С момента выхода на волю капитана и до угона танка не прошло и десяти минут. В состоянии алкогольной шизофрении танкист действовал так стремительно, что никто ничего не успел понять. В казарме с разбитой головой пускал розовые пузыри горемыка майор, с вытаращенными глазами топтались у ангара механики, а из провала в заборе густо смотрел безмолвный сосновый бор.

Эта удивительная история произошла в начале семидесятых годов прошлого века. В то благословенное времечко раннего застоя полки магазинов еще радовали непритязательных советских граждан нехитрыми изысками, вино «грушки-яблочки» стоило меньше целкового, с черно-белых экранов строгие дикторы вещали нам о «выполнении и перевыполнении», а на восемьдесят «рэ» вполне можно было жить.

О случившемся в Москве перевороте Леша узнал на небольшой станции, название которой тут-же вылетело у него из головы при известии о путче. Жаркий августовский ветер гонял по перрону обрывки газет, грязные пакеты и пустые сигаретные пачки. Станция была узловая, «скорый киевский» стоял на ней добрых двадцать минут и измученные жарой и спертым воздухом пассажиры в полном составе покинули душные вагоны.

Наткнулся я на него совершенно случайно. Во время утренней пробежки экспромтом поменял маршрут и с лету заскочил в густо заросшую кустарником лощину. У нас такое место называют – «чагарнык», слово явно татарское, подаренное славянам монгольскими завоевателями.

Над маленьким озерцом раскинулся умирающий клен. Ранняя изморозь посеребрила сухие кроны старика, жаркое солнце обожгло кряжистый ствол, а свирепый ветер высушил кору.
Клен не боялся смерти, ни о чем не жалел, он устал. Лишь изредка по озеру пробегала быстрая рябь – это одинокий багряный лист касался воды. Клен вздыхал, вспоминая прожитое, и готовясь к вечности, замирал…

- Эй, папаша, - Анфиса резко повернулась, к Леше, - ты того… метнись кабанчиком, кой чего прикупить надо. - Леша выхватил из рук доктора рецепт и путаясь в длинном халате помчался на первый этаж, там располагалась аптека.
Наступил звездный час Алексея. Все уступали ему дорогу, беременные мамочки смотрели с восхищением и не стесняясь ставили его в пример своим хмурым мужьям. Те судя по всему совместно рожать явно были не готовы. В аптеке он сбивчиво попросился без очереди и получил новую порцию комплиментов от дам и ненавидящих взглядов их супругов.

Пару минут постояла троица врачей в разных халатах, у одного он был белый, у второго – небесно-голубой, а третий щеголял и вовсе в ярко-алом. Они вполголоса переговаривались между собой, изредка указывая на Алю.

Все облегченно вздохнули и расслабились. Выбивавшийся сквозь тяжелую портьеру лучик света совсем завял, когда «урок» закончился. Три часа пролетели незаметно, и Леша с удивлением понял, что все ему здесь нравится. Девчонки-ведущие Зойка и Оксанка, оказались приятнейшими созданиями, добрыми и отзывчивыми… Немного смущали первые два фильма, но возможно они тоже были своего рода обучением, правда слегка шоковым…

Вода была теплой, горькой и сильно отдавала тиной. Но человек не пил слаще напитка, чем эта мутноватая жидкость в небольшой расселине. Несколько дней назад прошел сильный дождь и даже жаркое балканское солнце не смогло полностью осушить каменную лужицу.
Мужчина пил жадно, опустившись на колени и вожделенно припав к воде сухими потрескавшимися губами. Мелкие камешки больно кололи колени и исцарапанные ветками руки, но ему было все равно. Любую боль заглушало одно желание – пить.

Роженица, немолодая женщина хорошо за сорок, висела на руках у огромной, похожей на русского гренадера, повитухи. Она глухо стонала и пыталась правильно дышать, что у нее, как объяснила ведущая, не очень получалось.
Вокруг бегали разновозрастные и разнополые дети, красноносые пузатые мужики с треском откупоривали пивные бутылки, а в углу на тахте, усиливая впечатление полного дурдома, громко храпел лысый дедуган мафусаиловского возраста.