Моя мораль закручена спиралью,

То начинаю бить гранит эмалью,

Пытаясь истину найти во всем,

То понимаю, что громит объем

Ручьем никчемностей, без почестей.

Пока трясутся камышами обычно,

Не обличить отличий в них, отлично

Трясусь от страха я, как мышка кошку,

Боюсь немножко лишь, вот свет-дорожка.

Я нигилист до тех лишь пор, покуда

Мне в поры не войдет любовь откуда

И шпорами войдет в сосуды сердца,

Без лома отворится во мне дверца.

-Прелестно, а теперь не говори ни слова с того момента, как переместимся. Иначе можешь задохнуться, - сказав это, Пирс вынул из кармана своих брюк голубой светящийся кубик и бросил его на землю.

На мгновение парень потерял ощущение самого себя. Потерял настолько, что, когда вернулся в привычное состояние, почувствовал некий дискомфорт. Руки его дрожали, пальцы судорожно кривились, а по всему телу проходила неприятная дрожь. В глазах рябило, голова подкруживалась.

-Интересно, и как же ты попал сюда? – послышалось сзади. Юноша обернулся и с трудом проследил человеческий силуэт, нечеткий и расплывчатый. – Как тебя зовут? – Продолжил тот. Ответа не последовало. – Послушай, если ты будешь молчать, проблему мы не решим.

Именно в тот момент жизнь Саши полностью изменилась. Изменилась настолько быстро, что парень даже не успел осознать этого, почувствовать. В один миг он просто понял, что та жизнь, которая была раньше, шла как-то неправильно, не по-настоящему. А начинался день вполне себе обычно.

-Доброе утро, Сашенька. Как спалось? – женщина сидела на самом краю кровати, слегка наклонившись к сыну.

-Хорошо, мама. Мне приснился замечательный сон.

-И что же тебе приснилось, дорогой?

-Андре, отец приказал разбудить вас, - служанка стояла поодаль от кровати. Юноша с трудом приоткрыл сонные глаза:

-Хорошо, - в подушку пробубнил Андре, - сообщи ему, что я скоро спущусь.

Великолепие комнаты приводило в немыслимый восторг. Шкафчики, столики, занавески – все сияло молочно-золотыми цветами. Чудесные светильники, завезенные из соседнего королевства, освещали комнату ночью, но сейчас, утром, они служили дополнительным декором. Белоснежные стены украшали множество картин, написанных самыми именитыми художниками.

Кто должен жить и кто будет жить — два совершенно разных вопроса перед лицом смерти.

Произошла эта интересная история много лет назад. Хотите – верьте, хотите – нет, но в ней нет ни капли лжи. До последнего слова – правда. Значится, слушайте…

Тане недавно исполнилось десять лет, поэтому родители выделили ей новую, более просторную красивую комнату. “Ты теперь совсем взрослая, так что можешь перейти в другую комнату, не смежную с нашей. Тебе там понравится”, – произнес отец девочке. Таня, конечно, обрадовалась. Не то, чтобы она сильно хотела отделиться, но получение, своего рода, нового опыта, переход на новую ступень взросления не могли не вызвать положительных эмоций у нее.

-Спокойной ночи, Танечка, - мама укрыла дочку и поцеловала ее в лоб.

-Спокойной ночи мамочка, - прошептала Таня в ответ.

1

За Салли, высокой голубоглазой шатенкой, бегала вся школа. Парни самыми изощренными способами пытались взять у нее номер, или хотя бы донести портфель до дома, но ничего не приводило к желаемому результату. Девушка продолжала гордо и надменно проходить мимо ухажеров, делая вид, что не замечает их.

-Да брось, Олби, она отошьет тебя, найди какую-нибудь другую пассию. Ну, серьезно, к ней подходили и более, как бы это сказать… популярные парни. Она отказала даже Алексу, чего уж тут.

Агностик тот молвил, что спор не решает проблем,

Вальяжно и гордо твердил, что мол истины нет,

Но старый баптист на своем все стоял. “Никаких тут дилемм!

Все боженька знает, а жизнь – переход, парапет”.

В абстракции третий стоял человек просвещенный,

Он, трансгуманист, и ученый, и скептик на пике,

Людей профанации слушать не станет, влюбленный

В науку, он просто молчал, зная правду великую.

Поляжет бренный, время кончилось его,

Смердящий запах будет претить даже цепню,

Насильник помер, Смерть расправилась легко,

И даже слишком. Дьявол, можно мне ослепнуть?

Проклятый отлуп в мире нашем, хаос, боль,

Накинь-ка мне аркан на шею. Суицид?

О нет, я вас ценою жизни, уж позволь,

Чрез Лету протащу, не ждите панихид.

Живите, люди, ведь я - гуманист безликий,

Как кровля, встану на защиту от напастей,

И словно кровлю дома бросите с толикой