Телефон наигрывал забытую, но любимую мелодию, навязчиво вибрируя на столе. Почему я его вчера не разобрал на мелкие части и не расшвырял по комнате, чтобы он не собрался и не ожил самостоятельно? Хотелось всадить в него осиновый кол, если бы не эта мелодия.

Ты только появись над горизонтом!
Не знаю, что я сделаю с тобой.
Ты словно Мэри под волшебным зонтом,
Твоя стихия – ветра непокой.

Я шумным стал, скандальным не по делу,
Выискиваю смысл в чужих стихах.
Ты мне давно стихов уже не пела,
Вот и сижу сегодня на бобах.

Всё критикую – и стихи, и прозу.
Мне вместо лиры скрип пера в ночи.
Я в этом состоянии – угроза.
Прошу сегодня: только не молчи!

«Он не сможет, слабо, не способен» –
Подтолкнуть не составит труда.
Коль поступок кому-то удобен,
То найдутся такие слова.

«Не такой, не потянет, он слабый» –
Плотно зритель смыкает ряды.
Без страховки, без страха, без правил,
В миллиметре от страшной беды.

И, зевая, народ разойдётся,
Если лозунги эти правы.
Но чудак на потеху найдётся
Средь скучающей этой толпы.

Будет громко кричать заводила,
Тыча пальцем в другого уже:
«Ты бы смог! Ну, и где твоя сила?
Не дорос, чтобы быть в кураже!»

Разбиваются жалкие люди.
Ведь действительно, очень слабы,

Кремневу И.М. за вдохновение в меня избытка образности по результатам беседы в комментариях!

На восток, где рассвет заалеет.
По ночной магистрали стреле.
Там восход твое небо лелеет,
Разливает свой свет по земле.

На восток. Я ни разу там не был.
Там течет голубая река.
Там рождаются часто поэты.
Плещут зеленью плотной леса.

Ночь часы километрами мерит,
Через дробь приближает рассвет.
Я уже даже в лешего верю,
Что с русалками держит совет.

На восток. Ты об этом не знаешь.
Видишь только волшебные сны.
А меня уже утро встречает,
Серебристым ковром из росы.

Что ж ты кошь моя, беспородная,
Неприкаянна и голодная.
Полосатая, не лохматая,
Видно, сперла рыбь, виноватая?
На столе лежал карп изловленный.
И хвостом лупил, не свежёванный.
Телевизором заколдованный
Позабыл его, бестолковый я…
Получу сегодня по темечку.
Ужин спёрла кошь. Ведь не семечки!
Сковородь пуста, что таперича?
Надо ногу быстрее мне в стремечко.
Видно, кончилось беззаботное -
Своровало все нагло животное.
И сижу от страха весь потный я.
Кошь к добыче скотчем примотана.

Волхв распахнул ворота и впустил незваных гостей во двор, как будто ждал их появления. Без лишних вопросов провел их в избу, осмотрел Тишку и велел уложить ее на кушетку в комнате. Велеслав ранее никогда не был в доме волхва. Теперь он с удивлением смотрел на освещение, что заливало все пространство увешанной пучками трав и кореньев комнатки. У самого потолка висел диковинный колдовской сосуд, упрятавший в себе молнию – так по ощущениям от режущего света внутри сосуда Велеслав решил для себя.

Почему носки надо стирать, а не выбрасывать, если испачкались? Ведь есть же подобные примеры, скажем, на подводных лодках. Ничего страшного, никто особо не озадачивается. Не бреются, не моются, носки не стирают… Не одичали же. Ан нет! Тут целая философия, если рассуждать правильно.

На исписанной страничке лета
Нарисованы красивые мечты:
Синева, что в облака одета,
Серебрится тишина воды.

И дописано едва до середины
Кружевами неоконченных стихов.
Опустился только вечер синий,
Запахом травы в твое окно.

Ветерок шевелит занавеску,
В голове бесчисленно идей.
Вдохновенье мучит поэтессу.
Ну, а я тайком пишу о ней.

Давний его знакомец был личностью таинственной. Кроме того, что он слыл едва ли не лучшим кузнецом в городе, в его арсенале было умение делать самое диковинное и уникальное оружие. На стенах кузни висели самые искусные образцы мечей, легких сабель, пращ, булав, тонко сплетенные кольчуги, которые были непробиваемы даже для арбалетов. Все это он собирал после битв, разгадывал секреты других кузнецов, разбирая тонкости владения мастерством изготавливать оружия убийства.