09. Смертельный вояж старлея Иванова (Зона риска III)

Балабол, делая вид, что осматривает окрестности и наслаждается видом могучих сосен, подошел к месту, где хоронился Шершавый. Незаметно и тихо спросил:

- Что дальше?

- Плохо дело. Видишь мачта. Значит, у них рация есть. Сейчас выйдут на связь и все, нам кранты. Не выйдет по-тихому. Придется с боем деда брать. Ты пистолет приготовь, но не стреляй сразу, постарайся выманить и “пукалку” у него забрать (тут Шершавый недооценил ружьишко лесника, впрочем, забегая немного вперед, он скоро в этом убедится). Обойди дом кругом, осмотрись и дай сигнал Козуле, чтобы ко мне приполз. Обойдешь дом, потом сюда.

Шершавый и Козуля ждали донесения разведки. Балабол, обойдя дом вокруг, доложил:

- Сзади чисто, ни окон ни дверей. Глухая стена. Что штурмом брать будем?

- Осада не катит, медлить нельзя, попробуем деда шугануть. Моя чуткая третья ноздря сигналит, что дело нечисто. Козуля, проберись вон к тому дальнему окну и посмотри, что там делается, а ты, постучи в дверь, напомни о себе.
Балабол поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь.

Козуля, подкрался к крайнему окну, подкатил чурбан, взобрался на него и щелкнул затвором автомата ( если бы его в данный момент облить цементом и дать тому засохнуть, не плохая бы получилась скульптура типа “Всегда на чеку” или “На страже Родины”. Правда, лицо не прошло бы цензуру).

Но гладко было на бумаге, да забыли про овраги. В данном случае про Памира, считая, что собака на привязи и кроме громкого лая никаких неприятностей с ней не будет.

Почуяв опасность, пес выскочил из конуры, в три прыжка преодолев расстояние до бандита, и сбил его своим телом с хлипкого постамента.

Скорее от неожиданности и испуга, упав на землю, Козуля выстрелил в направлении пса. Памир издал какой-то непонятный надрывный звук, но по этому звуку почувствовалось, что бандит попал в цель.

И тут случилось непредвиденное.

Агриппина, забыв про опасность и чувство самосохранения, сердцем, но не разумом принимая на себя весь ужас происходящего, покинула свой пост. Скорее инстинктивно, словно неведомая сила заставила ее открыть засов и броситься к Памиру. (Ну, куда же ты девонька? Ведь сказал же тебе дед, не высовываться. Слушаться надо старших. Простите, автор не сдержался).

Шершавый моментально оценил ситуацию.

- Балабол, Козуля, держите ее.

Сам на всякий случай дал короткую очередь по двери.

Дзинь – дзинь полетели стекла, главарь был еще тот стрелок.

Дед Пикша оценил ситуацию:

- Старлей, засов!

Иванов с резвостью макаки рванул из погреба к двери и чуть не угодил под шальную пулю. Пуля отыскала другую цель – толстый брус перекрытия, и, застряв в нем, успокоилась.

Груша не успела подбежать к Памиру, уголовники схватили ее и уволокли в лес, правда, не без труда и повреждений. Козуля получил по сопатке, а Балаболу Груша вложила всю ненависть в правый глаз.

Все, кино закончилось, началась реальность (нервных просим удалиться из зала).

Дед Пикша собрал военный совет. Присутствовало два человека: он и старший лейтенант российской армии, командир взвода (эх, сюда бы сейчас хоть отделение) Иванов. На повестке стоял один вопрос: “Чо делать-то?!” Приняли единогласно: “Ввязаться в драку, а там – посмотрим”.

Послышался голос:

- Дед, выходи, только без шуток, а-то мы девку пристрелим. Кидай ружье и выходи.

Дед Пикша отозвался в разбитое окно:

- Как же кинуть, а вдруг выстрелит, ненароком убьет кого? Выйду и положу на землю.

- У тебя десять секунд.

Дед обратился к Лавру.- Про тебя они не знают, вооружись и следи за нами. Если куда пойдем, ступай следом, но осторожно, чтобы не заметили. Я постараюсь время потянуть, может, и успеет группа захвата прилететь. Нам с ними в таком положении тягаться стремно, тем более, что внучка у них. Ну, я пошел.

Он отодвинул засов, открыл входную дверь, вышел с поднятыми с ружьем руками. Медленно спустился с крыльца и бережно положил двустволку на землю.

- Куда идти?

- Прямо.

“Фиг вам прямо, - подумал дед, - сначала собаку проверю, все равно стрелять не начнете - себе во вред.”

Пикша подошел к Памиру. Пес тяжело дышал, из раны сочилась кровь (банальная фраза, а как еще описать, если так все и было?). Крови было не так много, что позволяло надеяться на лучшее.

- Памир, лежать. Сегодня охота без тебя.

Дед не напрасно дал такую команду. Он знал, что в случае чего, пес мог пожертвовать остатками жизни ради спасения его и внучки. Но, сейчас от него этого не требовалось. Никакого геройства и фанатизма. Требование было одно – выжить.

Пикша пошел на голос.

- Стоять.

Из-за деревьев вышли двое: тот, который “киношник” и другой, постарше. Особых примет, кроме бандитских рожь, действительно, не было. Хотя, если присмотреться, у первого одна стала появляться в виде бланша под глазом.
“Точно они, - оценил лесник, - третий стережет Грушу”.

- Где она? – спросил дед.

- С девкой все будет в порядке, если будешь себя хорошо вести.

Это Шершавый вышел навстречу Пикше.

- Что вам надо?

- Значит, кто мы такие, ты знаешь. Отсюда вывод: времени у нас в обрез и никаких дискуссии не принимаются. В доме кто-нибудь еще есть?

- Одни с внучкой, никто здесь не ходит, - ответил лесник, а сам подумал: “Так я и сказал вам про старлея. Это главный резерв “ставки” в нынешней диспозиции, а может, и не только в этой”.

Но Шершавый был осторожный рецидивист, и положение обязывало.

- Балабол, посмотри в доме, нет ли кого?

- А если есть?

- Стреляй сразу, нам больше никто не нужен.

Балабол с автоматом наперевес осторожно зашел в двери и скрылся в сенях.

Ситуация накалялась, напряжение возрастало. Дед Пикша прикинул: “Если старлей вступит в схватку, тогда он бросится на главаря. Там как получится. Шансов пятьдесят на пятьдесят. Если же, все обойдется, тогда еще повоюем, шансов, пожалуй, поболее будет в нашу пользу”.

Долго, долго бандит не отзывался. Шершавый не выдержал:

- Чего там?

В дверном проеме показался Балабол.

- Все нормально, никого больше нет. На столе две тарелки, две чашки. По ходу, только двое всего.

“Ай да молодца, - похвалил Иванова дед. - Убрал лишнюю посуду. Сам-то где схоронился? Ладно, потом расскажет”.

Бандиты предложили два варианта: или довести их до Лисьего хребта (и эти туда собрались, там что, шабаш намечается?) или погибнуть здесь и сейчас (эти пристрелят, и слезу не пустят). Второй вариант лесник отмел сразу, не время помирать, пожить еще хочется. К первому варианту тоже имелись претензии – если преступники сбежали ради того, чтобы оказаться у горы, значит, дело серьезное, поэтому допустить их появление там, никак нельзя. Вступать в схватку было неразумно. Конечно, при иных обстоятельствах вдвоем со старлеем в три ствола можно было уложиться в норматив при стрельбе по мишени "Бегущий кабан". Но внучка в заложниках это первое, и второе – было приказано задержать. Это “второе” смущало. То ли подразумевалось: схватить и повязать, то ли потянуть время. Первое – не получается, второе – шанс есть.

Дед сам уже запутался в этих раскладах на первое и второе. Сплюнул даже с досады.

- Так, значит, не договоримся? - понял этот жест по-своему Шершавый.

- Ты это, не горячись, погоди стрелять, - охладил его Пикша. – Ладно, проведу, только внучка пусть здесь остается.

- Тут я командую, - отрезал главарь. – С нами пойдет. И нам надежнее и у тебя под присмотром. Мало ли что еще может произойти, а она одна.

- Так хоть собраться надо, дорога не близкая.

- Чего там собираться, ноги в руки и пошел. Жратвы хватит.

- Ладно. Ну, доведу, а дальше что?

- И все - в обратный путь (ага, так я тебе и поверил). Ты нам, дед, не нужен, и внучка твоя тоже. Если все будет нормально, отпущу. Ну, разумеется, без ружья, его я конфискую.

- Так попадет же от начальства за потерю.

- Ничего, скажешь, в лесу обронил. В лесу всякое бывает. Эй, Козуля, девку веди.

Показалась Агриппина.

- Прости, дедушка, сама не знаю, как получилось.

Старик, успокоил:

- Не думай сейчас об этом. До Лисьего хребта сходим, потом обратно.

Груша кивнула.

Тронулись в путь. Дед с внучкой шли впереди, по бокам чуть сзади - Балабол и Козуля с автоматами наперевес и рюкзаком за спиной, Шершавый шел налегке, лишь с охотничье ружье висело у него на плече, да пистолет в кармане, мешавший при ходьбе. Свой рюкзак он отдал Пикше.

Тут несдержанный читатель может воскликнуть: “Какого черта? Где старлей - главный герой, почему бездействует?” Немного терпения.

Иванов был совсем рядом, на расстоянии, чтобы было можно наблюдать за происходящим и быть незаметным для бандитов. Он взял с собой пару револьверов система Нагана и гранату (на всякий случай) и моток веревки (в лесу все пригодится). Решил: ружье в лесу обузой будет. По этой же причине не стал брать и Максим пулемет.

Дед Пикша вел группу галсами, как капитан парусника, плывущего против ветра, но больше забирал в сторону дома. Только опытный охотник мог это заметить. Бандиты такого опыта не имели, да и откуда, на зоне далеко не ходят, заборы с колючей проволокой по периметру.

К Шершавому подошел Балабол.

- Я отолью.

- Раньше не мог? Вечно из-за тебя геморрой. Давай быстро и догоняй.

Балабол ушел за дерево, стал рассупониваться.
Старлей понял, что лучшего случая не представится и стал думать, как ему нейтрализовать бандита. Времени, понятно, для этого ему было отведено совсем ничего.

Мысли неслись с курьерской скоростью, опережая друг дружку. Стрелять нельзя, услышат, задушить веревкой – тоже возни много и тогда все пропало. Перерезать горло острым лезвием ножа? Лавр даже содрогнулся от такой мысли, в жизни даже подобного не видел. Оставалось оглушить чем-нибудь и молиться, чтобы бандит не вскрикнул.

А чем в лесу можно оглушить? Только крепкой дубиной, но где ее сейчас взять, одно гнилье под ногами. Кулаком не получиться, тут надо обладать силушкой Евпатия Коловрата, рубившим противников пополам до седла.

Иванов никогда не верил, что рукоятью пистолета можно нанести удар, от которого человек теряет сознание, но видел в кино. Там все красиво получалось: тюк по затылку и уноси готовенького, кто следующий на очереди? А в жизни как? Но другого способа не было.
Он выбрал место за могучим деревом и крепко сжал револьвер.

Балабол, стараясь не терять остальных из виду, шел легко быстрыми шагами.
Старлей похолодел от ужаса: он совершенно не предусмотрел, что у бандита на спине рюкзак. К тому же, за спиной висел и автомат. Как ударить по затылку при таком раскладе сильно и точно? “Да, что делать-то?” - в сердцах мысленно вскричал Иванов. Этот крик ему и помог. Он не парализовал разум, волю и, главное, тело, а включил какое – то непонятное чувство, доселе неведомое Лавру Иванову. Десятое, двадцатое, неважно какое, но оно пришло.

Он бросил второй пистолет на землю по ходу бандита (должен, должен увидеть). И это сработало, черт подери, сработало. Балабол хоть и смотрел впереди себя, но взгляд невольно скользнул по предмету, явно не лесного происхождения. Подошел поближе и присел на корточки, чтобы поднять находку.

Наступил момент истины или правды, или везения, или удачи – как хотите. Лавр сделал всего шаг, чтобы шорохом листвы и хрустом веток не выдать себя, и одновременно нанес удар по затылку сверху вниз (идеальная позиция для удара, как будто долго репетировали).

Балабол калачиком завалился на бок, как гнилой гриб от сапога грибника. Даже маму не вспомнил (ну, получилось же, иногда в кино и правду показывают).
Иванов снял с него автомат и рюкзак, вытянул в полный рост и связал руки за спиной (пригодилась, пригодилась веревка). Своим универсальным ножом отрезал остатки мотка и связал ноги. “Ну, теперь, если и очнется, ужом далеко не уползет”, - оценил свою работу старлей. И объявил себе благодарность.
Схватив, автомат и подобрав пистолет, бросился на выручку деду Пикше и Груше.
Если “отряд не заметил потери бойца”, то лесник уловил перемены в перевесе сил. Он кивнул головой внучке, что было сигналом: “Приготовиться”.
И тут старший лейтенант развернул целую боевую операцию с тактикой – все должно быть хорошо, враг будет разбит, победа будет за нами, и со стратегией - а как получится, блин.

Он кинул гранату далеко от группы, чтобы ненароком никого не задело осколками, и гортанно - зычно крикнул: “Ложись!” Длинной очередью срезал как бритвой верхушки молодой поросли, которую только что прошли бандиты.
И тут рванула граната. Дятел, долбивший сосну, от испуга застрял в дупле, ежики свернулись в клубок и впали в спячку раньше времени, кроты вылезли наружу в целях безопасности. Лось сбросил рога. Волк, догоняя зайца, развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул в противоположную сторону, спасая свою голодную плоть. Заяц помер сразу, без мучений. Сова днем все это увидела. Такого в лесу звери и птицы еще не слыхивали.

Дед с внучкой уже лежали за небольшим бугорком, бандиты только вздрогнули, как после внезапного грома. Инстинкт самосохранения у Шершавого и Козули сработал только через несколько секунд. Они, не сговариваясь, пали ниц.

Главарь своей бандитской чуйкой понял, что поднялся большой шухер. “Это не охотники, они с гранатами на зверье не ходят. Может, медведь наступил на мину? Да откуда здесь мины? Тогда, что это было? И где Балабол? И где дед? А где, вообще, все? – пулей пронеслось в голове Шершавого. – И кто здесь стрелял, Балабол, что ли автоматом за сучок зацепился? Не должно в лесу быть больше автоматов. Охотники, как с гранатами, так и с автоматами на охоту не ходят”.
Шершавый выстрелил из пистолета в воздух. И силу показать и как – бы, ненароком, Балабола случайно не задеть (Балабол не оценил этот жест доброй воли).

- Козуля, ко мне, - в полголоса позвал главарь.

Тот приполз по всем правилам военного искусства, не поднимая задницы, хотя навыков никаких не имел, видно природа подсказала.
Козулю было не узнать, родная мать бы отказалась. Глаза - копия описания Карла Адольфа фон Базедова одной из четырех характеристик избытка гормонов щитовидной железы. Волосы напоминали лесные деревья после падения Тунгусского метеорита. Запах от Козули господствовал над всеми лесными ароматами, выявляя симптомы “медвежьей болезни”.

- Ты чего, обосрался?

- Чуть - чуть, самую малость.

- Урод, так не бывает. Обосраться чуть - чуть нельзя, как и быть беременной или опоздать на поезд. Фу, чего ты такой вонючий, в тюряге от параши так не воняло.
Вдалеке послышался звук, характерный для винтокрылового летательного аппарата, именуемого в народе вертолет.

- Атас, валить надо, - запаниковал Козуля.

Шершавый выждал паузу (главарь все-таки), поправил: “Уходим, давай веди обратно к реке. Рюкзаки в сторону, пойдем налегке. Дай автомат, возьми ружье, оно бьет прицельнее (слукавил Шершавый, а не видно цели, но Козуля не прочувствовал подвоха и принял это чуть ли не за отцовскую заботу)”.

Но тут из всех стволов ударил старлей. Автоматной очередью и одиночными пистолетными выстрелами он разделил бандитов. Те сыпанули в разные стороны.
Козуля дернулся в сторону, где укрывались дед Пикша с внучкой (явно не свезло бандиту), зацепился за какую – то корягу и, - ружье в сторону, тело на земле.
Старлей дал второй залп. Преступник, забыв про ружье, вскочил, как солдат по команде: “Рота, подъем!” и с резвостью кенгуру скрылся за деревьями.
Иванов в полголоса позвал деда, тот дал знак. Лавр на всякий случай дал короткую очередь выше человеческого роста в сторону, где должен был находиться главарь и метнулся за бугорок. Пикша уже отыскал свое ружье и проверял ее состояние.

- Что будем делать? – спросил старлей.

- Будем брать, главного, у того автомат.

- А второй?

- Он не опасен.

- Так потеряется же, одичает.

- Да, куда он денется, далеко не уйдет.

И как подтверждение уверенности Пикши раздался крик Козули, протяжный и душераздирающий, неподражаемым глиссандо переходящий в вой. У старлея даже мурашки забегали по спине.

- Что это?

- Капкан. На медведя, - после паузы добавил Пикша. - Я же говорил, куда он денется?

- На медведя? Жестко. Убьет же, - Иванов вытер рукавом невидимую испарину.

- Ну, положим, не убьет, но покалечит. Пускай пока отдохнет, намаялся, поди. Старлей попытался представить, как можно отдыхать в медвежьем капкане, но оставил тщетную попытку.

- Ты, внучка, пока здесь посиди, пока мы второго не словим, черт его знает, куда направится.

- Может, ей оружие дать? - предложил Лавр.

- Обойдется, - оборвал дед сурово.

Услышав душераздирающий крик, Шершавый понял, кричит Козуля. “Что его там, кастрируют, что ли - подумал он. – И куда запропастился Балабол? Вот дал бог напарников: один энурезник, другой – диарейный. Хоть бы знак какой подал или стрельнул. Он что взрыва и стрельбы не слышал?”

Тут Шершавый недалеко ушел от истины в своих размышлениях. Ни разрыва гранаты, ни стрельбу старлея, ни крика Козули Балабол не слышал, потому как оглушенный и упакованный лежал на влажной траве и все происходящее вокруг, интересовало не больше, чем муравья, ползущего по лбу. Гримаса недоумения от внезапного удара застыло на его лице.

- Слушай, старлей, отойди чуть в сторону и шмальни вон по тем кустам, - дед Пикша показал рукой. – Только за дерево спрячься, тыл твой я прикрою. Мне бы только хоть одним глазком увидеть или звук какой услышать. Уж, не промахнусь.
Иванов, молча, кивнул, успокаивающе подмигнул девушке и пошел на исходную позицию.