Вдоль дороги лес стеной

конному, иль пешему

на беду, но дом родной

нам, зверью да лешему.

Тоннель, в котором они очутились, миновав узкий проход, был, вероятно, столь же просторным, как и прежний. Точно Андрей сказать не мог, поскольку, следуя совету Лили не отводил взгляда от её рюкзака. И всё же, боковым зрением кое-что подмечал. Например, частые отверстия в стенах – может вентиляционные шахты, а может и норы. Или же, то и другое одновременно – в обрамлявших одну из таких дыр лохмотьях, что колыхались в потоках воздуха, парень, не без содрогания, опознал обрывки паутины. Очень толстой паутины!

Нижний уровень, вероятно, не отличался от верхнего, хотя с уверенностью Андрей не сказал бы. Прежде полумрак не позволял разглядеть подземелье как следует. Теперь выяснилось, что и разглядывать-то особо нечего. Бункер не казался больше ни зловещим, ни таинственным. Он выглядел гораздо хуже – унылым.

Прохладно. Черёмухой пахнет,

и… да, дождевыми червями.

Асфальта шершавая плаха

умаслена их телами.

Тусклые лампы на потолке по очереди загорались при их приближении, и вновь гасли, стоило дойти до следующей. Хотя и быстрый, но размеренный темп позволил вскоре выровнять дыхание. Идти стало полегче, несмотря на боль в плечах. Впрочем, тяжелее рюкзака казалось гаденькое ощущение собственной подлости.

Да, конечно, они не бросали Вована. Он сам остался. Так, наверное, было надо. К тому, же, останься вместо Вована Лиля, было бы ещё хуже. Только почему, чтобы он, Андрей, ушёл, опять пришлось, кому-то остаться?!

При строительстве бункера, отделочные работы, видимо, в смету не заложили. Давно застывший раствор бугрился на стыках бетонных плит, больно впиваясь в спину.

Странно, что, оказавшись в безвыходной ситуации, Андрей продолжал обращать внимание на мелкие неудобства.

p> Хозяйка подметала крыльцо. На крыше сарая растянулся кот Барсик. В хлеве сыто хрюкали свиньи, а на дворе, склёвывая рассыпанное зерно, да обильно загаживая грунт едким помётом, кудахтая, суетились куры.

Забессоннилось, занедужилось

что ни ночь. Конца не видать.

Выплетают из мыслей кружево

совесть с памятью – кат да тать.

Моя хозяйка, недокоролева,

багровая от праведного гнева,

хлестала изо всех девичьих сил

холёную породистую морду

опасно пошутившего милорда…

Я во сто крат опаснее шутил,

но не дождался от неё пощёчин.

Шутов не бьют, над ними лишь хохочут.

Из ста дорог к тебе ведёт одна.

Которая из множества нужна мне

начертано на придорожном камне,

да в сумерках не видны письмена.