Любовь шла по пешеходному переходу и мечтала, что вот сегодня налетит на неё счастье. Накроет волшебным зонтиком Оле-Лукойе и погрузит в сказку.

Счастье летело, на розовой «Мазде», с Надеждой за рулём и её мечтою встретить любовь. Чувство должно было быть огромным, всепоглощающим.

Вера покупала в киоске беляши и верила, что они с мясом.
Они были знакомы, потому что ходили в одну парикмахерскую, с гордым названием «Салон красоты».
- Это Любовь, - узнала Надежда, вылетая через лобовое стекло в объятья Любови.

Колбасе не нравилась окружающая среда, но она молчала.
А в четверг заявила:
- Я не доживу до пятницы.
Но, хоть её и немного колбасило, протянула до субботы, когда и кончилась. А воскресение реинкарнировав, практически переродившись, увидела свет в новом месте, с неожиданного и поразительного ракурса.
- Где я? Кто я? - воскликнула бывшая колбаса, выползая на свет Божий.
- Воняй молча, - раздался глас свыше, и вода обильно омыла бренное тело бывшей колбасы, погнав её, по лабиринту канализационных труб, в новую среду обитания, в которой она и встретила очередную календарную среду.

Некоторые западные учёные полагают, что нет страшнее зверя, чем человек. Наши, патриотично настроенные, парируют, утверждая, мол, что для проклятых империалистов, самый опасный зверь – русский медведь.

Пока страна очертя голову бежала, спасаясь от размеренного застоя в объятия загнивающего капитализма, общага ВГУ представляла собой центр городского вневременья. Этакий Шир Средиземья. Справа орки, слева эльфы. Все к чему-то призывают, с готовностью выражают стремление куда-то вести, от чего-то избавляться и что-то завоёвывать. Все эти сладкоголосые искусители могли добиться внимания от далёких политики студентов, только пообещав материальное вознаграждение или талоны на обед в какую-нибудь заводскую столовку.

- Размером и окрасом вылитая овчарка, вот рожей подкачала.
- Рожа у тебя, а у собак морда.
- Хорош трындеть. Серёг, глянь как огонь, может ещё чурок подкинуть? Чего сперва – шашлыки или коптильню поставим?
Я отошёл от вольера и направился к Славке.
- Конечно коптильню. Сначала рыбу забабахаем, а когда дрова прогорят, на углях шашлычки заделаем.
- Тогда тащи.
Я вернулся в сарай, подхватил довольно тяжёлый прямоугольный короб из нержавейки и перетащил к очагу. Разобрал.
- Получится?

В целом жизнь у меня складывается хорошо. Личная жизнь, правда, не складывается. Она сминается в комок, сворачивается в рулон, сгибается в подобие оригами, пытается упаковать меня, будто подарочную коробку, но рвётся на углах моего гибкого, но угловатого характера.

В то туманное, моросяще-нудное, мерзкое утро жена внезапно решила, что нам нужно расстаться.
Это описание не погоды в доме, а о виде из окна кухни, которым я любовался в ожидании пока вода в турке перейдёт из агрегатного состояния в фазу кипения.

Из цепких лап демона сна вырвала меня девушка санинструктор. Почти ровесница мне. В настоящее время таких гламурные мачо называют страшненькими, но в то время и в том месте, и она была для меня прекрасной. Особенно забавной вспоминается её белая шапочка с вышитым красным крестом. Сейчас - весьма важная составляющая костюма для БДСМ.
- Меня зовут Света, - представилась она и улыбнулась.
- Меня Сергей.

До санчасти вело две дороги. Длинная и короткая. Первой пользовались, как правило, те, кто пытался «косить» от службы. Начмед быстро и профессионально выявлял охочих до отлынивания от прописанных Министерством обороны функций и возвращал в расположение. Так что уповать им приходилось только на время в пути и милость старшины. Последний шибко гневался и лютовать изволил, если ходок за освобождением возвращался с диагнозом «здоров». Главное подделать медицинский приговор не было никакой возможности. Майор Щерба (ударение на первый слог) имел привычку дублировать вердикт по телефону.

Шанхаем, у нас обзывалась общага. Не университета, института, или техникума. А мастериц веников и швабр - такие тоже были нужны в процветающем рабочем районе.

Признаем честно осень это отдых.
От суеты, от выкрутас погодных.
От голоданья тела ради пляжа,
От эпиляции и макияжа.


Листаю про еду большую книгу,
Пельмени допекли, хочу интригу.
Хочу испечь себе во благость сладость,
И дождик за окном совсем не в тягость.


Напялю под халат махровый свитер,
Прижму кота и окунусь вся в твиттер.
Бездумно гляну глянцевую прессу,
Легко сыграю спящую принцессу.


Минорной грусти сдамся без остатка,
Нарушив расписание порядка.
Сварю глинтвейн, дразня обильем специй,
Набрав, с работы кучу индульгенций.