шпарит… Да, что говорить, у меня её фотокарточка в бумажнике… Вот.

Михаил Георгиевич достал бумажник и показал своему слушателю фотографию Надежды Аркадьевны. Никита увидел очень красивую длинноволосую шатенку, улыбающуюся с фотографии лукаво и в то же время застенчиво, слегка прикрыв большие, ярко подведенные тушью карие глаза.

- Влюбился, как говорится, по уши, - продолжил старик, застёгивая бумажник, - забыл о всех «важных дядьках», на банкете так и лип к ней. Она-то одна была. А я и о своей гражданской жене забыл, вообще обо всём забыл и никого больше не замечал, будто бы мы с ней в тот вечер одни были… А она, чувствую, тоже мной заинтересовалась! Я ж тогда был вполне симпатичным таким, объёмным мужчиной, спортивным, несмотря на ранение боевое… Не то, что сейчас – кожа да кости. К тому же, фронтовик, писатель, редактор со стажем, она так и расплылась в учтивости. Натанцевались мы с ней, разговорились, как будто давно знакомые были, как будто родные. Да, да, я думаю, мы с самого рождения были друг другу родные… Во всяком случае, она мне – точно… Короче говоря обменялись телефонами, адресами, и так закрутилось всё, завертелось. Я от сожительницы своей ушёл – несерьёзная эта связь была, вымученная. Я как-то до Наденьки неразборчив был в женщинах… Ну и свадьбу сыграли. Быстро так всё было. Детей завели – Борьку да Наташку. Эх, Никит, самые счастливые были эти несколько лет в моей жизни! Семья, дети, любимая жена, пик творчества! И тут как-то всё на спад пошло. Я-то в книжном магазине не больно зарабатывал, как дети подросли, жена моя снова за работу, времена поменялись, начало 70-х, за рубеж стали больше ездить, переводчицы стали востребованы очень. Стала моя благоверная в бесконечных командировках пропадать. Закрутила роман с англичанином, футболистом известным… Вот так вот, Никит. Мне-то тогда уже за сорок перевалило, а она – 25-летняя красавица, ранние дети на ней и не сказались никак. Да и дело не в разнице возрастов… Не любила она меня, я теперь твёрдо понял. Книги мои любила, да! Прямо, без ума была, всё хвалила меня, подбадривала. Этим и купила меня. Думала, что, рано или поздно я снова в большие люди выбьюсь… Не дождалась… В общем, развелись мы. Она сына забрала, уехала в Англию жить к своему футболисту. А я с Наташкой остался, больше не женился, так всё и живу в этом городе… Правда, дочка-то выросла давно, теперь в Москве, так что я один… А сын-то меня и не помнит почти, семь лет ему было, как уехали они с матерью. Что уж о внуках говорить… Вот, видимся раз-два в год, приезжают… И то хорошо… А она, Надька-то, не приезжает.

Ветеран перевёл дух и замолчал. Тяжело вздохнув, он устремил свой тоскующий взгляд на мирно спящую внучку:

- Похожа, похожа. Вся в бабушку…

- Михаил Георгиевич, что ж это выходит, с тех пор, как Надежда Аркадьевна уехала, вы и не виделись? – тревожно спросил парнишка.

- Да, да, мой хороший, не виделись мы с ней 43 года. Да и не хочу я с ней видеться, боже упаси!.. Больно надо… Хоть и люблю я её, старый пень, до сих пор люблю… Эх, Никитка, какие твои годы! Испытаешь ещё это чувство – настоящая любовь! Обязательно испытаешь! Ирка твоя эта, изменщица – это так, ерунда! Забудешь через год, а то и раньше! У меня по молодости тоже ошибок много было… Так оно и должно быть – на ошибках учимся, хорошие уроки нам судьба преподает, не беда, что порой жестокие такие. Да и не заморачивайся ты особо на бабах, коварные они, меркантильные, только на первый взгляд кажется – хрупкие, нежные, слабый пол и всё такое. Главное, заприметить среди них ту единственную, чтоб, как говорится, до гроба… С такой и детишек заиметь не стыдно – вот счастье-то тебе будет, поверь моему слову! Уж их-то будешь любить больше всего на свете! Больше любых увлечений и занятий! Я тебе честно скажу, как другу: ничего мои жалкие писанины не стоят рядом с этими славными людьми, которых я создал! Пусть даже они мной пренебрегают, пусть одного из них я не воспитал и не поставил на ноги – всё равно люблю их больше жизни…

Внезапно маленькая Маша проснулась, заплакала, завертелась в коляске. Всполошившийся Михаил Георгиевич стал энергично покачивать коляску и напевать какую-то песенку. Но девочка не унималась.

- Может, ей сменить надо… это самое… бельё? – обеспокоенно предположил Никита.

- Да кто ж её разберёт, - нервно процедил старик, вынимая из коляски свою вопящую внучку, - да нет, вроде, сухая.

- А поесть ей предложите! – посоветовал парень, когда Машенька закричала пуще прежнего.

- Тебе только в няньки идти, - ухмыльнулся ветеран и сунул крохе бутылочку, - еще тёплая, слава богу, не остыло молоко.

Однако, ребенок продолжал кричать, отталкивая соску и заливаясь горькими слезами.

- Похоже, испугалась, не признала меня, черта лысого, - запричитал Михаил Георгиевич, начав приплясывать с никак не унимающейся внучкой на руках возле лавочки, как будто забыв о своих больных ногах, - мамку, мамку ищет!

После отчаянных попыток вернуть девочке спокойствие, выбившийся из сил старик тяжело опустился обратно на лавочку, нервно тряся на руках малютку:

- Ишь ты, какая голосистая!.. Певицей будет!.. Слушай, возьми её, Никит! Может, у тебя успокоится!

- Да ну, вы что, Михаил Георгиевич?! Я-то и не умею вообще… Не знаю, как!

- Давай, давай! Нечего отлынивать! – настоял ветеран и аккуратно передал юноше красного, как помидор, ребёнка, оглушительно ревущего на весь парк.

Поначалу ситуация никак не изменилась: Никита бережно баюкал девочку, мерно раскачиваясь из стороны в стороны, но та продолжала выть сиреной. И, когда уже паренек не выдержал и хотел было передать Машу обратно дедушке, та вдруг начала затихать. Пораженный «нянь» стал еще нежнее раскачивать малютку и еще ласковее напевать какую-то колыбельную, внезапно вспомнившуюся из детства. Кроха совсем замолчала и принялась сосать свой пальчик, смотря на Никиту широко раскрытыми удивленными глазками.

- Похоже, дружище, у тебя новая поклонница! – усмехнулся довольный Михаил Георгиевич, - Всё, вскружил девчонке голову, добрый молодец!

Зардевшийся краской парнишка с улыбкой посмотрел на своего друга.

- А я вот чуть не забыл вам сказать, Михаил Георгиевич, - смахивая слезу, проговорил Никита, - я с мамой помирился. Она сегодня утром встала такая добрая, спокойная, похмеляться не стала. Как будто что-то случилось с ней… Даже не узнал её… Подходит ко мне и говорит: «А сынок-то мой в армию идёт… Совсем большой уже вырос…» Обняла меня, поцеловала… Потом заметила кровоподтёки мои, испугалась, расспрашивать стала… Так я ей всё и выложил… Заплакала она, горько так… Не помню вообще, когда она так рыдала в последний раз… Я сам с ней чуть не заплакал…

Туда на самом деле у Никиты закапали слёзы, да прямо на Машеньку. Он встрепенулся, стал вытирать глаза. Потом испуганно посмотрел на девочку, но та уже крепко спала, снова приоткрыв ротик. Юноша с величайшей осторожностью медленно положил ребёнка в коляску.

- Ну вот и отлично! Я же говорил, что всё наладится, - торжественно произнёс умилённый ветеран, - Пора уже собираться нам. Думаю, Натаха уже скоро вернётся. Да и тебе собираться надо…

И друзья с коляской направились к выходу из парка, шелестя жёлтыми листьями, равномерно рассыпанными по асфальту. И вдруг Никита остановился, остановил Михаила Георгиевича и, крепко обняв его за шею, залился горькими слезами, беззвучно, хрипло зарыдал, застонал, сжимая измученные глаза.

- Да что ж вы оба, сговорились, что ли, окаянные! – расстроился старик, горячо обнимая парнишку в ответ.

- Михаил… Георгиевич… Мих… аил Геор…гиевич! – сотрясаясь всем телом, просипел Никита, - Я… я… какой же я был дурак! Как я… как я мог даже подумать такое?! Я… я хочу жить! Хочу! Вы… простите! Простите меня, ради… бога… простите, дурака!

- Ну будет, будет тебе, сынок, - успокаивал его Михаил Георгиевич, ласково поглаживая по голове, - Давай закругляйся, а не то Машка опять нам устроит!

- Я… Я больше никогда! Никогда не… никогда даже и в мыслях снова не задумаю такого! – не унимался юноша, - Я буду жить, буду! Буду, хоть и бывает трудно… столько в мире несправедливости, столько зла, что и жить не хотелось в этом мире… да, что там, я, мелкота, и не знаю, что значит «трудно»! Вот вам было трудно! Вы нас спасли! Вы нас всех спасли! Страну нашу не дали в обиду! Живите, пожалуйста, живите подольше! Мы все вас любим! Всех вас любим! Вы – настоящие! А мы… а я… ничтожество! Но… я буду стараться! Буду любить жизнь! Буду уважать людей, родину свою! Буду себя воспитывать, чтобы стать настоящим мужиком! Не быть тряпкой! Ведь… ведь, вы знаете, так тяжело быть слабым, мягкотелым человеком… чувствительным ко всему… чуть, что – сразу мысли такие… нет, так больше не будет! Никогда не будет!.. Спасибо! Спасибо вам, Михаил Георгиевич, что спасли меня! Что дали понять, что такое жизнь… и кто я такой… Спасибо, спасибо вам от всего сердца! Я вас никогда не забуду!.. Вы… вы мне как отец, которого у меня никогда не было…

Ещё немного постояв, пока Никита не успокоился, они с Михаилом Георгиевичем направились дальше. Старик подбадривал своего спутника различными высказываниями до самого выхода из парка. Вдруг солнце резко зашло, начал накрапывать дождик, пора было прощаться.

- Я тебе вот скажу, дружище, - подвёл итог старик напоследок, - Не обращай ни на кого внимания, оставайся таким, какой ты есть. Всё у тебя будет хорошо. Ты – сильный, мужественный, добрый человек, я сразу это понял, только тебя увидев. Просто ты очень экспрессивный, эмоциональный. Но в этом нет ничего плохого! Наоборот, если ты хочешь стать кинорежиссёром – а ты им обязательно станешь, даже не сомневайся, – тебе эти качества очень пригодятся! Это я тебе как писатель говорю, точно такой же сентиментальный, ранимый человек! Ведь, на самом деле, мы с тобой очень похожи! Ты мне – как сын, которого мне не довелось воспитать. Будь счастлив, Никита, и помни – есть в мире любовь, есть! Вот что главное! Любовь к семье, к родине, к себе, к жизни в целом – вот, что необходимо! У тебя это есть – теперь я в этом уверен! Главное – не потеряй этого!.. Будь здоров! Служи России! Удачи, сынок!..

Рейтинг:
1
Eduard в сб, 21/10/2017 - 11:48
Аватар пользователя Eduard

Добрейше! Павел Лайк +++

__________________________________

Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!

Pavel_Parlenov в Пнд, 23/10/2017 - 19:06
Аватар пользователя Pavel_Parlenov

Эдуард, спасибо! Smile

__________________________________

Quod licet Jovi, non licet bovi