03. Смертельный вояж старлея Иванова (Проклятие древнего идола I)

Лавр Иванов плавал в бассейне в окружении очаровательных синхронисток. Они поочередно подплывали к нему совсем близко, но как только старлей хотел схватить кого-нибудь за грудь или ягодицы, уходили под воду и растворялись в глубине бассейна.

На девушках были серебристые купальники, в которых они походили на русалок. Иванов был в белых армейских кальсонах с завязками на щиколотках и смахивал на идиота, попавшего в бассейн по недосмотру санитаров и охранников.

На десятиметровой вышке появилась прыгунья. Старлей задержал на ней взгляд - там было на что посмотреть. По ходу девушка готовилась к соревнованиям по сумо, но ошиблась дверью. Подойдя уверенно к краю, бесстрашно взглянув вниз, сделала подскок и изобразила прыжок с коэффициентом сложности - ноль “Падение сваи”, который запрещен в прыжках в воду, как травмоопасный для зрителей.
“Плохо в воду вошла, - оценил прыжок старлей, - я круче прыгаю”. Образовавшейся волной Иванова вышвырнуло на бортик бассейна.

Лавр потряс головой и повел глазами. Что за видение? Он находился вовсе не в бассейне, в помещении, которое являло собой, что-то среднее между блиндажом и юртой, сделанное основательно и добротно. Почувствовал, что лежит, укрытый, искусно выделенными шкурами, на каком – то ложе.

Из открытого полога и оконных проемов струился свет, легкий ветер неспешно летал по углам.

Вместо синхронисток перед ним сидела девушка необычной красоты: светлые волосы, зеленые глаза, слегка смуглая кожа цвета естественного загара. Симпатичный нос и тонкий изгиб бровей дополняли образ, который мог бы дать шанс любому художнику стать известным, переместив его на полотно.

Иванов закрыл глаза, постарался разделить сон от яви, видения от реальности, вернуть в сознание последние события и вспомнить все.

Воспоминания вернулись, хотя и в усеченном варианте, но, по крайней мере, можно было понять, что все очень плохо, не считая того, что старший лейтенант Российской Армии все еще жив.

К неприятностям у Лавра уже выработался иммунитет: Если вас трамвай задавит, вы невольно вскрикните, раз задавит, два задавит, а потом привыкнете. Так и у него.

“Ну, все, хватит отлеживаться, пора наводить мосты и выяснять обстановку”.

Старлей снова открыл глаза и попытался придать взгляду осмысленность.

- Где я, у друзей или у врагов?

Девушка чуть улыбнулась краешками губ.

- Успокойся, у друзей. Мы не причиним тебе зла.

- Как тебя зовут?

- Наяна. По-вашему - счастье.

- Так вот ты какое, счастье, - Иванов попытался сделать комплимент. – Как я здесь оказался и вообще, где я? Помню только, что меня ударило о камень, а с этого места можно подробнее.

Многое из того, что рассказала Наяна, показалось Иванову неправдоподобным и мистическим. Но, как показали дальнейшие события, в действительности все так и было, хотя поверить во все это было трудно.

Девушка принадлежала к племени меланхетов – исчезнувшего (по данным еще советских ученых с защитой кандидатских и докторских) народа Сибири.
За годы Советской власти многие малочисленные северные народы, находились под неусыпной опекой государства, получая поддержку и помощь. Поэтому благодаря чуткой отцовской заботе руководителей, спокойно и вымерли.

Меланхеты поступили мудро; ну, считаете, что мы исчезли, пусть так и будет. Зачем нам вмешиваться в научные закрытия?

Племя сохранилось еще и потому, что укрывали у себя обмороженных и обессиленных “беглых”: ссыльных политических, уголовников, незаконно осужденных, которым чудом удавалось вырваться на волю.

Чтобы избежать недоразумений в лагере меланхетов имелось большое количество тотемов из черепов зверей, главным из которых был медведь с оскаленной пастью. Для пущей наглядности рядом с ними на кольях были насажены и несколько человеческих черепов.

Махровые убийцы и беспощадные грабители быстро смирнели и подчинялись законам племени. Благо, обычаи меланхетов, а также потребность продолжить свой род, совпадали с желаниями мужчин.

Кто-то переживал только зиму и отправлялся дальше на свой страх и риск, на прощание, целуя всех женщин, иные оставались в племени навсегда, согласившись, что жизнь в лесу не так уж плоха и шансов, остаться в живых, гораздо больше, чем на свободе.

Иванова спасли три воина племени: Игней (Меткий стрелок), Тепаз (Еще более меткий стрелок) и Ягун-ики (Мазила). Они ловили рыбу и услышали выстрелы. Люди, которые стреляли, ушли, а воины подобрали тело и принесли в лагерь. На теле оказались две раны: в руку и плечо. Хорошо, что пули прошли на вылет, поэтому Наяне не составило большого труда залечить раны.

- Ты был без сознания двое суток. Теперь ты почти здоров и от ран не осталось и следа.

Старлей недоверчиво посмотрел на нее. Чтобы от “калаша” через два дня не остались следы от пуль? Не было такого еще со времен изобретения. Раны заживали - да (верится сразу и бесповоротно), но, чтобы на теле не оставалось следов (не лезет ни в какие ворота) - брехня.

Старлей вдруг ощутил, что лежит обнаженный. “И эта девушка видела его во всей красе?” Ему стало неловко, а вдруг еще храпел во сне?

Он откинул по пояс шкуры и осмотрел тело, как был способен - брехня подтвердилась.

Никаких следов, даже царапин и синяков от падения. “Ладно, синяки и царапины зажили, как на собаке, ну гонял же, как пес бешенный. Но следы от пуль? Может, промазали? А как же кровь? Была же кровь, сам видел. И эта боль. Неужели все это мне показалось в горячке?”

Старлей вопросительно посмотрел на девушку.

- Мы обладаем неким даром, который простым людям неподвластен. Кто - то в большей степени, кто - то - в меньшей. Тебе это трудно понять. Сейчас. Может, со временем.

“Ладно, потом разберемся, не болит и ладно”.

Лавр стал лихорадочно шарить в памяти. “Два дня провалялся, как на курорте, ничего не помню. Что было до этого?” Вспомнилось: “Лисий хребет, семь дней, вертолет. Значит, семь минус два, осталось пять дней. До чего?”

- А что такое “Лисий хребет?”

- Это гора. Там раньше были рудники, очень давно.

Картина стала вырисовываться: установку хотят спрятать в горе, потом что, разобрать, запустить по намеченной цели, продать и потом на вертолет? Как много вопросов и нет ответа ни на один.

Старлей встрепенулся:

- А мои вещи?

Наяна принесла.

- Вот. Одевайся, я отвернусь, хотя, уже и ни к чему (покраснел старший лейтенант). Документы немного попортились в воде, но разобрать можно. Вот деньги (к черту деньги), складной нож (молодец, не потерял), часы (что с ними сделается, и не в таких переплетах бывали) и два телефона. Но они не работают, наверное, намокли, да и связи у нас нет.

- А вы откуда знаете про сотовые телефоны?

- Ну, мы же не дикари, поддерживаем контакты с цивилизацией. Иногда выходим к людям.

- Наяна, мне необходима связь. Дело очень важное и серьезное (конечно, по пустякам в человека стрелять не будут). Можно сказать, дело государственной важности.

- Да, кто ты такой? - поинтересовалась Наяна. – Как ты вообще оказался в наших местах, и кто эти люди, которые хотели тебя убить?

Иванову хотелось все рассказать подробно, так, чтобы ему поверили, но он не знал, можно ли посвящать посторонних во все детали происшедшего. Подумал, решил – не стоит, но помощь ему было все-таки необходима.

- Я старший лейтенант Иванов. Имя – Лавр. Это значит - торжество победителя (не соврал, не приукрасил). Конечно, ему бы хотелось услышать в ответ: “Тот самый?” Но не прозвучало. Видимо, места были действительно глухие. Дальше он по возможности сжато обрисовал ситуацию (семь бед – один ответ, а положение надо выправлять).

Наяна слушала внимательно, иногда кивая головой.

- Вот поэтому мне очень необходимо выйти на связь, чтобы доложить обо всем, - закончил свой рассказ старлей.

Девушка задумалась.

- Тебе нужна помощь. Если плыть по реке до людей доберемся через трое суток, но это очень опасно, сейчас бурная река. Если через лес, то суток пять, это долго. Но можно связаться по рации.

- Какой рации? - Иванов моментально из положения “лежа” принял положение “сидя” (доля секунды).

Два дня назад недалеко от озера Ундо - Чундо, в лесу разбился легкий самолет. Летчик погиб. Наши люди наткнулись на него случайно, но близко подходить не стали.

- Чего так, непроходимое место?

- Почти. Это территория Чапотанги, самого могущественного из богов. Все, что находится на его земле, он считает жертвоприношением. Он не причиняет людям никакого вреда, если те благосклонно к нему относятся. Но, каждый, кто посмеет забрать у него священные дары или проявляют агрессивность, умирают мучительной смертью.

Старлей задумался. Умирать точно не входило в его планы, по крайней мере, последующие пятьдесят лет. Но это был шанс, который не использовать было бы просто малодушием и предательством. Тем более ничего отнимать у грозного Чапотанги Иванов не собирался, только один сеанс связи, а там можно и поклониться, и спасибо сказать.

- Мне нужно непременно добраться до самолета.

- Но на это надо разрешение вождя племени меланхетов и одобрение богов.

- Чего же мы ждем? Веди меня к нему.

- Вождь меланхетов перед тобой и я даю тебе добро. - Наяна немного помедлила. - А с богами я договорюсь.

Ау, люди, учитесь и внимайте, как надо решать вопросы. Никто в затерянном племени не требовал написать заявку, не устанавливал время на ее рассмотрение, и не было никаких: “Приходите завтра”. Слава богу, что сюда не добралась цивилизация. А то бы неизвестно, чем бы закончилась эта заваруха. Впрочем, не трудно догадаться.

- Тогда отправляемся немедленно, - Иванов вскочил на ноги и стены жилища закачались. Он присел на лежанку: “Это сейчас пройдет”.

- Тебе нужно подкрепиться. – Наяна отошла в дальний угол и вернулась с кувшином и краюхой хлеба. От хлеба исходил аромат, от которого во рту у Лавра сразу начался обильный процесс слюноотделения. – Ешь, не спеши, я отдам распоряжения.
Старшему лейтенанту не оставалось ничего другого, как подчиниться и начать прием пищи.

Хлеб с молоком – нет ничего вкуснее, отметил про себя Лавр. Казалось, лучшего деликатеса в мире не придумано. Особенно оценил молоко. Какое-то необычное. Такого он еще не пил. “Может, с голодухи или после ранения, ощущается такой вкус”, - решил Иванов.

Он только допил молоко, когда вернулась Наяна.

- Спасибо, хозяйка, было очень вкусно. Такое ощущение, что за какое-то мгновение набрался новых сил и готов к самым трудным испытаниям. Неужели так молоко повлияло?

- Это лосиное молоко.

Лавр не поверил.

- Как лосиное, разве бывает? Брось разыгрывать.

- Ну, ты же пил, и тебе понравилось.

- Тогда уж скажи, что хлеб из муки кедровых орехов.

- Хлеб из обычного зерна, но выпечен на медвежьем жиру.

“Час от часу не легче. Хорошо, что трапеза была скромной, а не закатили пир горой. Неизвестно, чего бы еще отведал”, - подумал старлей.

- С тобой пойдет Ягун-ики. Он уже готов. Возьмете с собой ружья, в лесу всякое может случиться. К вечеру буду вас ждать, если не вернетесь, вышлю помощь. Но лучше возвращайтесь (конечно, конечно лучше, чем сгинуть в непроходимой чаще или быть съеденным диким зверем).

- Спасибо за помощь, - Иванов почесал подбородок, - только, может, со мной пойдет, кто-то из тех других моих спасителей, а не этот Ягун-ики, по- вашему “мазила”, зачем он нужен?

- У нас слово “мазила” означает самый искусный стрелок. Ты слышал выражение: “ попасть белке в глаз?"

- Конечно, слышал, но не встречал таких снайперов.

- Так вот, Ягун-ики попадает белке в ноздрю.

Старлей представил себя на месте белки и его, аж, передернуло.

- И еще, если вдруг вам встретится одинокий охотник в виде великана и человека необычайной силы Ендарбалык, одолеть его можно только одним способом: нужно повернуться к нему спиной, наклониться и выстрелить, зажав ружье между ног. Поэтому с тобой пойдет Ягун-ики.

Лавр подумал: “Вроде образованная и умная, а верит в великанов и сказки (да, пусть идет, жалко, что - ли).

На сборы много времени не потратили. Ягун-ики уже стоял на изготовке, а старлею, только ремень потуже затянуть. Дали ему еще куртку, прочную и теплую, надев которую, Иванов ощутил себя охотником Натти Бампо.

Документы, деньги и телефоны Иванов передал на хранение (уходя на задание, положено), взял только нож и часы. Ягун-ики протянул ему старый карабин системы Бердана (музейная редкость).

Прощались быстро и сухо, почти по-военному. Старший лейтенант даже не успел осмотреть весь лагерь меланхетов и его обитателей. Каждый был занять своим делом и не показывал никакого участия к происходящему.

Шли молча: меланхет уверенно, ровно и спокойно по неведомой чужому глазу тропе, старлей настороженно и напряженно.

Ягун-ики, задержался на мгновение, чтобы сориентироваться и убедиться в правильности направления, Иванов подошел к нему поближе:

- До озера, как его…

- Ундо - Чундо.

- Чудное название. До него далеко?

- Далеко, но не очень. Один переход.

Ничего себе единица расстояния – один переход. Если час-два, то еще терпимо, а, если сутки, что для бывалого охотника, что стометровка для спринтера, тогда плохо дело. Спросить в километрах, в часах, сутках, много - мало, долго – не долго? Сколько солнц, лун, зим? Иванов терялся в догадках, как бы правильнее спросить, чтобы сориентироваться по времени и не обидеть напарника. Да, как ни крути, а Ягун-ики был сейчас его напарником, которому приходиться всецело доверять и во всем положиться на его опыт, мудрость и сноровку.

- Еще часа четыре, - развеял все сомнения меланхет.

- Так что же ты молчал, чучело гороховое, - не удержался Лавр.

Воин – охотник, не поворачивая головы, произнес:

- Я никогда не видел чучело гороховое. Что это?

Пришлось выкручиваться.

- Это у нас, что-то вроде вашего тотема, - нашелся. “Cлава богу, что не знает, значит, не обидится”, - заключил Иванов.

Чтобы забыть ситуацию, он решил сменить тему.

- Говорят, ты можешь попасть белке в ноздрю?

- Было один раз.

- Удивительно. И как это у тебя получилось?

Охотник не спешил с ответом.

- Слишком любопытная попалась.

- И что?

- Спал на земле с ружьем, белка подошла близко и стала нюхать ствол. Проснулся, выстрелил, попал.

- И шкурку не попортил?

- Белку в клочья разнесло, ничего не осталось.

"Вот так разбиваются мифы, подумал Лавр. Отчего-то все стало обыденным и неинтересным. - Надо же столько лет прожить, а верить охотничьим байкам". Из опытного охотника Ягун-ики превратился в лесного гнома, хоть и беззлобного, но смешного и непутевого. Но другого сопровождающего не было, приходилось мириться.