Посидим на прощание, милый?

Погляди, всё вокруг так красиво:

Колосится причудливо нива,

ветерок звучит лейтмотивом,

На закат улетают стаи,

что по небу всегда скучают...

Я тебе благодарна. Слышишь?

Подойди, чтоб обнять, поближе.

Не кори себя, так уж все вышло,

И однажды с этим смиришься...

Мне пора на свою планету.

Слушай сердце, не жди ответов.

Ты прости меня, Лис, что посмела

приручить твои душу и тело.

Я в ответе теперь навечно,

Серой проседью грязный асфальт -

белый снег неохотно тает,

за окном всё шумит магистраль,

вьётся в ночь полоса кривая.

Город пепельный жаждет весны -

чёрных крыш уродливых скулы

сквозь иероглифы веток видны,

меловую крупу лишь смахнули.

Угнетение цвета и чувств,

Опрометчиво зиму ругаю.

Шаг за шагом, тихо вздохнув,

В чёрно-белое вновь попадаю...

В моем крохотном мире царит весна

и лиловым ковром фиалки покрыли поле,

аромат нежнейший разносят ветра,

приходи созерцать, тет-а-тет, если волен.

Не взваливай вину, живи с ней, я ясность обрёл.

Дни, робкие танцы, прогулки под теплым дождем -

все это было, теперь между нами множество волн,

Любовь умирает, знаешь, если не бережём.

Ты имя мое в телефоне сменила время спустя,

и чтобы уснуть таблетки пьешь, тщетно, вместо меня.

Мечтаешь, что боле не брежу тобой, когда обожаю тебя.

На это враньё, сон не приходит, видно все зря.

Любимая "жертва" из всех. Пяти потраченных лет мотив.

Ты - совершенство без пьедестала, причина пьянок и рифм.

Считаю трещины на асфальте

в затерянном городе, я затерянный.

По шагу, по вдоху, по маленькой капле

уходит любовь. В никуда. Ненамеренно.

Кутаюсь в шарф. Холодно. Минус двадцать.

Снег под ногами хрустит, немеют пальцы,

и целый мир замерзший, снова во власти

лютой зимы, застыл, притих в одночасье.

Грежу: о летнем дожде, ольхе у сада,

ветке зеленой цветущего винограда,

чуть уловимых, нежных нотках люцерны,

поле ромашек, бродить по нему бесцельно.

Грежу: о пальцах твоих на тонких запястьях,

взгляд любимый ловить и чувствовать счастье...

Кутаюсь в шарф. Холодно. Минус двадцать.

Крыши. На печальную серость ложится снег,

Черно-белой реальностью все окутано,

Вновь пишу: "Привет, как дела, мой родной человек?

Моя память шалит расхомутанная.

Ветер колышет шторы, распахнуто настежь окно,

луна рисует узоры сквозь треснутое стекло.

Пылятся на полках книги, что ранее знали почёт,

никто не возьмет их боле и с жадностью не прочтёт.

Запестрела осень, снова холода,

Ветер сны уносит вдаль за облака.

Там, за горизонтом, им побыть дано

Лишь одно мгновенье, до лучей... темно.

Не шепчи о любви - ведь развеялась дымкой,

беспокойными cнами парит, невидимкой;

На рассвете, с лучами первыми тает.

Все меняется утром. Становлюсь вдруг иная.

Не шепчи о любви, надоело, ты слышишь?

Все прошло безвозвратно, родная. Так вышло.

Мне писать лишь о нем теперь нет причины.

Поддадимся может осеннему сплину?

Посмотри, как прекрасна рыжая осень -

Ее краски, дожди, серебристая просинь.

Ну, про что там ещё пишут поэты? -

Про пушистых котов, про чай и котлеты,