Глава 13

Уже на пороге, с обратной стороны круглосуточных пив и вод, Вася окончательно пришел в себя. Туманность, в которой он обнимал прекрасную незнакомку, рассеялась, и воспоминание об острых женских ногтях сменилось другим, не менее интересным.

Было уже поздно, когда внезапно оживший Перышкин покинул «Книжный мир».

Молодой следователь очень старался, но так и не нашел ни состава преступления, ни одного признака, по которому было бы понятно, что Вася употреблял наркотики. Директору магазина выписали штраф за ложный вызов, прорабу сделали устный выговор как компенсацию за расход нервов, и весь персонал к полуночи уже был распущен по домам.

Вася добежал до остановки, занял место в пустом автобусе и, когда тот тронулся, прижал лоб к холодному стеклу.

Глава 10

Две курчавых золотых ленточки, стягивающие обертку «батончика», осторожно развязались и нашли место в кармане Лениных брюк, туда же последовала сложенная вчетверо разноцветная бумажка.

В руках Ромашкиной теперь находился мутный пластиковый тубус, разглядеть нутро которого не получилось даже на просвет. Лена не то чтобы нервничала, разворачивая непонятный предмет, она немного волновалась, совсем каплю, точь-в-точь как ребенок, которому вручили один-единственный новогодний подарок: горели щеки, сосало под ложечкой и почему-то кружилась голова.

Глава 09

Утром Ромашкина собиралась на работу. Предшествующая ночь была длинной: сначала Лена боялась заснуть, а когда над соседними домами появились робкие розовые лучи, уже не смогла. От безделья и больше от страха, который держал за сердце, девушкой были перерыты на предмет проявления демонической силы специальные сайты, форумы и несколько социальных сетей.

Вывод, который сделала Лена, был не особо утешительным: в квартире появилось нечто, а предположительно – домовой.

Глава 07

Александр Петрович, новый директор магазина «Книжный мир», которого Ромашкина приняла за рабочего, уже собирался домой, когда прораб Севастьян, прогрохотав дубовыми ботинками по новенькой розовой плитке, принес с собой и грязь, и не вполне уместную для десяти вечера новость: в бригаде кто-то умер.

«И почему я не ушел раньше?» – возмутился про себя Александр Петрович и заскрипел зубами.

– Мы полицию еще не вызывали, – Севастьян мял в руках козырек бейсболки, – сами наберете?

– Я не знаю, что с ним делать, – развел руками тот, кто сидел за столом, и у него внезапно потемнели и на манер заячьих вытянулись уши, – лист вырван, половина информации потеряна. Это вообще кто?

– Перышкин я! – отозвался Вася, но его не слушали.

– Нижним его спускать нельзя, они нам тогда своего подкинут. А это, сам понимаешь, ни в какие ворота…

Вася уже совсем растерялся и потерял самообладание.

– Да что тут происходит-то?! – бахнул он кулаком по столу, и папочка с его личным делом подлетела и зависла в воздухе. – Творится у них чёр…

Лена называла себя сиротой. В десять лет страшная автокатастрофа забрала из ее жизни мать, в пятнадцать в другую семью, где на свет появился младенец, ушел отец, и девочка осталась с бабушкой и ежемесячным пособием, которым папа пытался загладить свою вину. Год назад не стало и бабушки, и Ромашкина, чтобы заглушить боль и пережить одиночество, полностью отдалась учебе в университете, практике в школе, которую обязали проходить весь их пятый курс, написанию диплома и репетиторству.

«Сто пятьдесят первый!» – выкрикнул серебряный шар через пять или даже десять минут, которые показались Перышкину вечностью. Вася, еще раз сверившись с прозрачным хрустящим талончиком, шагнул, продравшись сквозь толпу, куда ступал и его предшественник: на длинную и извилистую тропу, слегка подсвеченную круглыми, торчащими прямо из стеклянного пола, лампочками. «Умеют же, – отметил он про себя, – возьму на карандаш!»

Лена Ромашкина, скромная невзрачная девушка двадцати лет с мелкими светлыми кудряшками и крошечной родинкой над губой, стояла перед витриной нового книжного магазина и с нескрываемым любопытством разглядывала через мутное стекло длинные пустые полки, на которые вот-вот должны были водрузить свежие, еще пахнущие типографской краской, томики. Страсть, с которой Лена отдавалась покупке исключительно новых книг, едва ли могла сравниться с любой другой страстью, свойственной девушкам ее возраста, и потому лишала ее не только разума, но и содержимого кошелька.

«Вот те на», – подумал Вася Перышкин, высматривая место, куда бы приткнуться: ему хотелось перевести дух и наконец-то вытянуть уставшие ноги.