На третий день к ребятам подошли близнецы и по секрету сказали, что Плюшкин – «кидала». Вовремя, не могли раньше сказать. Леша сильно расстроился и предложил товарищу не выходить завтра на работу. Олежка отрицательно покачал головой и выдал: - «Вин заплатыть». Бывший милиционер давно раскусил прохиндея и приготовил тому сюрприз.

Немца звали также, как и известного советского разведчика Кузнецова – Пауль Зиберт. Вернее, того звали Николаем, а не…, ну в общем вы поняли. Сказать, что фриц был странным – значить ничего не сказать. Таких редкостных жмотов белых свет не видывал со времен Николая Васильевича Гоголя, поэтому Леха моментально приклеил Паулю «погремуху» - Плюшкин.

Вообще-то у Ганса и Рихарда день рождения выпадал на среду, но отмечать его они решили в субботу. Но самое удивительное, что пригласили на него в числе прочих и «русских» - Лешу с Олежкой. Кононенко едва дара речи не лишился, оказывается нелюдимые близнецы считали их приятелями.

Юрген был алкоголиком. И нисколечко этого не стеснялся, наоборот он гордился и при случае всегда показывал затертую справку о том, что он болен этим недугом. Документ ему выдала мэрия Лютерхаусена, а заверил ее бургомистр земли «Митэ Франкен» - Средней Франконии.

- Вы не хотите завтра ко мне приплыть в гости? – прямо спросил Роберт.

- Именно приплыть? – уточнил Леша. – Может будет лучше прилететь на голубом вертолете или спуститься на парашюте?

Леша раздраженно вытащил перепачканные синюшным майонезом листья салата и за неимением в купе другого места засунул их в пепельницу. Вообще-то курить тут не полагалось, о чем предупреждали грозные «ахтунги», извещавшие о штрафах и прочих неприятностях. Однако пепельницы имелись, видно вагон выпустили в те времена, когда человечество спокойно травило себя едким табачным дымом, не заморачиваясь о вреде никотина и смол. Но парень и не собирался курить, сигареты, купленные еще в Украине неумолимо, заканчивались, поэтому он сократил дневную норму до пяти штук.

Девушка была некрасива. Высокая, почти одного с Алексеем роста, одетая в болтающийся, как на вешалке комбинезон со споротыми знаками отличия. Лицо молодой женщины было миловидным и ничем особо не выделяющимся. Крошечные глазки над впалыми щеками, тонкий, безгубый рот, неряшливые пряди темных волос, выбившиеся из-под пилотки и полное отсутствие даже слабых намеков на косметику. Пожалуй, все. Выпуклость бедер и груди определить было сложно, вышеописанный комбинезон целомудренно скрывал их наличии или отсутствие.

Сказать, что немцы странно питаются, значить не сказать ничего. Вроде бы суп придумали именно они, а в Баварии его не готовят. То ли не умеют, то ли не хотят есть эту очень полезную пищу. Гретхен, чтобы сделать Леше приятно, специально для него приготовила национальный франконский «супен», так его не то что Кононенко, но и собаки есть не стали. А вы бы ели?

- Тоби «шузы» трэба? – Олежка в упор посмотрел на своего товарища.
- Ты нашел благотворительную организацию, которая поможет мне приобрести новую обувь, а в добавок большой лимузин, виллу и белую яхту? – вопросом на вопрос ответил Кононенко.
- Я сэрьйозно, - обиделся бывший милиционер, - знаю дэ можно шикарни «шузы» знайты.
- В Рот Кройц больше не поеду, - отрезал Леша, - мало того, что едим всякую дрянь, так ты еще и по помойкам вместе с цыганами лазить предлагаешь.

Леша спустился по резной лестнице на первый этаж пансиона и прикурил сигарету. Олег закрывал дверь, и как всегда «чухался», заставляя своего товарища нервничать.
Хотелось есть. А сегодня воскресенье, никто не работает, значит и кормить их не будут. Расчетливые фрицы столовали своих работников только в те дни, когда последние были заняты делом. Причем если работали пол дня, то кормили только завтраком и обедом, если ребята были заняты до вечера, то получали трехразовое питание.