Она пришла домой под утро и под хмелем.
Едва-едва переступив порог,
Сказала гордо: «Ты мне, милый, не поверишь:
Твоя жена – принцесса недотрог!»

Я озадачился таким простым началом...
Небрежным жестом сброшено пальто.
«Категорически сегодня "нет" сказала!
И верною была я, как никто!»

Я верю, милая, конечно, в это верю.
И пустяки, что не смогла никак
Чужой парфюм оставить за закрытой дверью,
Улыбку на таких родных губах.

«Он на один денёк приехал, не волнуйся, –
Вздохнула, глядя пристально в окно. –
Он только друг – не проходимец, ты не дуйся.

Я обычный офисный маньяк. Может быть, я сильно утрирую, просто работа моя не связана с тяжелым физическим трудом, и вокруг меня всегда есть замечательный женский персонал. Конечно, я мог бы стать заурядным женоненавистником и думать совершенно о других вещах, но у меня не выходит. А вся причина в том, что, как мне кажется, я встречаю взаимность в этой своей игре. Вероятность того, что всего лишь «кажется» очень велика, но она мне не мешает.

Новый объект по всем основным параметрам оказался пригодным для создания на нем биосферы. Однако на околопланетной орбите произошел небольшой казус. Капитан межгалактического челнока Нитб, большой любитель экзотических блюд, решил оценить на вкус то, что жители планеты, на которой они только что закончили работу, называли пищей богов. Нитб, конечно, не претендовал на роль бога, однако не смог устоять перед искушением. Зажав двумя пальцами нос, он проглотил кусочек сыра…

Жалость? Да что мне жалость? Она совершенно ни к чему. Тугим комком бродит боль в горле, как будто кадык развернулся и стал двигаться поперек глотки. Так всегда. Наверное, для меня это высший признак расстройства. А что являлось причиной этой досадливой боли, которую я хотел загнать в самый дальний уголок своего сознания? Конечно, отношения. Ну что же еще? Элементарное отсутствие взаимопонимания, которое перерастало все чаще в абсолютное нежелание слышать друг друга.

Утро встречало прохладой. Захотелось побыстрее скинуть одеяло, чтобы впитать всем телом этот приятный промозглый холод. Только бы не топили коммунальщики сильнее, не то все испортят. Ступни коснулись ледяного пола, нашаривая тапочки, и я подумал, что утро у меня удачное: я даже не сильно успел согреться под одеялом.

Кран зашипел и плюнул в чайник грязный комок ржавчины. Прекрасно, иначе пришлось бы делать вид, что не нашел баночки с кофе. Уже выдавливая в ванной пасту из незакрытого на ночь тюбика, корил себя за то, что так опрометчиво не забыл купить вчера новую.

Девушка, одетая, как того требует офисный дресс-код, смотрелась на пыльной обочине, словно яркий цветок на затертом сером пиджаке. Она стояла в легкой растерянности около своего малолитражного серебристого авто со спущенным колесом. Ее черная юбка, так соблазнительно очерчивающая стройные бедра, не предусматривала упражнений с насосом или домкратом. Отчаяние уже заставило девушку повесить на крючок около задней дверцы строгий пиджак, но отнюдь не для того, чтобы приступить к ликвидации аварии локального масштаба.

Я лет сто назад писал стихи. Вспоминать об этом сейчас смешно и немного совестно, потому что я болел каждой написанной строчкой, как шальной. Если мне на глаза попадалась критика моих «шедевров», я тут же пускался в полемику за каждое слово, боролся за их смысл, в который, старательно излагая, вкладывал свои эмоции в доступной мне форме. С тех пор утекло много воды. Я объездил немало стран, испытал множество эмоций, забросил писать стихи, повстречал разных людей, которые вдохновили меня на другие «подвиги».

Докучают слепни, да упряжь натирает. Только и остается прислушиваться к стуку собственных копыт и поскрипыванию тележки с дровами, которую тащу. Мой погонщик жутко ленив. Плетется за мной, шаркая босыми ногами по камню. Еще бы он понимал, что сейчас меряет шагами нашей общей спирали настоящее чудо.

За тяжелой подъездной дверью ветер срывал пожелтевшую листву, белье с веревок, таскал легкий мусор по тротуарам, играл дождем, швыряя его в лица прохожих, пытавшихся укрыться под зонтами. Зонты выворачивало и ломало этой его шальной удалью. Мокрый темный асфальт укрывался лужами и ручейками. Выходить во владения осени не хотелось. Но металлическая дверь коротко лязгнула за спиной, как стартовый пистолет. Надо бежать, согнувшись, пряча подбородок в воротник, а ладони – в карманы. Злой он, этот игрун-ветер.

Рыбкой коралловой прямо у ног

– А давайте поговорим об истории межгалактической порнографии, – мечтательно проговорил желеобразный спрут Мосид с планеты галактики 547АБВ и пустил стайку пузырьков в стакан с жидкостью ядовито-зеленого цвета.

Надо было же так встретиться двум цивилизациям, что выход одной дурманил голову другой. Фиолетовая сороконожка устроилась возле барной стойки и ждала, пока Мосид навыдыхает ей очередную порцию, нетерпеливо постукивая передней лапкой у самого стакана.